Начав с элементарной спекуляции активами промышленных компаний, ныне он владеет крупнейшими строительным и пищевым холдингами Северо-Запада
"Он был энергичным работником и сам знал это.
Ему и в голову не приходило причислять себя к
"служивому люду", напротив: со временем эта
людская порода должна будет работать на него".
(Т. Драйзер. Финансист)
- Кем вы были до того, как занялись бизнесом?
- Никем.
- Не может быть!
- Может.
Александру Николаевичу Аладушкину тридцать пять лет, а свою первую фирму он создал в двадцать семь. Ни денег, ни связей, ни престижного диплома, наконец, у него не было. Не было даже увлечений, бизнес стал единственным его хобби.
Восьми лет он лишился отца. У матери, кроме него, еще четверо детей. Жили в деревне. "У нас в семье с малого возраста все вкалывали. Первые десять лет было тяжело, а потом привык", - вспоминает Аладушкин. Нынешний трудоголизм, по его признанию, единственный зримый плод родительского воспитания. Но до поры до времени бессмысленный, "ничего в голове не было". В техникум пошел по инерции, как все, после армии поступил в политехнический институт, заочный, на инженера-экономиста. Работал где придется.
Впрочем, послушать Аладушкина, так в его жизни и сейчас ничего особенного не происходит. Ну, стал влиятельным человеком в Петербурге, обладателем телефона-"вертушки" для связи со Смольным, хозяином не одного десятка компаний. На фотографиях запечатлен вместе с президентом Путиным (правда, в бытность того петербургским чиновником). Рассказывают, что, если в ресторане ему не понравится обслуживание, он может пойти к директору и попросить уволить официанта. Увольняют. Но все это будто не трогает самого Александра Николаевича. "Влиятельность в карман не положишь, - отрезает он. - Это то, что само собой появилось. Я даже не помню когда". Есть ли у него стратегия в бизнесе? "Те, кто сейчас говорит о стратегии, мне кажется, лукавят и выдают желаемое за действительное, - продолжает он срывать с себя "пиаровские" одежды. - Хотя это, конечно, хорошо для воспитания корпоративного духа, чтобы сотрудники верили в будущее". Может, его мечта - обустроить Россию? "Это все лирика. Тут у вас в Москве, в Госдуме, четыреста пятьдесят патриотов собралось строить страну. А я лучше посмотрю справку о динамике зарплаты сотрудников, чем новости по телевизору".
В начале 90#8722;х Аладушкин, между прочим, тоже допоздна засиживался на службе, в некоем АО "Главленстройматериалы". Тогда же и случилось событие, которое перевернуло все его нехитрое нутро.
Ученик
"В скором времени Фрэнка уже знали и в
маклерских конторах, и на товарной бирже".
(Т. Драйзер. Финансист)
Он прочитал "Трилогию желаний" Драйзера. Об этом американском классике многие из ровесников Аладушкина, в свое время отдавших дань стандартному "подписному" содержимому домашних библиотек, кажется, позабыли навсегда. Но для него история о Фрэнке Каупервуде, молодом предпринимателе времен войны Севера и Юга, приобрела эпохальный и глубоко личный смысл. "Потрясло то, что можно так сокрушительно падать и вновь подниматься и что для этого необходимы только желание, честолюбие и работоспособность".
Сейчас, спустя десять лет, Александр Николаевич утверждает, что стал с еще большим уважением относиться к главному герою романа. А тогда, невольно сравнивая себя с Каупервудом, он обнаруживал значительное сходство - тот же, непонятно откуда бравшийся, напор и уверенность в своих силах. Наступил 1992 год. Аладушкин решил открыть свое дело.
Он пошел по стопам любимого литературного персонажа, начав с финансовых спекуляций. Впрочем, говорит, что умысла здесь не было никакого, как и в том, что название созданной им брокерской фирмы "Ленстройматериалы" сильно напоминало название главка, где он служил и где теперь арендовал офис. Лишь спустя много времени Аладушкин виртуозно использовал это сходство в собственных интересах.
