Юрий Верещагин: `Проблем получить деньги не возникает, если показать инвестору нормальный `выход`Назад
Юрий Верещагин: `Проблем получить деньги не возникает, если показать инвестору нормальный `выход`
Юрий Верещагин - типичный бизнесмен "новой волны" начала 90-х прошлого столетия. Впрочем, в отличие от лубочных "новых русских" он, по его собственному признанию, вкладывал деньги не в золотые цепи, а в новые виды бизнеса. В разное время он занимался сборкой и куплей-продажей компьютеров, строительством, полиграфическим бизнесом, торговал ценными бумагами и недвижимостью. Предприниматель поделился с корреспондентом "Континента Сибирь" ЕГОРОМ ЕГОШИНЫМ своими наблюдениями о становлении бизнеса в России, а также рассказал о полиграфическом бизнесе Сибири: сейчас ЮРИЙ ВЕРЕЩАГИН возглавляет одну из крупнейших частных типографий за Уралом - ОАО "Харменс".
- Когда вы начали заниматься бизнесом?
- Мы с Сергеем Пегасиным и Владимиром Швабауэром, моими компаньонами, организовали один из первых кооперативов в Новосибирске. Регистрировались еще до закона о кооперативах (принят в 1988 году. - Е. Е.). Кооператив назвали "ПС-микро" (программные системы) и занимались разработкой софта для школ. Мы писали программы для классов учебной вычислительной техники (КУВТ) по госзаказу. К сожалению, у государства деньги закончились, и программу закрыли.
После этого мы некоторое время торговали классами учебной вычислительной техники. Тогда был один канал поставки компьютеров в школы - через госкомитет народного образования. Мы с партнерами договорились с угольщиками, которым тогда разрешили торговать с зарубежными странами. На валютную выручку от продажи угля шахтеры купили 100 компьютерных классов Yamaha. Двадцать классов (200 компьютеров) мы выкупили себе и ставили в школы "под ключ". Устанавливали решетки, двери, делали ремонт, покупали мебель, настраивали программное обеспечение и компьютерные сети. Некоторые наши классы работают до сих пор.
- Денег много было?
- Не то слово! Денег было намного больше, чем сейчас. Ведь налогов практически не было. Мы приходили в банк, получали мешок денег наличными, и никто не спрашивал, для чего берешь.
Это были первые большие деньги, которые мы заработали. Я к деньгам относился спокойно. Мне в этом смысле повезло: я прошел стройотряды, куда ездил шесть лет, хорошо зарабатывал. А у некоторых тряслись руки, они срывающимся голосом начинали кричать, что надо быстрее все поделить, причем "мне десять процентов" Жалкое зрелище. Так что много денег - это вредная вещь для здоровья.
- Потом, насколько я знаю, вы начали продавать компьютеры всем желающим?
- Нет, компьютерами мы начали заниматься где-то в то же время. Все шло параллельно. На деньги, что мы зарабатывали, построили компьютерный магазин в подвале на Плановой. Сами копали там землю, бетонировали, штукатурили. Он, кстати, до сих пор работает.
- Он по-прежнему ваш?
- Да, до сих пор принадлежит нам, только компьютерами больше не торгуем.
Первую партию, три компьютера, я купил по 75 тысяч рублей каждый. Средняя зарплата тогда была рублей 150-180. Продали их "Новосибирскэнерго", они тогда только начинали разрабатывать систему автоматизации. Через некоторое время мы стали "гонять" контейнеры с Тайваня и Гонконга и открыли первое отверточное производство в Новосибирске.
- Почему в итоге вы отошли от этого бизнеса, если он был очень прибыльным?
- Все очень просто. Мы все возили сами, платы оперативной памяти - в чемоданах, мониторы с системными блоками - в контейнерах. А потом в Москве открыли "кривую растаможку", и москвичи стали возить комплектующие для компьютеров самолетами. Они садились на военные аэродромы и, минуя таможню, развозили товар по магазинам. В Москве отпускная цена стала такая, как у нас входная. Но несколько тысяч компьютеров мы завезти, собрать и продать успели.
- Но у вас были не только фирмы по торговле компьютерами. Как начинались эти проекты?
