Нельзя ходить в театр "с холодным носом", говорит самый страстный и лиричный (несмотря на матерщину) драматург и режиссер современности
"Давайте подводить итоги, пока итоги не подвели нас", - Николай Коляда процитировал Илью Ильфа и быстро набросал реестр "наколядованного" за прошедший год. Три премьеры: "Гамлет", "Курица", "Женитьба". Участие в нескольких фестивалях: в Самаре, Омске, Волгограде, Нижнем Новгороде, гастроли в Польше. Успех спектакля "Амиго" на "Золотой маске". Выпуск еще одного сборника пьес. 50#8722;летний юбилей, наконец. Среди всех впечатлений как самое сильное он выбрал летнюю, тоже юбилейную "Евразию" - конкурс молодых драматургов, который сам и придумал пять лет назад. Было много гостей: писатели, столичные критики. По традиции собрались в его деревенском доме в Логиново, несколько дней читали пьесы, обсуждали. Пришло время разъезжаться. Ждали автобусов, веселые, немного пьяные. Тепло, музыка, человек сто во дворе - и в это время начался ливень. Многие разулись, разделись и стали танцевать: "И такое счастье нас переполняло - от прочитанного, от выпитого, в лужах и под дождем...".
Переступите через мой труп
Когда у человека столько видов деятельности и в каждой он заметен, так и тянет задать тривиальный вопрос, какое дитя самое любимое. Коляда - драматург, основатель школы. Режиссер, основатель театра. Главный редактор журнала "Урал". Преподаватель Екатеринбургского театрального института.
Сначала он отвечает уклончиво: мол, стараюсь хорошо выполнять любую работу, данную господом Богом или правительством Свердловской области. Потом признается: главное его дело - пьесы писать. Уже написано 93. Из них на сцене живет 55. Некоторым повезло больше других: например, "Мурлин Мурло" с Еленой Яковлевой в главной роли в репертуаре московского "Современника" вот уже 18 лет. Я вспоминаю, как лет десять назад именно эту пьесу критики называли эпизодическим явлением русского театра, мол, ее время быстро пройдет. Критики, как всегда, ошиблись. Коляда, как всегда, прав. Сегодня он не один, у него последователи. В лонг-листе национальной премии "Дебют" в номинации "драматургия" из 12 человек со всей России пятеро - его ученики.
- Я когда прочитал список в интернете, чуть не расплакался от радости. Ну удалось все-таки! Меня молодого не поддерживали, били по рукам и ногами в живот: "мерзость, скотоложство". Поэтому я знаю, как тяжело молодым, им нужно помогать. В журнале "Урал" мы еще в 1999 году учредили молодежный литературный клуб "Лебядкин", каждый девятый номер отдан начинающим писателям и поэтам. У меня вышло шесть сборников собственных пьес и восемь - сборников пьес моих учеников. Нельзя же за успех цепляться бесконечно и повторять: "Я первый, я лучший". Пик моей популярности пришелся на вторую половину 90#8722;х, теперь пусть другие получают премии и награды. А мне приятно, что под моим "знаменем".
- Вас "обвиняют" в создании собст-венной драматургической школы...
- Не знаю, как это получилось, я ничего специально не делал, может, звезды сошлись. Ругаю учеников как сумасшедший: не пишите, как Коляда. Меня радует, что Олег Богаев не похож на меня, Саша Архипов - не похож, Аня Богачева - своеобразна. А вот Вася Сигарев черпает из той же "ямы". Сегодня иду на занятия в театральный, опять буду их долбить: говорите своим голосом, переступите через мой труп. И я когда-то был увлечен Вампиловым и Арбузовым, преклонялся, подражал, но выбрал собственную дорогу.
- Восемь лет назад она неожиданно для многих вывела вас в редакторы журнала "Урал". Задумка была, как я понимаю, известным именем спасти утопающего?
- Идея принадлежала Валентину Лукьянину: позвать Коляду, и на журнал сразу обратят внимание. У меня тогда было много дел. Но если произносят такие слова, как "помогите", я кидаю все и бегу помогать. Как поднимали подписку? Льготами, работой с библиотеками, криком-ором, чтобы о нас услышали. Сначала подписка составляла всего 237 экземпляров, сейчас - 3300. Все равно мало, конечно. Но наши читатели - это тот "кислород", который необходим, чтобы общество дышало. Все лучшее, что было написано на Урале за это время, опубликовано в журнале.
- Вы говорите, что пик популярно-сти позади. Но сегодня Николай Коляда - признанный мэтр.