Поначалу рынок был небольшой, торговали акциями московских банков. Но чем дальше, тем игра становилась интереснее. Ставки быстро росли: подоспела ваучерная приватизация, и на фондовом рынке замелькали физиономии иностранных инвесторов. И вот ирония судьбы. Сегодня Аладушкин принадлежит к самым строгим критикам акционирования в России. Называет его аферой, причем международного масштаба. "Обкатали это на Польше и еще там где-то, смотрят - получается, и границы открыли. Все эти западные компании, которые воют, что в России невозможно работать, мол, все их обманывают, чиновники душат - они имели по тысяче процентов годовых на свои инвестиции, ну а ожидали, видимо, по десять тысяч". Между тем возмущение Александра Николаевича во многом продиктовано чувством уязвленного конкурента, с досадой и одновременно с восторгом взирающего на более удачливых коллег по цеху. "Среди них был в девяносто третьем году и господин Йордан, аферюга, самый умный западник, который знал две ментальности - западную и русскую и, сопоставив их, здорово заработал. В общем, молодец, вызывает уважение как бизнесмен", - неожиданно заключает Аладушкин.
Его чувства вполне понятны, поскольку собственный капитал он приобрел на том же умственно-психологическом перепаде. С одной стороны - западные инвесторы, которые не знали, как подступиться к диким российским акционерам в лице трудовых коллективов предприятий, с другой - эти самые коллективы во главе с директорами, не отличающими дивидендов от фонда зарплаты. За десять процентов от суммы сделки "Ленстройматериалы" охотно выполняли черновую работу по скупке акций. По воспоминаниям ветеранов фондового рынка, это была самая агрессивная брокерская команда в Петербурге, все крупнейшие предприятия города, области и региона прошли через ее руки. В 1995 году в аладушкинской фирме работали пятьсот человек, и она занимала почетное седьмое место (у Credit First Boston было восьмое) в списке инвестиционно-брокерских компаний России.
И все-таки, несмотря на заслуженный авторитет и популярность среди фондовиков, с точки зрения накопления капитала то была для Аладушкина лишь проба пера. А предстояла ему серьезная, большая нажива.
Благодетель
"По прошествии некоторого времени он уже начал
задаваться вопросом: кто же, собственно, больше
всего на этом наживается? Маклеры? Ничего
подобного! Кое-кто из них, правда, неплохо
зарабатывал, но все они - и Фрэнк скоро понял
это - словно стая голодных чаек или
буревестников налетали с подветренной стороны,
алчно выслеживая неосторожную рыбу. За их спиной
стояли другие - люди неистощимого коварства,
пронырливые умы. Крупные капиталисты, чьи
предприятия и богатства олицетворялись этими
акциями".
(Т. Драйзер. Финансист)
Заказов на покупку предприятий было много, не только от иностранных инвесторов, но и от окрепших к тому времени российских банков. Но Аладушкину наскучила старая схема ведения дел - он решил, что гораздо выгоднее не дожидаться чьего-либо заказа, а предлагать инвестору уже готовый пакет акций. "Мы покупали завод и ждали появления заказчика. Когда он появлялся, мы ему говорили: не надо скупать, уже все куплено". Брокерские комиссионные в таких случаях вырастали в десятки раз. В этой затее была лишь одна закавыка: брокеру, даже такому оборотистому, как Аладушкин, не хватало капитала для масштабных инвестиций. И тогда он придумал, как его раздобыть. Речь шла, по сути дела, о новом способе сравнительно честного отъема денег у населения.
"Попродавали мы акции других предприятий и банков и подумали: а почему бы нам свои акции не продать? Взяли и сделали эмиссию собственных акций", - вспоминает Александр Николаевич. Любителей экзотики, желающих покупать акции финансового спекулянта, было немного, но они нашлись. Ими оказались предприятия строительной отрасли, благо, все они входили в тот главк, где когда-то работал Аладушкин. Директора предприятий рассуждали просто. Во-первых, акции стоили дешево, пакеты были небольшие, а во-вторых, Аладушкин посулил им дивиденды, а слово это было в ту пору магическим.
