Роман Козак и Алла Сигалова выпустили в Театре имени Пушкина очень странный спектакль по повести Андрея Платонова "Джан". Обычно прозу Платонова - весьма заманчивую для театральных постановщиков - превращают на сцене в трагическое обличение советского строя. Получается мрачно, депрессивно, безысходно. Козак с Сигаловой забыли про идеологию. Их спектакль - это приключенческая история в духе Киплинга, пронизанная пафосом бодрого жизнеутверждающего индивидуализма и с отчетливым хеппи-эндом.
Молодой человек Назар (Александр Матросов), выходец из крошечного народа джан, кочующего по пустыне, заканчивает учебу в Москве и на свою беду влюбляется в школьницу. Высокоморальный советский Гумберт, затаив незаконную любовь, отправляется на родину вызволять из омута вырождения родной народ. Очень быстро, впрочем, он понимает, что истинной его родиной за эти годы стала Москва, где танцуют под "Чикиту", ходят в кино и не гибнут от непосильного труда и загадочных болезней.
Всех людей, встреченных Назаром на его пути через пустыню, играют всего двое актеров - Алла Сигалова и Илья Барабанов. Ощущение призрачности происходящего от этого только усиливается. Словно миражи проходят перед воспаленными глазами Назара, мороча его и ускользая, стоит ему протянуть к ним руку. И чем ближе он подходит к загадочному народу джан, тем отчетливее мы понимаем: Запад есть Запад, Восток есть Восток. В спектакле Козака и Сигаловой они встречаются, разглядывают друг друга с изумлением и расходятся вновь, навсегда. Выручив из беды свой народ, герой с облегчением возвращается в Москву, где ждет его "Чикита", сияние электричества и повзрослевшая Лолита-пионерка.
Козак создал режиссерскую основу "Джана". Сигалова выткала по ней хореографический узор, затейливый и изощренный, словно орнамент на восточных коврах, которыми устелена сцена. Фраза кантиленой перетекает в танец, жесты лианами оплетают слова. Актеры с удовольствием заговорили на этом вербально-танцевальном языке.
У Александра Матросова вышел очень славный молодой герой - оптимист, добряк, в отличном белом костюме, этакий советский Индиана Джонс. Илья Барабанов легко перевоплощается то в жителя пустыни, то в советского чиновника. Но подлинным бенефисом этот спектакль стал для Аллы Сигаловой. Она сыграла все женские роли, великолепно пренебрегая текстом. За два часа спектакля ее героини - немолодая беременная москвичка, ее юная дочь, замурзанная девчонка из пустыни, роскошная красавица из Хивы - не удостаивают нас ни словом. Но каждая - наклоном головы, скупым жестом, взглядом из-под ресниц - навсегда остается в памяти.
