"Живи и помни" в МХТ имени Чехова
На Малой сцене МХТ имени Чехова режиссер Владимир Петров поставил спектакль "Живи и помни" по одноименной повести Валентина Распутина. Знаменитый писатель-деревенщик пришел на премьеру, и спектакль ему понравился.
Борец за чистоту русской культуры, ныне, по его неоднократным выступлениям, попираемой заокеанским шоу-бизнесом, оказался терпим и к символической конструкции, выстроенной на сцене, и к отсутствию каких-либо примет деревенской жизни. Актеры, почти без исключения, одеты в черное. "Черный кабинет" представляет собой и сцена. Посередине - такой же черный, но несколько возвышающийся надо всем квадрат, на котором - прозрачный стеклянный куб (художник - Игорь Капитанов). Этот куб будет служить убежищем, местом коротких и страстных свиданий Настёны с ее беглым мужем, не выдержавшим многолетнего расставания, убежавшим из госпиталя, чтобы напоследок повидать родных.
В минуты споров этот куб будет разворачиваться, надвое рассекая игровую площадку. В минуты любви - скрывать их от мира. И там, подсвеченные со всех сторон белым светом, они будут осыпаны невесть откуда взявшимся белым снегом, который засыплет их с ног до головы, залепит лица?
Весь этот "символизм", однако, не мешает психологической игре, почти уже небывалой на сцене, которая когда-то считалась цитаделью русского психологического театра. Вероятно, глубина проживания, сострадания и примирила Распутина с теми "купюрами", которые коснулись интерьера и экстерьера.
Режиссера, что, в общем, естественно, более заинтересовала жизнь не внешняя, а внутренняя. И в изображении этой жизни он преуспел. Страдания дезертира (Дмитрий Куличков), прошедшего полвойны, а теперь вдруг совершившего побег, да не по злому умыслу, а потому, что война вдруг осозналась как нечто противоестественное, а дорога к дому и тоска по родным - как нечто необходимое, без чего жить нельзя. И теперь в своем логове, ставшем ему западней, мучающего себя и изматывающего, доводящего до смерти своими упреками и подозрениями любящую его жену. Мучаются здесь все: отец (Сергей Сосновский), который начинает чувствовать, что сын где-то рядом, но связанная словом Настёна (Дарья Мороз) не может даже близким, родным выдать своего преступного мужа. Мать и деревенские бабы (все роли сыграны Яной Колесниченко) живут ожиданием и любопытством, которое у одних - профессиональное и ленивое, у других - бабье, сострадательное?
Грация - как будто бы не то слово, которое кажется уместным в рассказе о деревенском, тем более военном житье-бытье, но именно это слово хочется извлечь почти что из небытия, чтобы "приставить" к игре казалось бы известных молодых и взрослых актеров.
Поразительно не то, что актеры играют хорошо. Поразительна глубина их человеческого постижения, понимания чужих судеб и ненатужность изложения простой, грубой и очень страшной жизни.
Спектакль - как история - рождается из деревенской детской игры, где каждый - сам за себя, то есть Дарья Мороз так и зовется Дарьей, а Дмитрий Куличков - Димой, с настоящими детишками, высыпающими на сцену. И ею же завершается. Деревенская жизнь - естественная, в ней неизменен круговорот забот и дел, и даже самая страшная трагедия не может ничего остановить или хотя бы переправить. Утопленницу Настёну похоронят по-человечески. И то - хорошо.
Задним числом начинаешь думать про то, как случайно к Распутину пристало звание писателя-деревенщика. Да, конечно, деревня была ему милей, но писал он, как и его собратья по "деревенскому" писательскому цеху, не о жизни деревни, а о ее погибели, про то, как извне - из города, из войны, издалека, от чужих людей и переродившихся своих шла в деревню разруха.
И еще, сострадая героям, думаешь о том, как - несмотря ни на что - прихотлива была советская жизнь, как случаен порой выбор: одного сама власть выбирала и вдруг делала диссидентом и врагом всего советского народа, а другого так же случайно выпускала "гулять" за идейно-художественные границы. Вглядываясь, вслушиваясь сегодня в слово Распутина, порой удивляешься, как тогда, в эпоху ГлавПУРа, смогла выйти эта "вредная" повесть, где дезертир вызывает сочувствие, а героиней, святой мученицей мыслится его жена, укрывающая и не доносящая на этого самого дезертира. И выходит, что в человеке человеческое - сильнее любой власти, сильнее даже самой смертоубийственной войны.
Григорий Заславский
Независимая газета
24.01.2006
http://www.mxat.ru
viperson.ru
Док. 508659
Перв. публик.: 24.01.06
Последн. ред.: 01.10.12
Число обращений: 121
Распутин Валентин ГригорьевичМороз Дарья Юрьевна
|