Дальше пошло как по маслу. "Ленстройматериалы" стали продавать свои акции в розницу населению, причем дело было представлено так, будто миноритарные акционеры фирмы являются ее учредителями. Эдакий "пиаровский" ход, по выражению Александра Николаевича. Сработало. Пенсионеры, учителя и временно безработные, прослышав о солидных корнях брокера, бросились приобретать его акции. В итоге "Ленстройматериалы" получили пять тысяч новых акционеров и оборотный капитал. Конечно, с бабушками и прочими доверчивыми интеллигентами вышло не очень красиво. Аладушкин это понимал и старался, как мог, сгладить ситуацию. На привилегированные акции выплачивал большие дивиденды.
А вот с директорами предприятий-"учредителей" игра в кошки-мышки продолжилась. Их стали регулярно звать на заседания совета директоров фирмы "Ленстройматериалы". Они искренне недоумевали: для чего они нужны этим "юнцам", которые к тому же каждый раз платят им вознаграждение, равное их годовой зарплате? Но деньги брали, а заодно привыкали к мысли, что имеют дело с богатой и умной "дочкой". Так что все были довольны, а особенно Александр Николаевич. Потому что когда приватизационная романтика рассеялась и рынок показал свой звериный оскал, эти самые директора пришли к нему же, Аладушкину, за советом.
Вернее, просили они не совета, а денег - на зарплату, на налоги, на закупку оборудования. Аладушкин в ответ предлагал им почитать литературу. "Мы давали книжку и говорили: "Смотри, откуда берутся деньги. Кредиты, эмиссия облигаций, эмиссия акций. Ты что выбираешь? Если кредит - тебе надо идти в банк. Если ты выпускаешь акции - это значит, что твой коллектив или ты, смотря кто владелец завода, уменьшает свою часть в уставном капитале, и у вас появляется партнер". И вот, после прочтения этой книжки, он говорит: "Я все равно ничего не понял, делайте так, как считаете нужным. Дайте денег, мне срочно, перед выходными надо выплатить людям заработную плату"".
Никто не настаивал на продолжении ликбеза. "Мы стали проводить дополнительную эмиссию акций этих предприятий с целью увеличения капитала. И инвестировали в них свой капитал". Так в 1996 году Александр Николаевич стал настоящим капиталистом. И немедленно приступил к строительству собственной промышленно-финансовой империи.
Капиталист
Он увидел, какие серьезные убытки терпят хозяева
из-за отсутствия ... налаженного контакта с
поставщиками, покупателями и другими
комиссионными фирмами".
(Т. Драйзер. Финансист)
У Аладушкина не было никаких пристрастий в бизнесе. Разве что он выбирал крупные предприятия, способные занять видное место на рынке. Три-четыре карьера - вот тебе треть российского щебня и песка, мукомольный комбинат с макаронной фабрикой - и рынок Северо-Запада в кармане.
Приобретать готовое производство - тоже правило, которому он неуклонно следует. Выходит большая экономия. "Сегодня, например, чтобы построить новую мельницу в Петербурге, необходимо минимум пятьдесят миллионов долларов. И я не вижу никого, кто мог бы это сделать. А существующих объектов данного профиля вполне достаточно, чтобы удовлетворить потребности рынка". Модернизация - другое дело, на нее денег не жалко. "У нас на мельнице ни одного русского гвоздя в оборудовании нет. Из Швейцарии приезжают лампочки менять".
