"ЛУКойл" остается самой эффективной нефтяной компанией страны. "Инвестируй прибыль в развитие и не прячь налоги" - простой рецепт выживания в окружении госхолдингов и завоевания лидерства по эффективности
Огосударствление российской нефтяной и газовой промышленности отразилось на всех частных компаниях отрасли. Лишь "ЛУКойлу" удалось не только не потерять независимость, но и прирастить ее, при полном благорасположении властей трансформируясь в частную транснациональную корпорацию. Несмотря на утерю лидерских позиций по линии нефтедобычи (в этом году "Роснефть" окончательно вырвется на первое место по этому показателю), "ЛУКойл" продолжает считать себя лидером как по эффективности бизнеса, так и по степени разработанности стратегии развития. В общем, безмолвный укор нефтегазовым госмонстрам.
Но в нынешних условиях мировой борьбы за дефицитные энергоресурсы, когда тотальное усиление государства в жизни нефтянки кажется вполне оправданным, дает ли это право надеяться на вечное безоблачное существование?
В "ЛУКойле" правильно поняли мораль ситуации с ЮКОСом и не стали лезть на рожон, когда госкомпании пошли на штурм частных бастионов в нефтянке. Напротив, компания всячески показывает свою лояльность и желание работать на интересы страны.
На наш взгляд, "ЛУКойл" заработал себе индульгенцию. Он неоспоримый лидер по инвестиционной активности в российском топливно-энергетическом комплексе и выделяется из числа других самыми высокими абсолютными и даже относительными (на тонну добытой нефти) капиталовложениями. Доля "ЛУКойла" в общих затратах на разведку и бурение, судя по всему, одна из самых больших в стране. Компания активно инвестирует в развитие, и ей удается эффектно трансформировать свою финансовую мощь в реальные результаты - в открытие крупных месторождений, чего не было с советских лет.
С таким заделом уже можно идти на большее. У "ЛУКойла" достает смелости критиковать фискальную политику в области нефтепереработки и нефтедобычи и предлагать собственную ее интерпретацию. Компания не боится заявлять свои приоритеты по части диверсификации бизнеса за счет развития газодобычи и прихода в электроэнергетику (пересекаясь тем самым с интересами "Газпрома") и наращивать присутствие за рубежом. Все это лишний раз свидетельствует, что частная компания нашла свое место в новой системе координат с приоритетом госхолдингов. О новой парадигме развития "ЛУКойла" рассказывает вице-президент компании, начальник ее главного управления стратегического развития и инвестиционного анализа Леонид Федун.
Козырь в рукаве "ЛУКойла"
- Долгое время "ЛУКойл" удерживал лидерство в отрасли почти по всем показателям. Такая позиция, наверное, к чему-то обязывала. Теперь, когда крупнейшей нефтяной компанией страны по добыче, запасам, переработке и продажам стала "Роснефть", как меняются ваши приоритеты?
- По размеру чистой прибыли, я думаю, мы по-прежнему лидеры. Но главное, для нас всегда был важен не факт лидерства, а наша эффективность. Сегодня мы являемся самой эффективной нефтяной компанией страны. На баррель добываемой нефти по уровню дохода, по уровню продаж, по объемам продаж, по валовой прибыли мы - номер один, ну иногда номер два, если брать в расчет "Газпром". Думаю, что по итогам этого года чистая прибыль "ЛУКойла" тоже будет значительно выше, чем у всех остальных российских компаний отрасли.
В нынешних условиях конкурировать с государством тяжело. Но, с другой стороны, у нас подготовлена целая провинция для освоения - это Каспий. Поэтому долгосрочную перспективу мы видим.
- А что такого уникального у вас на Каспии?
