Борис Акунин появился в 1998 году, как тать в ночи. Издательство "Захаров" распространило среди журналистов небольшую книжку "Азазель". Пошли рецензии, одна другой положительнее: мол, наконец-то массовая литература стала Литературой с большой буквы; появился писатель, способный не только завернуть классический детективный сюжет, но и сделать это по-русски красиво; простой читатель найдет там саспенс, а то и хоррор, интеллектуал порадуется подтекстам, цитатам и прочим шуткам духа. За этими ритуальными танцами как-то не замечалось, что собственно детективная часть была порою слабовата, что сериал про Фандорина шел с провалами, и некоторые романы, казалось, написаны по инерции. Но тут началось - псевдоним открылся! Таинственный Б. Акунин оказался главным редактором "Иностранной литературы", писателем и эссеистом Григорием Шалвовичем Чхартишвили, 1956 года рождения, автором книги "Писатель и самоубийство".
Начались интервью в СМИ. Во время думской предвыборной кампании газета "Неофициальная Москва", издававшаяся московским штабом СПС, публиковала сказки Акунина. Пошли слухи, что скоро появится новый детективный сериал, где вместо сыщика Фандорина дела будет вести монахиня Пелагея. И тут важно сказать вот что.
Чхартишвили действительно неплохой автор. Его книги нравятся интеллигенции - особенно тем, кто стеснялся признаться в любви к детективу, читал тайком от коллег по цеху. Его книги нравятся и всяким продвинутым критикам. Его напечатали в русском "Плейбое", а это - как пропуск в бессмертие. В подземном переходе на Пушкинской в книжном ларьке висят рекламные таблички: "Новый Акунин! Весь Пелевин!". Григорий Шалвович сознательно использовал стратегию "элитарное в массы" и добился успеха. И ему стало скучно. Захотелось игры, как в "Азазеле", - дьявольской и изящной. Он завершил фандоринский цикл "Коронацией" - с шутливым подзаголовком "Последний из романов" (действие этой террористической повести происходит во времена последнего из Романовых).
Уверенный в своих силах, он пошел на штурм "Нового мира": апрельский номер опубликует пьесу Б. Акунина "Чайка". Он начинает там, где заканчивает Чехов. Те же герои собираются там же. Константин Треплев гибнет - убит, естественно. Начинается расследование. Акунин пародирует сам себя - доктор Дорн оказывается родственником Фандорина, он и ведет следствие. Очевидная слабость пьесы - полное отсутствие кульминации. После серии "дублей", в которых убийцами становятся по очереди все герои, а в конце и сам следователь, происходит обрыв. Но уже ясно, что на театре это может выглядеть неплохо - по крайней мере, смеяться будут, а это всегда в цене.
От всего этого странное ощущение. С одной стороны, удачный эксперимент с псевдонимом и серией детективов. С другой - какие-то нервные попытки перейти обратно, под защиту "толстячка"-авторитета. Оно и понятно - раздвоение личности. Главному редактору Г. Чхартишвили немного стыдно за массового литератора Б. Акунина, вот и шутит над самим собой, тем самым доказывая: он человек серьезный, не какой-нибудь там детективщик. Как говорится, и хочется, и колется, и мамка не велит. Жалко. Лучше бы не раскрывал псевдоним.
Александр Дельфин
"Эксперт" No12
27.03.2000
http://www.expert.ru/printissues/expert/2000/12/12ex-novkult1/