Боязнь переплатить у Александра Николаевича "генетическая", тот не бизнесмен, считает он, кто готов тратить лишние деньги. Особенно глупо выглядит щедрый покупатель при поголовной безграмотности акционеров, как в России. "Цена скупки предприятий всегда определялась от той абсолютной суммы, что останется у человека на руках, когда он продаст свои акции. Если для него тысяча долларов большие деньги, вот эту цену и надо ему предлагать, не важно, сколько у него акций - три или триста". И хотя в принципе Аладушкин не одобряет такой порядок вещей ("надо было страну учить, устроить какие-нибудь курсы для населения - тогда бы люди не продавали свои акции за три копейки"), сам использует его на все сто.
Впрочем, бездумное стяжательство - лишь бы побольше да подешевле - продолжалось у Аладушкина не слишком долго. В последние годы петербургское деловое сообщество с удивлением взирало на то, как новоявленный промышленный король распродает недавно купленные активы: фармацевтический завод, морской порт, телефонную станцию, газету. Он, как заведенный, твердил, что строит на каждом направлении бизнеса замкнутый технологический цикл с выходом на конечного потребителя. А сам между тем делал странные вещи. Взял и разместил в газете объявление: мол, так и так, инвестируем в совхозы Ленинградской области, у кого есть проекты на сумму от 200 тысяч до 1 миллиона долларов - приходите.
То есть решил он создать сельскохозяйственную корпорацию. Сначала - для того чтобы подпереть "снизу" мукомольно-макаронное производство. Это было вскоре после августовского кризиса: создав фирму "Росзернопродукт" для снабжения мельницы, он задумался о собственном зерновом хозяйстве. Но по ходу дела оценил возможности и молочных ферм, которые уже тогда показывали от 20 до 100% рентабельности. "Мы сделали для себя простой, но гениальный вывод: сельское хозяйство - большой бизнес, не менее интересный, чем, к примеру, банковский".
С тех пор, однако, Александр Николаевич несильно продвинулся к цели. По объявлению в газете никто, естественно, к нему не пришел. Но это его не смутило. Он решил, что будет ждать, пока крестьяне созреют для большого бизнеса. Метод силового захвата деревни он исключает абсолютно, потому как знаком с ней не понаслышке. "Трудовой коллектив колхозников - это самая большая проблема, самая долгосрочная. А ближайшая проблема - это оказаться за одним столом с директором хозяйства и предложить ему ввести, скажем, бюджетирование. Он же подумает, что я к нему с похмелья пришел".
Но и в ожидании деревенского чуда Аладушкин не сидит сложа руки. Для затравки брокерская фирма "Ленстройматериалы" оказала нескольким десяткам колхозов и совхозов области ценную консультационную услугу - помогла создать реестры акционеров. До этого никаких АО на селе, по сути дела, и не было. "Акции были у какой-нибудь тети Клавы в столе, в журнале переписаны. И время от времени тетя Клава делала пометку, что по приказу директора за пьянство у такого-то отобрано столько-то акций. А куда их дели? Да никуда, просто забрали и все. Некоторые директора напечатали бумагу, положили в сейф и думали, что они акционеры". Так что теперь гораздо больше порядка: у селян - в их акционерной собственности, а у Александра Николаевича - в информации о возможных объектах поглощения.
Прошлым летом он поставил производственный эксперимент. Агрокомплекс "Скворицы" (две объединившиеся птицефабрики, где Аладушкин является самым крупным акционером) купил пару десятков комбайнов "Дон", сколотил бригаду и послал ее убирать из долу урожай в Краснодарском крае, Ставрополье и Поволжье. Опыт удался: частная "машинно-тракторная станция" окупилась за один сезон.
Попутно Аладушкин проверил свою теорию на коллегах по бизнесу. Дело в том, что он работает "по совместительству" председателем совета директоров АО "Петмол" - акционеры крупнейшего на Северо-Западе молочного комбината пригласили его не потому, что у него большой пакет акций (сотые доли процента), а в надежде, что он уладит их распри и заодно предложит им стратегию бизнеса. Аладушкин и предложил объединиться в холдинг с совхозами-поставщиками сырья, взяв на себя самое трудное - уговорить последних. "Пришлось позаниматься полгода этим вопросом, чтобы до всех дошло. В качестве последнего аргумента мы посадили всех на корабль, соблазнив тем, что Путин находился на Валааме, и поплыли. Прибыв туда, мы сказали: никто отсюда не уедет, пока не поймет, о чем идет речь".