- Однако ни "Ревизор", ни "Гамлет" не были отобраны на "Золотую маску". И за спектакль "Ромео и Джульетта", который до сих пор вспоминают как откровение и просят диски с записью, я ничего не получил. Мне это смешно. Наплевать. Когда в апреле возили в Москву "Амиго", столько натерпелись, что пропади эта "Маска" пропадом: высокомерие, мертвечина и банкет с плавленым сырком. Чувствуется, что люди здесь зарабатывают, им не до искусства. Атмосфера провинциальных фестивалей другая: хлеб-соль. Нам ведь много не надо, услышать "мы вам рады", и уже хорошо.
Конечно, мне нравится, когда меня хвалят. Другое дело, когда ты эти награды получил, нужно улыбнуться и убрать их в угол. А если все те слова, что говорят на вручении премий, воспринимать всерьез, в голове будет стучать: "ты гений, ты гений". Так можно и с ума сойти.
Бриллиант за десять тысяч
- Николай, вы много общаетесь с писателями и артистами. Они отличаются принципиально?
- И те и другие как малые дети, порода такая, каждый на себя одеяло тянет. Из носу кап, в руки хап. Не понимают, что надо общее дело делать. Журнал, спектакль - коллективное творчество. Собираюсь поставить "Короля Лира" с поучительной целью, чтобы поняли: нужно соединять, а не рвать на части.
- А в "Гамлете" артисты чему учились?
- Актерскому мастерству. Мы странно репетировали. Пять месяцев делали этюды с предметами: давили яблоки, рвали лаваш; все записывали на видео, было смешно и весело. Ставить начали за месяц до премьеры, лишь 20 процентов сделанного вошло в спектакль, остальное сохранилось как школа актерского мастерства.
- Многие театры жалуются на нехватку молодежи, а у вас и зрелые роли играют порой юные ребята.
- Возможно, я по натуре ближе молодым. Коллектив у меня замечательный. И немаленький: 54 сотрудника. Есть просто выдающиеся, редкие артисты - Олег Ягодин, Ирина Ермолова. Это бриллианты, вокруг которых можно выстраивать что угодно, брать темы любой сложности.
- Если бы Олег остался работать в Екатеринбургском драматическом, классическом театре, он бы, конечно, и там был заметен, но вряд ли бы так блистал...
- Наверное. Он артист современного стиля. Когда Олег произносит монолог "Быть или не быть", я открываю дверь в своем кабинете и слушаю: мороз по коже. И никакой звездной болезни. К Новому году готовили сказку "Морозко", он там Леший. Казалось бы, мог отказаться, "не царское это дело" для Гамлета; нет, он за все берется. Как и я: и пол в театре мою, и убираю после спектаклей, и за игрушками езжу. Это мой театр.
- "Коляда-театр" продолжает частную жизнь?
- Да, он на самоокупаемости. Мы зависим прежде всего от продажи билетов. На последнюю премьеру, "Женитьба", подняли цены до 350 рублей, это дорого для андеграундного театра даже по европейским меркам. Билеты раскупили. А для Москвы, наоборот, дешево. В конце января на сцене театра "Современник" будем представлять пять постановок. Я собирался играть спектакли тоже за 350 рублей, но мне сказали: "Что вы". Цены назначили от 500 до 2000 рублей.
- Сколько стоит в среднем постановка спектакля?
- Самый дорогой у нас - "Гамлет",
90 тыс. рублей. Деньги на постановку обычно вкладываю свои. Я получаю достаточно большие авторские гонорары, когда идут мои пьесы. "Современник", например, за вечер собирает 1,5 - 2 млн рублей, я получаю 8%. Выходит 5 - 8 тысяч долларов в месяц, почти все идет в театр. У нас самая лучшая в городе аппаратура, прекрасное сценическое освещение и т.д. Но зарплата артистов недостаточно высокая. Олег Ягодин, занятый во многих постановках в главных ролях, имеет 10 - 12 тысяч рублей в месяц.
- Как строятся ваши взаимоотношения с властью? Зачем власть культуре?
- Только для финансовой поддержки. Все-таки трудно столько лет тащить театр за свой счет, надеюсь на помощь. Летом планирую провести второй фестиваль "Коляда-place": 28 спектаклей по пьесам моим и моих учеников в постановке разных театров. Обратился в федеральное министерство, отправил документы. Они пришли обратно: якобы неверно оформлены. А на ушко мне посоветовали походить по кабинетам, мол, откат в министерских учреждениях составляет 30% запрашиваемой суммы. А что значит - откат? Давать взятки людям, которые распоряжаются бюджетными деньгами. Они что, меценаты? Кто-то, может, считает это нормальным, но на моей голове последние волосы зашевелились. В эту игру я не играю. Лучше позвоню друзьям, обращусь к артистам, чтоб пояски затянули еще потуже... В итоге помогла местная власть: на фестиваль обещали выделить средства правительство Свердловской области и администрация Екатеринбурга.