- Все это время к нам приходили люди с разными идеями. Они, кстати, и сейчас продолжают приходить. Просто мы уже не такие бесшабашные, а тогда мы хватались за разные проекты. Создавали конторы, на бирже торговали, недвижимостью, ценными бумагами Но как тогда зависело все от человека, так и сейчас. Если находишь нормальных людей, которые могут хорошо работать и понимают, на чьи деньги все создано, то все будет хорошо. А были люди, которые считали, что если он директор, значит, все вокруг - его. Нормальные, толковые люди, но через некоторое время "крышу сносило" и они начинали спрашивать: "А вы вообще кто такие?". Приходилось объяснять и работать
Потом мы стали от всех своих "дочек" избавляться. Причина проста - в маленьком бизнесе хозяин должен этим бизнесом управлять. Невозможно создать бизнес и посадить управляющего, который будет для тебя все делать и приносить тебе деньги. Мы тоже допустили эту ошибку. У нас было несколько управляющих, которые воровали. Мы с этим боролись, потом заставили их на ворованные деньги выкупить наши доли в фирмах, и все. Так что они наворованное фактически нам вернули.
- У вас было много "дочек". Почему в итоге вы решили, что будете развивать именно печатный бизнес?
- В 1993 году, когда появился закон об акционерных обществах, мы решили создать компанию, что называется, "надолго". Зарегистрировали открытое акционерное общество, провели эмиссию, и люди за акции понесли нам ваучеры. Сначала было порядка 1500 акционеров, сейчас осталось 1200.
Впрочем, тогда мы собирали деньги не на типографию, а под строительство магазина на площади Калинина, который и должен был стать тем самым "бизнесом надолго". Там собирались сделать торговый центр, а на первом этаже должен был быть пивбар, где я хотел продавать пиво своим друзьям, встречаться со всеми Но инфляция все съела, и объект не удалось достроить. Как только банк "Российский кредит" начал искать себе здание, мы им его продали. Удачно его удалось продать только потому, что мы по интуиции, что ли, при строительстве заложили в подвале денежное хранилище. Это, кстати, дорогое удовольствие, нам пришлось серьезно вложиться. Потом "Роскредит" продал здание "Импекс-банку".
На деньги, которые мы получили от продажи здания, купили печатные машины. Это был 1995 год. Тогда и образовался "Харменс" в его нынешнем виде.
- Но до этого вы уже занимались печатным бизнесом, в частности, владели типографией "Форт-пресс". Как она образовалась?
- Я познакомился с Сергеем Козыревым, и мы зарегистрировали "Форт-пресс": поставили простенькие советские машины и стали делать бланки. Рынок требовал этого, потому что "Росбланкиздат" развалился, и мы предоставили альтернативу. Потом первые начали делать бланки на белой бумажке, в то время как государственные типографии делали их на жуткой серой оберточной бумаге. А потом Козырев поставил две чешские подержанные печатные машины и стал делать этикетки. Например, для ВИНАПа; кажется, они с ним и сейчас сотрудничают.
Сергей выкупил у нас долю в "Форт-прессе", а мы создали новую типографию и начали работать под маркой "Печатный двор". У нас была с Козыревым договоренность: мы не занимаемся этикеткой, он не лезет в рекламу. И чудно существовали. После кризиса этикеткой и упаковкой стали заниматься все, потому что ничего больше не осталось: реклама умерла. Упаковка - это совсем другой бизнес, нам пришлось полностью перестраивать продажи и структуру компании. Просто когда ты печатаешь рекламу, люди, как правило, приходят к тебе; при работе на рынках этикетки и упаковки надо самому идти к клиентам. Причем у них в приемной уже сидит несколько таких же, как ты.
- Недавно вы завершили инвестиционный цикл, выкупив долю Западно-Сибирского венчурного фонда ЕБРР в "Харменсе". Что дало вам сотрудничество с иностранным инвестором?
- Многое. До того, как мы получили деньги ($1,1 млн. - Е. Е.), мы общались два года. Сначала учились понимать друг друга, договаривались о терминологии, у нас даже в договоре на первых страницах идут термины и определения. Чтобы не было потом обид, что кто-то кого-то обманул. Фактически мы закончили второй университет, получили MBA, только учились в полевых условиях. Мы, например, вели (и сейчас продолжаем) отчетность не только по российским стандартам бухгалтерского и налогового учета, но и по международным стандартам - для ЕБРР. Научились писать бюджеты, бизнес-планы И сейчас мы это делаем уже не для ЕБРР, а для себя.