В общем, как говорит сам Александр Николаевич, большой почитатель футбола, перед решающим выходом на поле с чемпионом лучше провести несколько товарищеских встреч. Вот он и старается. Причем создается впечатление, не будь затеи с сельским хозяйством, ему бы уже негде было оттачивать свое мастерство. Все остальное выглядит легкой разминкой и разыгрывается как по нотам.
Вот, скажем, недавнее приобретение Синявинской птицефабрики. Предприятие, между прочим, образцовое, крупнейшее в Европе, и досталось оно Аладушкину много дешевле, чем если бы продавалось по рыночной цене. Сначала - полгода тренировок ("пришлось изучать личности и связи этой фабрики за последние пять лет, кого из бизнес-групп мы можем получить в качестве оппонентов, не криминализована ли обстановка вокруг"), затем - полтора месяца работы с мелкими акционерами ("за сорок пять дней мы истратили четыре миллиона долларов"), немного волнения во время регистрации нового собственника ("представьте, несколько автобусов в поселке городского типа, в них заходят акционеры, и их везут за семьдесят километров к регистратору, там кто-то паспорт забыл, у кого-то фотография не вклеена...") и, наконец, с тридцатью процентами акций в кармане - к директору фабрики, владельцу контрольного пакета. Тот, конечно, возмущен, а Аладушкин ему - извините, все по закону, кстати, мы тут затеваем дело государственной важности, строим большую корпорацию, так вы можете рассчитывать... Директор, отчаявшись ждать помощи от государства, быстро все понимает и из оппозиционера превращается в союзника Александра Николаевича.
Так или иначе, но корпорация "Ленстройматериалы" обзавелась тремя большими бизнесами, работающими, как и было задумано, на потребительский рынок. К гранитным и песчаным карьерам Аладушкин прикупил кирпичный завод, несколько строительных комбинатов, завод по производству линолеума, обоев и, как он выражается, "всякой дребедени" - в Петербурге появился новый застройщик панельного жилья.
Из инвестиционно-брокерской компании вырос финансовый холдинг со страховой компанией, банком, паевым фондом. Казалось, что это направление деятельности Аладушкин поддерживает только из любви к искусству. Отчасти это так и было. Но в последнее время возникла идея актуализировать его за счет строительного бизнеса, организовав систему гарантий для покупателей квартир: "Либо банк берет на депозит деньги, которые покупатель вносит авансом в процессе строительства, либо договор страхуется в нашей страховой компании, которая перестраховывает эти риски в западных компаниях".
Технологический цикл по производству муки, макарон и булок тоже почти замкнулся. "Не хватает лишь трех хлебозаводов в Петербурге", - мимоходом замечает Аладушкин, уже купивший один завод. Конечно, рассуждает он дальше, можно было бы взяться за яичное дело как за отдельный бизнес (сейчас птицефабрики нужны ему для сбыта отходов производства мукомольного комбината), но тут уж как карта ляжет. Во-первых, сразу остро встанет проблема комбикормов (у него есть немного акций в комбикормовом производстве, но этого мало). Во-вторых, захват Синявинской птицефабрики вызвал волнение среди птичников, директора выстраивают оборону, пытаясь консолидировать акции своих предприятий. И хотя - Александр Николаевич усмехается -делают они это "по-деревенски" и в случае чего никуда не денутся, к лобовому столкновению он пока не готов.