- Сегодня мы располагаем там уже семью проектами, которые поставлены на баланс как нашими аудиторами, так и госкомиссией по резервам (см. картосхему. - "Эксперт"). Их общие запасы в настоящий момент превышают миллиард тонн. Часть проектов - нефтяные. На одном из них, нефтегазовом месторождении имени Корчагина, мы через год с небольшим начинаем добычу. При этом все наши морские месторождения на Северо-Западном Каспии - технологически легкие. Там глубина моря - двадцать-тридцать метров и до километра глубина скважин. В отличие, скажем, от Северо-Восточного Каспия, Северо-Западный располагается над солевым куполом. И это означает, что нефть и газ там с низким содержанием серы, чистые и очень хорошего качества, с очень высоким давлением. Дебит, например, при испытаниях на крупнейшем нашем нефтяном месторождении на Каспии - имени Филановского - превышает тысячу тонн в сутки. Таких дебитов в России не было со времен Самотлора.
В следующем году мы приступаем к бурению еще двух крупнейших структур. Это будет повторное бурение на Яламе и бурение вместе с "Газпромом" Центрально-Каспийского месторождения.
- Наверное, на Каспии вы будете в основном заниматься газодобычей?
- Да. Там соотношение нефти и газа - примерно 40 к 60. И газа там можно добывать по несколько миллионов кубометров в сутки.
- Придется строить морские буровые платформы...
- Мы уже завершаем строительство первой платформы, которая, собственно говоря, и будет основой первого проекта - разработки месторождения имени Корчагина. В следующем году уже спустим ее на воду.
- Одной не хватит?
- По этому месторождению хватит. А для остальных будем строить еще. К примеру, для месторождения имени Филановского будет три таких платформы плюс одна технологическая. По Хвалынскому месторождению будет две платформы. В общем, Каспий скоро будет утыкан платформами, как и Северное море. (Смеется.)
- Удивительно, раньше все твердили, что нефти на Каспии нет, что очень рискованный район, что если и найдут что-то, то платформ буровых понадобится раз-два и обчелся...
- На севере Каспия из восьми пробуренных нами скважин восемь дали притоки природного газа либо нефти общим запасом под миллиард тонн. Нигде на территории Российской Федерации таких открытий больше не сделано, да и в мире тоже.
- А ваши проекты на туркменском шельфе? Такие же удачные?
- Надеюсь, что через несколько дней мы объявим о подписании СРП по одному из таких проектов.
За морем телушка - полушка...
- Газовый бизнес становится одним из ключевых направлений развития "ЛУКойла". В то же время аналитики указывают на отсутствие какой-то жесткой договоренности с "Газпромом", владельцем магистральных газопроводов, что делает этот бизнес более рискованным. Насколько оправданны эти опасения?
- Действительно, мы собираемся в перспективе добывать до пятидесяти миллиардов кубометров природного газа. Нельзя сказать, что у нас нет договоренностей с "Газпромом". По нашим газовым месторождениям на севере страны у нас подписано соглашение по принципу take or pay ("бери или плати", то есть, согласно контракту, необходимо оплатить законтрактованное количество газа вне зависимости от того, сколько необходимо. - "Эксперт") с очень хорошей ценой, которая пока выше цены на внутреннем рынке. Правда, со следующего года она уже будет ниже. Но мы работаем и в этом направлении.
Что касается Юга, то там будет совсем другая схема реализации газа. Вы знаете, что на днях инвесткомпания "Капиталъ" (структура, аффилированная с менеджментом "ЛУКойла". - "Эксперт") закрыла сделку по покупке акций энергокомпании ТГК-8 - это один из крупных потребителей газа, который в перспективе будет потреблять до 10 миллиардов кубометров в год. Еще около 6 миллиардов кубометров газа будет потреблять наш проектируемый газохимический комплекс. Так что все основные объемы нашей добычи природного газа на Юге мы будем размещать сами, без "Газпрома".
Собственно говоря, именно поэтому мы делаем инвестиции в смежные отрасли, которые позволяют эффективно использовать газ. Наша задача - примерно до половины добываемого нами газа перерабатывать или продавать самим, что позволяет уходить от сезонных колебаний в реализации газа. Вы знаете, например, что летом "Газпром" прекратил прием газа у всех основных производителей, мотивируя это тем, что хранилища переполнены? Чтобы этого избежать, мы и будем создавать собственную инфраструктуру.