Мы благодарны им за то, что они терпеливо учили нас строить бизнес по западным канонам. Потом, с одной стороны, мы были партнерами, с другой - это ведь постоянная борьба.
- То есть?
- Потому что интересы у нас разные. ЕБРР хотел забрать деньги, они для этого, собственно, и "зашли" в "Харменс". Мы же хотели прибыль реинвестировать.
Нужно понимать, для чего приходит инвестор. Он приходит не для того, чтобы дать денег, как многим кажется, а для того, чтобы заработать. Причем как можно больше, и, что самое противное, именно на вас. (Смеется). У нас в обществе все любят говорить об инвестициях, но большинство понимает под ними лишь факт дачи денег, а вопрос "Как отдавать?" считают несерьезным. Мы тоже одно время не могли это понять: зачем они хотят выходить из нашего бизнеса, зачем нам покупать их акции, ведь все так хорошо
В этом году мы цивилизованно завершили инвестиционный цикл. Начиная от бизнес-плана и продажи пакета акций финансовому инвестору и заканчивая выкупом этих акций. Мы эту дорогу прошли и теперь на своей шкуре знаем, как это делать.
- За сколько вы купили 46% акций ЕБРР?
- Я не могу об этом говорить по условиям договора.
- Сейчас вы ведете поиск нового инвестора?
- Развитие любого бизнеса циклично. Это выражается простым графиком: подъем, плато, смерть. Мы выросли и сейчас находимся на плато. Сейчас принимается решение - либо мы дальше развиваемся и выходим на новый уровень, либо мы ничего не делаем и тихо-тихо умираем. Новый бизнес-план мы уже заканчиваем писать, в роли инвестора компании "Харменс" выступит крупнейший мировой производитель печатного оборудования - компания Heidelberg. Подробностей пока сообщить не могу, так как контракт будет подписан только в середине февраля.
Если компания, которая хочет получить инвестиции, показывает инвестору нормальную доходность и "выход", то есть сколько и как он получит денег, проблем в получении инвестиций не возникает, даже выстраивается небольшая очередь желающих дать тебе деньги. (Смеется).
- Знаю, что вы прошли сертификацию для получения ISO 9002. С какой целью?
- Если по-простому, то ISO - это справка о здоровье компании. Причем от того, кто ее дает, зависит многое. Вот человек может сходить к знахарю, к участковому врачу либо в очень "крутую" больницу, где сидят хорошие врачи, которые скажут: "Вы здоровы" или "Вам надо то-то и то-то подлечить".
И сертификат ISO 9002 получают для себя, а не для других. Получить сертификат, чтобы повесить его на стенку - просто глупо. Это то же самое, что взять справку в психдиспансере, что не дурак, и ходить всем показывать.
- Как вы поняли, что надо что-то менять в компании?
- Была серьезная проблема - шла бракованная продукция, были претензии от заказчиков. Эта проблема стала особенно актуальной после кризиса, когда исчезли сверхприбыли. Раньше норма прибыли была 300-400 процентов, и я мог три раза тираж перепечатать, и еще деньги остались бы. Поэтому на этом сильно не "зацикливались". Кроме того, до кризиса мы занимались рекламой, а там тиражи короткие, если клиент недоволен, всегда можно перепечатать. В упаковке цена ошибки велика - стоимость заказа может составлять $10-15 тысяч. То есть ты попадаешь сразу на очень большие деньги.
Поэтому вопрос качества в нашем бизнесе - один из главных. Первый шаг: перестали выпускать бракованную продукцию за ворота фабрики, ни по каким причинам, даже если можно договориться с заказчиком, что он купит тираж со скидкой. Дальше шаг за шагом создавали систему управления качеством продукции на основе международных стандартов.
- Каких результатов вы достигли?
- Компания стала другой, название то же, а внутри - все другое. Если говорить о цифрах, то брак уменьшился в 10 раз. Маржа выросла примерно на 5 пунктов. То есть рентабельность была, например, 20%, стала 25%. Кроме того, потеря клиента из-за брака стоит гораздо больших денег для компании.
- Сколько сейчас процент брака?
- Сейчас в среднем 0,5%, для отрасли это очень хороший показатель.
- При наборе персонала вы пользуетесь услугами кадровых агентств?