К тому же пришли тревожные известия с макаронного фронта. Петербург, где Аладушкин властвовал безраздельно со своей маркой "Знатные", подвергся внезапному вторжению челябинской "Макфы", и у него вместо прежних двух третей рынка осталась всего половина. Пришлось срочно возводить новую мельницу. Не на свои деньги, конечно: после очередной встречи российского президента с германским канцлером одна немецкая фирма, поставщик оборудования, взяла на себя заботы по финансированию аладушкинского проекта (вот где, небось, пригодились старые фотографии). Скоро у Александра Николаевича будет вдвое больше макаронной крупки, и он уже готовится к росту продаж. "Только учтите: вы ничего не видели", - показывает он лист бумаги, где расписан план радикальных маркетинговых шагов против уральского захватчика.
Лидер
"Человек шесть друзей, желавших быть ему
полезными, оставались с ним до четырех часов
утра, но ему все-таки пришлось закрыть контору.
Сделав это, Каупервуд понял, что его мечтаниям
о богатстве и славе нанесен сокрушительный удар,
а может быть, и окончательное поражение".
(Т. Драйзер. Финансист)
В августе 1998 года один близкий приятель Аладушкина не смог рассчитаться с клиентами, потерял большой бизнес и эмигрировал. Александр Николаевич переживал. Видеть крах друга, по его словам, страшнее, чем разориться самому. "Знаете, как в Японии: участвовать в сексе стоит сто долларов, в групповом - двести, а наблюдать со стороны - пятьсот". Аладушкин уверен, что приятелю уже не подняться. Тот недавно сообщил, что хочет вернуться, начать карьеру с рядового менеджера, чтобы потом дойти до вершины пирамиды, получить долю в прибыли и так далее. "Все, что я сейчас могу для него сделать, - это рассказать историю своего бизнеса. Чтобы он понял, что ему на то, чтобы стать не партнером, а хотя бы участником бонуса, потребуется лет десять. Любой из моих менеджеров по пищевому направлению перекусит ему горло, не сжимая челюсти".
Команда Аладушкина - единственная, пожалуй, тема, где его слегка заносит в метафизику и он начинает употреблять словосочетания вроде "нам это было дано сверху". Что неудивительно, поскольку девять из десяти высших руководителей корпорации "Ленстройматериалы" работают с Александром Николаевичем практически с первого дня. Случайные люди, до того они не были даже знакомы. "В девяносто втором году, в мае, было два человека: я и бухгалтер. В июне - пять человек, в июле - девять, так и пошло..." Благодаря им Аладушкин теперь большую часть времени посиживает в тишине, пишет статьи, книги, идеологические письма сотрудникам, предается неспешным размышлениям об истоках воровства на производстве или о введении опционов. "Мы даже скучаем друг по другу, потому что видимся не чаще одного раза в месяц", - говорит он.
В то же время на соратников Аладушкин смотрит трезво. Он не может, например, полностью отдать в их руки управление бизнесом. "Если не управляешь, финансового результата от наемного менеджера не добьешься, найдется тысяча причин, почему прибыли нет".
С таким разным отношением к общему делу он почти смирился. И даже укрепился в чувстве собственного превосходства над коллегами. "Я не верю, что в командах у лидеров есть люди, которые могли бы сделать то же самое. Если бы такие были, они бы это сделали. Значит, в них чего-то не хватает: то ли честолюбия, то ли еще чего, какой-то капли последней". Отсюда, как он полагает, и лояльность по отношению к лидеру - главное, что сплачивает всю команду. Конечно, с менеджерами покруче и подороже бизнес бы рос быстрее, но был бы менее устойчив. "Сегодня это команда, в которой главный принцип - успеть за лидером. Задача лидера - смотреть, чтобы не догнали. Как догонят - сразу сожрут, и думать нечего". Александр Николаевич зорко следит за тем, чтобы кто-нибудь из коллег не подумал, что он "умнее" шефа. Прислушивается к их замечаниям, разговорам, и, глядь, кто-то собрался выдать идею, а он уже сам ее формулирует. "Я делаю это с уверенностью, и человек начинает сомневаться, а потом и вовсе перестает верить, что это его идея была".