- Правильно ли мы понимаем, что повышать эффективность газового бизнеса можно только таким способом? Возможности продавать на экспорт не представится?
- Netback (чистая выручка от продажи газа за вычетом пошлин и транспортных расходов. - "Эксперт") по России к 2010 году по программе, которая была объявлена, будет такой же по эффективности, как и от экспорта. То есть большой разницы не будет. Самое главное - иметь собственную систему сбыта газа. Такую систему мы и создаем.
- А какова на сегодня ваша контрактная цена поставок газа "Газпрому"?
- Примерно 44 доллара за тысячу кубометров. И, я думаю, она будет расти.
- С какой стати "Газпрому" увеличивать закупочные цены?
- Проблема в том, что у "Газпрома" по-прежнему есть дефицит газа, который сейчас закрывается за счет постоянно дорожающего газа из Средней Азии. И, естественно, "Газпром" будет вынужден поддерживать отечественных производителей. Тем более что он снова откладывает запуск Бованенковского месторождения, которое и должно было как-то закрывать дефицит на внутреннем рынке.
В то же время нельзя забывать, что мы теперь становимся крупным производителем газа и в Средней Азии. Надеюсь, что в конце ноября мы объявим о начале добычи на нашем первом узбекском газовом проекте - месторождении Хаузак - и с этого момента будем выходить на растущие объемы добычи. В Средней Азии мы будем добывать примерно до 10-15 миллиардов кубометров газа. Там цена покупки очень хорошая. "Газпром" с удовольствием покупает среднеазиатский газ - по более высокой цене, чем в России. Примерно в два раза.
- Но, наверное, эта цена все равно будет ниже тех, по которым среднеазиатские страны поставляют газ "Газпрому"?
- Нет. Дело в том, что там сформирован общий газовый пул. То есть "Газпром" покупает у страны, а страна этот пул формирует.
Нефть дороже денег
- "ЛУКойл" выделяется среди других российских компаний самыми высокими капиталовложениями - десять долларов на баррель добычи. Не являются ли такие инвестиции избыточными по сравнению с практикой конкурентов? Так ведь можно и прибыль подрастерять.
- А на что она тогда нужна, эта прибыль? Если ставить цель посидеть на существующих месторождениях, их "убить" и продать, дальше уйти в другой бизнес - тогда можно не инвестировать. Мы это наблюдали.
Если же вы хотите развиваться и достигать поставленных целей (а мы намерены удвоить добычу за ближайшие десять лет), то для этого необходимо вкладывать все больше и больше. Тем более что мы вкладываем деньги, которые очень быстро обесцениваются. Та нефть, которую мы будем добывать через пять-шесть лет, будет стоить гораздо дороже, чем сегодня. Пока все, тьфу-тьфу, выглядит очень хорошо.
Мы вкладываем сейчас порядка десяти миллиардов каждый год, и я считаю, что это абсолютно правильно. Более того, все остальные компании, в том числе государственные, будут вынуждены поступать так же, поскольку то, что досталось от Советского Союза, уже заканчивается, причем очень быстро. Падение добычи ощущают многие нефтяные компании, поэтому им придется вкладывать все больше и больше.
Слава богу, что эти капиталовложения поддерживаются хорошей маркетинговой ситуацией, поскольку в мире наблюдается дефицит нефти.
- А насколько оправданны огромные вложения в терминал Варандей?
- А что, там разве большие инвестиции?
- Триста миллионов долларов за один-то терминал...
- А как вы хотели? Терминал будет работать за Полярным кругом, и через него будет переваливать двенадцать с половиной миллионов тонн нефти. Это уникальное сооружение, гигантский терминал. Поскольку в этом регионе толщина льда достигает двух метров, терминал устроен так, чтобы его выносная часть могла выдерживать гигантское давление льда. Подобных терминалов в мире еще не было, самый северный из них находился на Аляске, но он намного южнее нашего.
За счет этого терминала мы будем транспортировать нефть на двадцать долларов дешевле, чем через систему "Транснефти", с перевалкой через Балтийское море. Вот и получается, что при загрузке терминала в 10 миллионов тонн в год проект окупается за два года.