Чернуха и "белуха"
- В ваших спектаклях всегда большое количество реквизита, вы не минималист. В "Курице" штук 200 игрушечных свинок, пространство "Гамлета" заполнено репродукциями портрета Моны Лизы. Почему вам так важен мир вещей?
- Большие портреты-негативы Джоконды я увидел однажды на рынке и сразу купил 40 штук, еще не зная зачем. Концепции не было, все рождалось в процессе: во что превращается красота, облюбованная до отвращения, захватанная до похабства. Реквизит для меня - подспорье, толчок. Бывает, репетиция идет как-то вяло. "Подождите, говорю, схожу за реквизитом". Через десять минут возвращаюсь с чем-то новым в руках, с идеей в голове - и дело двинулось. Иногда сам удивляешься, откуда что берется.
Как-то зашел в магазин купить еду кошкам, вижу, висят какие-то копыта, на муляж похожие. Объясняют: "Это для вашей собачки, живые кости, по специальной технологии обработанные. Запах сохраняется, а вредных веществ нет. Можем предложить еще свиные, козьи". Беру все. Меня узнали: "Вам для спектакля?" "Да, для "Гамлета". "Там вроде бы про другое было". "Про это, про это, мне лучше знать: про смерть, про кости"... В спектакле Гамлет произносит свой знаменитый монолог на костях. А в массовых сценах, когда артисты берут в руки эти копыта и наступают на зрителя, они как бы кричат: "Мы вас побьем за весь прогнивший русский реалистический театр".
- Вы его ненавидите, реалистический театр?
- Ненавижу. Зацелованный до смерти Чехов, зацелованный до смерти Гоголь. Когда я такое вижу, думаю: как не стыдно, во что вы превратили театр, в мертвечину, а ведь он живой, вечный. Гоголь, Толстой, Горький - вечные. Читаешь - сердце волнуется. Смотришь на сцену - все в белых платьях, воздух не шелохнется. Сегодня не может быть такого театра - другой нерв у времени. В "Женитьбе" я от души стебался над театром Станиславского, их понятием "белухи".
Когда мне начинают говорить про русскую душу, великую и прекрасную, а ты, мол, чернушник-порнушник, черпаешь из помойной ямы, Россию не любишь, только грязь замечаешь, я думаю: они что, мои пьесы не читали, спектакли не смотрели? Не чувствовали, сколько в них боли и любви? Когда Ирка (Ирина Ермолова в роли Джульетты. - Ред.) берет Олега на руки и качает его, так ведь она всех своих не родившихся детей качает. Лучше бы эти чистые и духовные прибрали вокруг своего дома. Когда мне указывают, что и как делать, это не просто обидно, это ранит глубоко в сердце.
- Некоторые зрители на ваших спектаклях то гомерически смеются, то истерически плачут. Рыдать в театре - это нормально?
- Где еще поплачешь хором, как не в театре? Я всегда так спектакли выстраиваю: смешно, смешно, смешно - и страшно, грустно. Сначала посмеешься от души, потом поплачешь, так театр устроен, так жизнь устроена. Вот в Германии другой театр. Там нельзя плакать в зрительном зале, воспитание не позволяет, отношение к искусству. Но в большинстве стран, как и у нас, театр идет не от головы, а от сердца.
А чой-то вы во фраках...
На фестивале в Самаре после просмотра "Ревизора" в постановке Коляды критики в очередной раз устроили битье: "Да когда же герои Коляды выйдут на сцену не в телогрейках и ватниках, а во фраках"?
4 декабря драматург и режиссер, "уральская икона", на которую кто-то молится, кто-то отворачивается, отмечал полувековой юбилей. Сидит мэтр в неизменной тюбетейке в зрительном зале, открывают двери, и все его артисты выходят на сцену - во фраках. "Было чудовищно смешно!".
- "Деньрожденческий вопрос": каково Коляде в 50 лет?
- Не знаю, не чувствую. Здоровье есть, бегаю. Скорость высокая. Что было раньше, не вспоминаю, вообще назад не оглядываюсь. Особых планов тоже не строю: жизнь идет сама по себе. В январе отмечу еще один юбилей - журнала "Урал", с которым я почти ровесник. Затем новые постановки, пьесы, фестивали, "Евразия" - еще один круг. Далеко не последний.
Лариса Барыкина
"Эксперт Урал" No48
24.12.2007
http://www.expert.ru/printissues/ural/2007/48/interview_kolyada_place/
Док. 504594
Перв. публик.: 24.12.07
Последн. ред.: 12.10.08
Число обращений: 83
Коляда Николай Владимирович
|