Игра в конкуренцию так пришлась по вкусу Александру Николаевичу, что и второй эшелон управленцев и специалистов, с полсотни человек, он набрал из той же породы людей - честолюбивых, жаждущих подняться по социальной лестнице. "Я знаю, что этим людям нужно только увеличивать объем работы, они этого только и хотят". Например, директор одного из заводов написал Аладушкину письмо, в котором попросил его заполнить "Анкету собственника для выработки миссии предприятия". В анкете - вопросы: про структуру холдинга, его место в отечественной экономике, на международной арене, про планы хозяина передать бизнес наследникам и про популяризацию в массах положительного опыта. В помощь родному собственнику менеджер привел примеры из международного бизнеса - компаний AT & T, Hewlett-Packard, McDonald"s, IBM. "Вот он задает такие идиотские вопросы, но, тем не менее, раз он интересуется, я должен это поощрять", - говорит Александр Николаевич не слишком уверенно, словно убеждая самого себя, поскольку он в течение двух лет переманивал активиста из другой компании.
"Дорогие друзья, - а это уже Аладушкин пишет обращение к трудящимся, - мы хотим лучше и подробнее знать о каждом члене нашего коллектива, так как всякий нам дорог и интересен". На самом деле он давно догадался, что 98% персонала в его корпорации волнует одно: не потерять работу, где платят примерно вдвое больше, чем в среднем по городу или области. А для полного счастья довольно получить место в детском садике, путевку в оздоровительный пансионат или попасть в корпоративную футбольную сборную. Но, по правилам игры, люди должны верить, что руководство день и ночь думает об их проблемах. Это называется авторитарным стилем управления, и именно он процветает в "Ленстройматериалах" за пределами корпоративного садового кольца.
Аладушкин и его помощники даже культивируют образ авторитарного лидера, "для профилактики". Они считают, что это им может пригодиться для каких-то специальных целей, скажем, для наведения порядка на приобретаемых предприятиях. "Мы бюрократы, делаем все по трафарету, главное для нас - стандарт и тому подобное, - поясняет Александр Николаевич. - У нас существует группа, мы ее называем десантом. Она высаживается на полгода на очередном предприятии и работает параллельно с его руководством. У каждого менеджера появляется консультант из центра, который его пичкает вот этими стандартами. И через какое-то время этот менеджер уже работает как положено. Начинается все с системы управленческого учета, со стандартных форм отчетности".
Ближайшая его цель - наладить обратную связь, а там можно и аналитикой побаловаться, и о людях подумать. Аладушкин называет это "ничего не делать". Сидеть и представлять, что будет завтра и послезавтра.
Новый аферист*
*Афера - наживное предприятие, оборот из барышей. Аферист - идущий на наживные сделки, охотник до смелых расчетов, приобретатель, стяжатель. (В.И.Даль. Толковый словарь живого великорусского языка.)
Предчувствия не дают Аладушкину покоя. Это, видимо, и выделяет его из питерской деловой элиты. Хотя говорят, что для местных олигархов Александр Николаевич вообще немного "чужой", ведь он не был их однокашником по университету, не зарабатывал с ними первый миллион на торговле компьютерами и сникерсами.
Один серьезный приступ беспокойства охватил Аладушкина в 1997 году. Тогда он чуть было не "породнился" с главой местного Промстройбанка Владимиром Коганом. Он согласился пойти в заместители Когана в надежде поучиться управлению промышленными активами и заодно присмотреться к банку как к потенциальному стратегическому инвестору. Но скоро понял, что ловить там нечего. "Я увидел, что банк в части инвестиционной деятельности - дитя по сравнению с нами, что ему необходимо учиться там, где мы могли бы преподавать".
Во второй раз чувство неудовлетворенности появилось после августовского кризиса, когда все ликовали по поводу опустевших рынков. "объем продаж начал расти, но беспокоило то, что если мы не воспользуемся этим коротким перерывом, который нам был дан, то конкурентоспособными уже не станем никогда".