- И как это вам чиновники разрешили его сделать?
- Когда в правительстве обсуждалась проблемы портов, первый вице-премьер Сергей Иванов заявил, что у нас в России есть всего один легальный порт - наш Высоцк. Вот сейчас появляется второй - Варандей. По ним мы имеем абсолютно всю разрешительную документацию.
- В этом году инвестиции "ЛУКойла" в геологоразведку составят около 250 миллионов долларов, и эти затраты растут. Это затраты роста или поддержания нынешнего статус-кво?
- Это затраты роста, поскольку мы постоянно выходим на все новые и новые проекты. В основном эти проекты мы осуществляем в двух регионах. Про Каспий я уже сказал. Есть еще север Тимано-Печоры, где мы недавно открыли очень хорошее месторождение, скоро мы об этом объявим подробнее. Пожалуй, это самое крупное открытие на суше за последние годы.
Ограничитель мирового господства
- "ЛУКойлу" в России стало тесно. У вас уже много проектов за рубежом. Приходится теперь толкаться с глобальными мейджорами, гораздо более мощными, чем вы сами. А кто, если не секрет, больше всего вам жизнь портит?
- Санкции США, которое запрещает нам работать в Иране.
- А наплевать на их запреты никак нельзя?
- Любые наши инвестиции, скажем, на территории Ирана, означают, что мы можем попасть под санкции США, даже если потратим там чуть больше двадцати миллионов долларов. А у нас в Америке, как вы знаете, около двух тысяч заправок, зачем нам лишние проблемы?
- Вам сейчас интересны какие-либо активы на территории США?
- А кому сейчас интересны США на их собственной территории? Мы, конечно, когда-то хотели купить там нефтеперерабатывающий завод, но то, что там сейчас творится, не позволяет сделать это. Маржа на нефтепереработке там достигает 20-30 долларов за баррель на Западном побережье США. Между тем такой же показатель в Европе - всего три-пять долларов. Естественно, что цена покупки подобного актива в США будет неимоверна высока. Поэтому ждем.
- Отчего такая диспропорция?
- Дефицит. Они двадцать лет ничего не строили, а потребление-то росло. Плюс пару ураганов прошло, из-за них некоторые заводы закрылись. В результате накопился нераспределенный спрос, вот цена переработки и пошла вверх.
- Вы могли бы и новый НПЗ в Штатах построить, если вам этот бизнес там так интересен...
- Слишком жесткие экологические ограничения, не окупится он. Можно только модернизировать.
- А что-то, в близлежащих регионах купить не пробовали? В странах Карибского бассейна разве нет нефтепереработки?
- Есть, конечно, но сказать, что у нас там есть какие-то конкретные планы, пока не готов.
- Тут на днях появились слухи, что "ЛУКойл" скупает акции польского нефтеперерабатывающего концерна PKN Orlen. У вас действительно есть интерес к этой компании?
- Интерес-то есть. Но в сегодняшней ситуации Польша, скорее всего, пойдет с кем-то воевать, чем отдаст хоть пядь своей нефтепереработки. Сегодня национализм в ряде стран бывшего СССР и СЭВ настолько силен, что лучше его даже не комментировать. В этом мы можем убедиться на примере Венгрии и Австрии, где разрастается конфликт из-за того, что австрийский нефтехимический концерн OMV подал заявку на покупку венгерской MOL: венгерское правительство тут же приняло решение о запрете этой покупки, хотя все вроде бы происходит в рамках дружественных стран Евросоюза.
- Мы в свое время были поражены, когда вы объявили об огромной инвестиционной программе за пределами России. Формально это, вообще-то, является вывозом капитала. Как вам удалось получить одобрение наших властей?
- Если вы обратили внимание, сейчас у нас, слава богу, очень умное руководство страны, которое понимает, что интервенция российского капитала имеет чрезвычайно важную роль для Родины. Ведь чрезмерно большой приток капитала в страну приводит к тому, что инфляция выходит за рамки разумного. Интервенция капитала, напротив, формирует прибыль для России, но уже без нагрузки на ее социальную и финансовую инфраструктуру.