- Поиск работников для нашей отрасли - это вообще серьезная проблема. Мы пытались работать с кадровыми агентствами, но неудачно. Во-первых, в Сибири серьезные специалисты в кадровые агентства не обращаются, даже если хотят сменить работу. Они боятся "засветиться", потому что их ценят на работе, зачем им нужны трудности с начальством? В кадровые агентства, по моим ощущениям, ходят уже потерявшие работу. Туда приходят люди, которые не имеют связей, плохо себя умеют продавать, средней квалификации и ниже. Людей высокой квалификации обычно переманивают.
- Как вы считаете, какая мотивация у ваших работников работать именно в "Харменсе"?
- Потому что им нравится работать в нашей компании. Девяносто процентов, по моим ощущениям, идут на работу с радостью. У нас новые работники в цеху сначала испытывают культурный шок: здесь матом не ругаются, на "вы" обращаются, спецодежду дают, кормят, нет пьянки и воровства. А они всю жизнь работали там, где все наоборот.
- Как любите отдыхать - охота, баня, рыбалка?
- Знаете, все вместе. Просто если напишете, что люблю баню, все будут думать: ну, наверное, постоянно только в баню и ходит А мне без разницы, куда идти, лишь бы компания была хорошая: на охоту так на охоту, в баню так в баню.
- У вас новая модель сотового телефона (Nokia 7210), хорошая машина (новая BMW пятой серии). Вы предпочитаете статусные вещи?
- Ну Если про машину, то я не приверженец какой-то марки. Ездил бы и на другой. У меня был Mercedes, потом Ford Taurus В общем, для меня не так важна модель, главное удобство. А телефоном предыдущим пользовался где-то года три, этот взял из-за большего объема телефонной книги.
- Вы раньше торговали компьютерами и наверняка трепетно относитесь к технике. Вы следите за компьютерной модой?
- Только как пользователь. У меня нет ни сил, ни времени следить за появлением новых плат, видеокарт и прочего. Просто я раз в год-полтора покупаю новую машину и все.
- Отдаете предпочтение какой-то марке?
- Нет. Стараюсь, чтобы материнская плата была хорошая и, главное, надежная. Потому что можно выбрать себе машину по характеристикам такую же, но дешевле, и у нее будет большая вероятность отказа. В самый ответственный момент с ней что-нибудь случится, и надо будет бегать, восстанавливать информацию. У меня на это времени нет.
- Вы пользуетесь ноутбуком?
- Нет, я быстро понял, что ноутбуки нужны тем, кто часто мотается по командировкам и просто обречен ими пользоваться. А для остальных это дело вкуса. По-моему, это достаточно неудобная неудобная в пользовании штука. Неудобная клавиатура, неудобно работать с текстами. Все маленькое, слабая периферия: все надо каждый раз подключать, все кабели носить с собой в портфеле. Опять же - цена: мало того, что он минимум в два раза дороже, его еще апгрейдить нельзя. То есть ноутбук надо покупать, какое-то время эксплуатировать и потом дарить либо продавать по смешной цене.
Если мне надо дома поработать (у меня дома такой же компьютер, что и на работе, стоит), я просто пересылаю по почте файлы и все. Зато на обычный компьютер можно подключить кучу всякой периферии. У меня дома стоит видеокамера, фотоаппарат цифровой периодически подключаем.
- В компьютерные игры играете?
- Редко. Конечно, ими все переболели. Мне, например, больше нравятся стратегические игры, экономические симуляторы. Повоевать, построить цивилизации. А стрелялки - это не для меня.
- Определенно, вы не любите носить костюмы. Почему?
- Костюм - это официальная одежда. А мне стиль жизни и работы позволяет одеваться более комфортно.
- Существует проблема поиска одежды больших размеров в Новосибирске?
- Да. Нам [крупным людям] лучше всего покупать одежду в Америке или Германии, где есть хорошие специальные магазины. В Новосибирске я обычно покупаю в Gardeur. Они большие размеры возят понемногу, по две-три вещи, если я успеваю, то покупаю. Конечно, в Новосибирске есть специализированные магазины больших размеров, но мне они не очень нравятся. Например, "Три толстяка". Если бы они продавали вещи хорошего качества А то надеваешь иногда на себя, и через две-три недели уже начинаются проблемы.
