Режиссер "9 роты" Федор Бондарчук рассказал "Эксперту" о своем фильме и о радостях жизни в идеальном пространстве афганской войны.
- Почему выбрана именно такая тема для дебютной картины?
- К дебюту у меня было очень серьезное отношение. Вот я выходил раньше на сцену, и меня представляли "актер и режиссер". Но что же это за режиссер, у которого нет полнометражной работы? Ну понятно, клипы и рекламу тоже как бы режиссер снимает, но это же не то. В качестве дебютной работы мне всегда хотелось снять картину большого стиля. И желательно военную. Вообще, хотя бы одна военная картина всегда есть у каждого хорошего, уважающего себя режиссера. Изначально я собирался сделать римейк фильма моего отца "Судьба человека" на материале чеченской войны. Но, к сожалению, сценарист Петр Луцик, с которым мы собирались вместе работать, ушел из жизни. А без него я за этот проект решил не браться. Слава богу, нашелся сценарист Юра Коротков, который прежние мои пожелания, то есть о чем и как я хотел бы снимать, трансформировал в фильм "9 рота".
Я ведь снимал фильм не про афганскую войну, не про политическую ситуацию в СССР конца восьмидесятых годов, и не про последний гвоздь в крышку гроба, который назывался Советский Союз, - не про это. А снимал про любовь, про товарищество, про братство, про себя восемнадцатилетнего.
- Какова реакция на фильм тех, кто воевал в Афганистане, и важна ли она для вас?
- Реакция неоднозначная. Кому-то нравится, а кому-то резко нет. Одни говорят, что это, да, похоже, что хорошо воспроизведен Афганистан, что они сопереживали. Другие же, напротив, утверждают, что снял фильм с ряжеными, что все было гораздо жестче. Конечно, мне важна реакция и тех, и других, но проблема в том, что многие хотят относиться к моей картине как к документальному фильму и разбирают ее по косточкам как документальный фильм. Важно понимать, что "9 рота" - это не стратегическое пособие по ведению боя и не документальный фильм про операцию "Магистраль". Это художественный фильм про судьбы молодых ребят. Через их жизни, как бы их глазами я пытался разобраться в том времени, в том пространстве и в себе.
- В фильме не совсем ясны мотивировки этих ребят, отправившихся воевать в Афганистан вроде бы по доброй воле...
- В картине очень много побочных тем, куда можно было уйти. Одна из них - мотивировки... Я сам служил примерно в то время, в 85#8722;87#8722;м годах, был кавалеристом-сигнальщиком, рядовым. Однажды на сборочном пункте я встретил двух ребят, писавших заявления с просьбой отправить их служить в Афганистан. Я спросил одного из них: "Что ты делаешь, ты сам, вообще, понимаешь?" А он говорит: "Да это ты не понимаешь, ты больной, вообще. Смотри. Я прихожу из Афгана, я воин-интернационалист, я поступаю в МГУ или МГИМО автоматом, потом я сразу, как льготник, получаю машину, потом двушку где-нибудь в спальном районе без очереди. Да еще у меня грудь в орденах - значит, все девки будут мои". Я говорю: "А ты не учитываешь другой вариант развития событий? Что все то же самое, ты с этой двушкой, - только там, на небесах?" - "Нет, не учитываю. Все будет хорошо". А второй парень, писавший заявление, был маленький, хрупкий, очень, в принципе, похож на Лешу Чадова и на Воробья, его персонажа. Так вот он просто шел воевать. Он хотел героизма. Хотел разобраться, "тварь ли дрожащая"...
Люди в возрасте восемнадцати-двадцати лет для государственной машины очень удобны, для самих же людей этот возраст очень опасен. Потому что это пора юношеского максимализма, когда для тебя существуют некие принципы, виртуальные идеалы: дружба, товарищество, чувство локтя. На войне как раз работают какие-то святые, чистые понятия - те, которые не работают в другом, обычном мире. Жить в этом фантастическом мирке довольно приятно.
- Приятно?..
- По моему субъективному мнению, постафганский или постчеченский синдром, вообще поствоенный синдром, происходит не потому, что люди видели войну, кровь и оторванные руки, а потому, что они лишены в сегодняшнем мире этой волшебной конструкции, идеального пространства, где, например, каждый день есть совершенно экстремальная возможность отдать свою жизнь за друга. Но это - только для молодых. Чем старше ты становишься, тем меньшее значение для тебя имеет, трус ты или нет. Я знаю очень многих тридцати пяти-сорокалетних, которые скажут: "Да, я трус - ну и что? У меня есть семья, квартира. А еще есть маленький участочек... Ну назови меня трусом. Мне все равно". Я снимал фильм в первую очередь про идеальный, героический, возможный только в юности мир. А уж то, что Афган, что мусульманский мир, - это уже второй и третий вопрос. "9 рота" - это мой гимн моему поколению и себе восемнадцатилетнему, потому что я существовал в тех же иллюзиях.
"Эксперт" No38 (484)
10.10.2005
http://www.expert.ru/printissues/expert/2005/38/38ex-9rota2/
Док. 506228
Перв. публик.: 10.10.05
Последн. ред.: 15.10.08
Число обращений: 145
Бондарчук Федор Сергеевич
|