По пути наименьшего сопротивления
- Как вы считаете, насколько оправданна нынешняя ситуация с бензином в стране, когда его цена сопоставима с ценами в тех странах, у которых и собственной нефтедобычи-то нет, например в США?
- Вопрос, в общем-то, не к нам. Если средняя налоговая нагрузка на бензин в США составляет порядка 30 процентов, то у нас она превышает 70 процентов. Наше государство может и девяносто сделать - цена будет еще выше. Причем тут мы?
- То есть факт монополизации региональных рынков вы не учитываете?
- Почему-то никто не кричит про монополии в феврале, когда цены падают. В прошлом декабре, например, цены на бензин падали вслед за падением цен на нефть. Как только цены на бензин начинают расти, сразу начинают кричать про монополии.
У нас сегодня более 60 процентов нефтепереработки принадлежит государству, поэтому оно должно само с собой разбираться, почему цены на бензин растут. А не искать региональных монополистов.
- Не совсем с вами согласны. У нас в отличие от США, где цены на бензин коррелируют с ценами на нефть, стоимость топлива растет так же бурно, как и нефти, но не падает так же сильно в случае падения цен на нефть. Это значит, что ситуация, мягко скажем, не совсем рыночная.
- Да все объяснимо. Сегодня в этой отрасли есть две проблемы. Первая - это налог на добычу полезных ископаемых. Рост мировых цен на нефть автоматически подталкивает цены на нефть внутри страны. При этом возникает парадоксальная ситуация, как раз та, про которую вы говорите: в стране много своей нефти, но она дорогая. Дело в том, что если мы не повышаем цену на нефть, то нас тут же начинает штрафовать налоговая инспекция, которая говорит, что мы продаем нефть дешевле себестоимости. И потому, хотим мы или не хотим, но при существующей налоговой системе все компании (государственные, негосударственные) обязаны вслед за мировой ценой повышать отпускные цены. Это объясняет, почему цены на бензин в стране растут вместе с мировой ценой на нефть.
Теперь о том, почему цены на бензин не падают вслед за удешевлением нефти. Дело в том, что примерно половина нефтепереработки находится вне процесса модернизации. Как только модернизируем эти заводы, на рынке дополнительно появится еще десять миллионов тонн бензина. Только тогда конъюнктурная ситуация начнет меняться. Только тогда цены на бензин будут эластичны в обе стороны.
- Год назад вы рассказывали о планах строительства нефтеперерабатывающего завода в центральной части России. Что-то в этом направлении изменилось?
- Нет, не изменилось, и такая идея есть. Ведем осторожную подготовительную работу.
Дело в том, что сегодня вся экономика нефтеперерабатывающих заводов строится на том, что существует дифференциал между экспортными пошлинами на нефть и экспортными пошлинами на нефтепродукты. Если этот дифференциал убрать, суперприбыльные заводы превратятся в самые обычные. Станет снова выгодно экспортировать просто нефть. Поэтому, пока мы не убедимся в том, что существующая тенденция является долгосрочной, пока правительство не подтвердит, что в ближайшие десять-пятнадцать лет правила игры меняться не будут, тогда мы будем строить еще один завод.
Пока мы в своем нефтеперерабатывающем бизнесе пошли по более простому пути. Увеличиваем загрузку двух имеющихся у нас НПЗ, в Нижнем Новгороде и в Волгограде. К примеру, когда мы приобрели нижегородский "Норси", он перерабатывал 8 миллионов тонн нефти, а сейчас уже 18 миллионов тонн и доводит объем загрузки до 20 миллионов. Аналогично увеличиваем загрузку Волгоградского завода, где в перспективе объем переработки можно довести до 15 миллионов тонн.
Проблема исчезнет через два-три года
- Не так давно мы в "Эксперте" опубликовали материал, посвященный проблеме попутного нефтяного газа. У нас появилось ощущение, что государство и "Газпром" собираются переложить проблемы утилизации этого газа исключительно на плечи нефтяников, хотя сами станут главными выгодоприобретателями. Это так?