Стратегия, по словам Аладушкина, это инновации. До сих пор его инновации касались только структуры собственности. В остальном же он делал элементарные вещи. "Мы наводили порядок в том, что покупали, и после этого двигались дальше. Но это все бизнес несложный. Это не какие-то высокие технологии, не то что создать новый самолет". Хотя прибедняться Аладушкину тоже не стоит. Мукомольный комбинат, загруженный до прихода Аладушкина максимум на треть, благодаря его усилиям стал лидером рынка. Как и макаронная фабрика, бывшая до того банкротом с двумя миллионами долларов долга. Или, скажем, строительный холдинг "Ленстройматериалов" сегодня может себе позволить разработку нового карьера-миллионника, где впервые в России в промышленных объемах будет добываться камень европейского качества для строительства дорог. "Это как новый машиностроительный завод построить, - поясняет Александр Николаевич, - такого у нас десять лет не было".
Он понимает, что необходимо создавать новые продукты, брэнды. "Вот сейчас все потребляют хлебопекарную муку высшего сорта, а через пять лет может оказаться, что если в ней не будет каких-то добавок, то ее не будут потреблять. Поэтому мы должны думать, что будем делать завтра". Но приоритетом остаются все же структурные изменения - они, по его мнению, дают запас прочности, чтобы заниматься чем-то другим.
"Я так формулирую свою стратегию: объединяй и властвуй - это первый этап, а второй этап - разделяй и властвуй. Сначала надо - отсюда досюда - все построить, чтобы в цепочке возникли все необходимые компании. А потом нужно будет делать классический холдинг, с управляющей компанией, которая бы занималась аналитикой, среднесрочной стратегией: в какой регион пойти, на каких рынках как себя вести и где в первую очередь заниматься модернизацией".
Главная проблема для Аладушкина в том, что в данный момент ему не до конца ясно, как далеко будет простираться его экспансия в ближайшее время. Для этого, по его словам, рынок предоставляет недостаточно информации. Впрочем, его уже одолевают новые предчувствия.
В Петербурге 19 хлебозаводов, два из них имеют крупных иностранных акционеров. Один из этих двух, АО "Хлебный дом", продался шведскому концерну. Эксперты считают его теперь лучшим по оснащенности хлебным предприятием Европы. Между тем пять лет назад оно было худшим в городе, и у директора был выбор: либо сровнять завод с землей, либо отказаться от собственности. Он предпочел второе. Аладушкин рассказывает эту историю с эпической интонацией. А пафос вот в чем. Сегодня никто из руководителей хлебозаводов не готов повторить подвиг директора "Хлебного дома". Пусть плохонькое, но свое. Продолжаться это, по мнению Александра Николаевича, будет недолго - из-за изношенности основных фондов и старения директорского корпуса. "Скоро они увидят, что теряют рынки и что их собственность начинает приносить им реальную головную боль. Дети у них или разгильдяи, или имеют свое дело. И они скажут: "Продам-ка я контрольный пакет за миллион долларов"", - мечтает он.
Аладушкин готовится к великим делам. Через три-пять лет предложение собственности в промышленности будет значительно превышать спрос на нее, уверен он. Значит, информации для выработки дальнейшей стратегии будет значительно больше. И потому его ожидает много работы. "Еще будут происходить такие события, о которых мы потом будем вспоминать".
- И все-таки, чего вы хотите добиться в конце концов? Или вам просто нравится строить красивые цепочки?
- Может быть, отчасти я это делаю для себя. Хобби, я же сказал.
Вера Краснова
"Эксперт" No5
04.02.2002
http://www.expert.ru/printissues/expert/2002/05/05ex-alad/
Док. 504371
Перв. публик.: 04.02.02
Последн. ред.: 11.10.08
Число обращений: 273
Аладушкин Александр Николаевич
|