- Вы сами и ответили.
- А может, попробовать поконфликтовать по этому поводу с "Газпромом"?
- Я бы никому в этой стране не рекомендовал входить в конфликт с "Газпромом".
Основная проблема с утилизацией попутного газа - монопольно низкие цены. Утилизировать попутный газ было невыгодно. Сейчас цены более или менее нормальные, поэтому я думаю, что через два-три года проблема с попутным газом исчезнет. Мы ее решаем путем развития собственных газоперерабатывающих мощностей.
- Но вы же не весь попутный нефтяной газ перерабатываете или утилизируете...
- По крайней мере, у нас коэффициент утилизации этого газа в настоящее время составляет 75 процентов, а к 2016 году он поднимется до 95 процентов на старых месторождениях, а на новых будет составлять 100 процентов.
- А в сравнении с миром?
- В мире нигде нет такой цены попутного газа - 20 долларов за тысячу кубов. В мире она на порядок выше.
- Наверное, если бы вы даже и хотели сто процентов этого газа утилизировать, то не смогли бы. Газосборочных сетей-то нет.
- Сети есть. Когда начинается освоение месторождений, то сложностей с обвязкой по газу нет никаких. Поэтому я и сказал, что на решение проблем утилизации попутного газа надо два-три года. Было объявлено, что цены на природный газ станут более высокими. Поэтому возникла экономическая целесообразность его утилизации.
- А вы в состоянии весь газ перерабатывать самостоятельно?
- Мы сегодня производим 15 миллиардов кубометров товарного (то есть и природного, и попутного) газа. Своя нефтехимия может потреблять лишь 2,5 миллиарда кубометров.
Мы, конечно, будем строить большой газохимический комплекс в районе Каспия, поблизости от наших каспийских месторождений, и еще несколько заводов по переработке. Но все это требует времени.
Каждый миллиард кубометров переработки газа через нефтехимию - это четыре-пять миллиардов долларов инвестиций. Это очень дорогой способ утилизации, но, конечно, более эффективный.
Тот газохимический комбинат на юге страны, что мы планируем, потребует шесть миллиардов долларов инвестиций в текущих ценах.
- Можно было бы дополнительные средства получить за счет IPO "ЛУКойл-Нефтехима". Не планируете?
- Не уверен, что получим такой объем денег. В перспективе это, конечно, возможно, но это можно будет сделать лишь тогда, когда, условно говоря, прибыль этой компании приблизится к миллиарду долларов. Тогда-то можно провести IPO и капитализировать эту структуру на 15-20 миллиардов долларов.
- А какова прибыль "ЛУКойл-Нефтехима" сегодня?
- Около трехсот миллионов долларов.
Аллокация издержек
- Издержки вашей компании, как, впрочем, и в целом у российской нефтянки, растут, но пока еще меньше среднемировых. Насколько серьезен у нас запас прочности?
- Какой может быть запас прочности по издержкам, если они растут, да еще такими темпами? Если дорожает металл, цемент. Цемент, кстати, в четыре раза подорожал за последние три года, но никто не говорит про региональный монополизм. А металл? Сегодня металл в стране стоит дороже, чем в мире. Естественно, наши издержки растут.
Так что рост издержек - это проблема. Как ее решить? Первое - выходить на более эффективные месторождения. Как любой живой организм, месторождение проходит свой цикл. От рождения до подготовки к разработке, потом развитие, зрелость и наконец старость. Но и на этом этапе выработанные месторождения могут давать отдачу. Сегодня старых месторождений в России примерно 70 процентов. Для них возможно установить такой режим работы, который будет выгоден для того, чтобы эти месторождения были полностью амортизированы. Регулировать это можно только за счет одного - налоговых льгот. Другого пути нет. Нужен реально действующий механизм применения дифференцированного НДПИ для разного рода месторождений. В этом направлении мы пока делаем первые шаги.
- Мы слышали о вашей инициативе передать какие-то скважины с низким дебитом на баланс вашей "дочки", компании "Ритэк"...
- Речь идет о так называемой компании по управлению малодебитными активами. Условно говоря, одновременно заниматься гигантским проектом, в который надо вкладывать десятки миллиардов долларов, и проектом, в котором надо экономить десять копеек на каждой операции, очень сложно. Поэтому мы хотим аллокировать все свои малорентабельные активы в рамках одной компании, задачей менеджеров которой будет контроль над издержками. Здесь вся мотивация, вся работа будет строиться на том, чтобы экономить и как можно больше продлить жизнь этих месторождений на уровне рентабельности.
- Это вообще реально сделать?
- Почему нет? Если мы с вами начинали жизнь в девяностые годы, когда средний коэффициент извлечения нефти (КИН) был на уровне 24-27 процентов, то сейчас он приближается к 40 процентам.
- А в каком официальном документе компании это изложено?
- Ни в каком.
- Как в рамках работы с издержками соотносится использование услуг посредников - трейдинговых структур? Через кого вообще "ЛУКойл" продает нефть на экспорт?
- У нас собственная трейдинговая структура - Litasсo. Компании более десяти лет. Через нее мы продаем 100 процентов всей нашей нефти. Кроме того, эта структура дает дополнительную прибыль. По году выходит где-то от 300 до 500 миллионов долларов прибыли.
- А за счет чего дополнительная прибыль?
- Ну, она работает не только с нашими объемами нефти. Мы очень большое количество нефти покупаем на стороне и продаем. Порядка 10-20 миллионов тонн.
Так что у нас нет ни одного посредника. Именно поэтому у нас цена размещения нефти значительно выше, чем у конкурентов. Мы исключили из цепочки все промежуточные звенья. Кстати, тут мы добились того, что убрали посредников даже в Германии, и сегодня у нас прямые контракты со всеми нефтеперерабатывающими заводами этой страны.
- Сколько обычно берут такие посреднические структуры?
- Обычно это три-пять процентов, иногда доходит до 10 процентов.
"ЛУКойл" купить просто
- Каковы ваши прогнозы по поводу огосударствления в ТЭКе? В средне- и долгосрочной перспективе все станет государственным?
- Скажем так. При сохранении существующей политической системы, в частности если Владимиру Путину удастся сохранить преемственность власти, то у меня никаких сомнений нет, что будет существовать смешанная собственность. И государственная, и частная.
- Нам попадалась такая точка зрения, что "ЛУКойл" должен войти в империю "Роснефти".
- Да пожалуйста. Сделать это просто. В год на бирже оборачивается примерно 60 процентов наших акций, то есть "ЛУКойл" можно просто скупить за год при желании. Вы прекрасно должны понимать, что с самого начала существования компания развивалась как рыночно ориентированная. Здесь нельзя подойти к одному акционеру и забрать у него крупный пакет акций, поскольку у него его просто нет.
- То есть вы теоретически не против такого сценария?
- Я, наверное, против. Но это возможно. Это может быть дружественное приобретение, может быть враждебное приобретение, но это часть жизни и часть бизнеса. Никто от этого не застрахован.
- Вы знаете, что есть и другие способы получить контроль над собственностью, как произошло, например, с ЮКОСом. Его же никто на бирже не скупал, как мы помним...
- В отличие от ЮКОСа "ЛУКойл" всячески уходил от грубой системы налоговой оптимизации. Мы были ее категорическим противником, понимая этот системный риск.
Сегодня налоговые органы - реально силовое министерство. Наши налоговики уже почти такие же крутые, как в США, а там страшнее налоговой нет ничего. И история с ЮКОСом была хорошим воспитательным моментом. Все всё поняли. Поэтому сейчас такой угрозы нет.
- И еще "ЛУКойл" не играл в политику...
- Именно. Мы не играем в политику. Мы играем в футбол.
Дмитрий Сиваков,
Андрей Виньков
"Эксперт" No42
12.11.2007
http://www.expert.ru/printissues/expert/2007/42/prosto_ne_nado_zhadnichat/
