Каждая эпоха возносит на гребне событий имена и лица, которые потом долго помнятся как символы. За символикой, за знамением времени трудно разглядеть человеческую сущность. И потомки, или историки, обращаясь к этим личностям, рассматривают скорее их деяния, чем персоны. Александр Исаевич был знамением времени шестидесятых. Он стал знамением времени перестройки (как бы плохо ни звучало это слово, а все же коренные перемены, потрясшие Россию в конце 1980-х, оно схватывает верно). И сегодня, кажется мне, Солженицын занимает особое место в нашей жизни. Он не просто знамение времени. Он - знамя времени. А.И. Солженицын - лауреат Нобелевской премии. Информация о Солженицыне - сплошь ретроспектива. Воспоминания и отзывы тех, кто был с ним знаком или близок, -противоречивые. Порой просто взаимоисключающие. Это естественно. Из массы сведений трудно отбирать более или менее достоверные, сравнивать, комбинировать и рассуждать: за дело или не за дело получил Солженицын звание "Почетный гражданин города Рязани". Получил тогда, когда ничего, кроме морального удовлетворения, оно ему принести не могло. Но если вдуматься - так ли уж часто наша страна, наша Родина, что большая, что малая, удостаивает кого-то признанием? И часто ли изъявления признания принимают с благодарностью? Это, последнее, сказано мной потому, что в 1998 году, как известно, Александр Исаевич отклонил высочайшую награду России -орден Андрея Первозванного, которым Президент наградил его и академика Дмитрия Лихачева. Их имена, стоящие рядом, искренне кажутся написанными на стяге русской культуры и гражданственности. И этот орден, подразумевающий особые заслуги перед Отечеством, Александр Исаевич отказался принять. Что ж, человек с такой судьбой имеет право на собственную непримиримую позицию (это, по-моему, обязанность каждого мыслящего общественного человека) и на прилюдно выражаемые симпатии и антипатии. Я упоминаю об этом факте, чтобы подчеркнуть: звание, титул, награду, которая не тронула бы душу, человек-знамя не принял бы. Однако же он согласился носить звание "Почетный гражданин города Рязани", да еще со словами благодарности... Что было в рязанском периоде его жизни? Вспомним вкратце. После восьми лет лагерей и объявления вечным ссыльнопоселенцем, после переездов с места на место уже свободным человеком Солженицын поселяется в Рязани. Тут с 1949 года живет его жена Наталья Алексеевна Решетовская. В письме из лагеря Солженицын пишет о "чудесном сознании - что у меня где-то появился родной дом". Может быть, это лагерная тоска по человеческому бытию? Но когда, спустя семь лет, он приезжает в Рязань, она кажется ему воплощением мечты о "берендеевом уголке". Тишина, покой, удаленность от столичной суеты - такова была послевоенная Рязань. По мысли писателя, уединение необходимо. Впрочем, кто, кроме него, знает доподлинно, чем привлек его город над Трубе-жем? Личной жизни вообще не хотелось бы неосторожно касаться. Но ведь недаром, выступая в библиотеке им. Горького в 1994 году, сказал Солженицын в ответ на чей-то голос из публики о "рязанской ссылке": "12 лет, проведенные в Рязани, были для меня счастливым временем". Что он имел в виду? Сознание своего дома, своей семьи, своей работы, своего равноправия с другими, не прошедшими тюрьмы и каторги, свободы передвижения, применения знаний, опыта - от сиюминутного, в школе N 2, до глобального, зревшего в замыслах, наверное, с лагерных нар и ставшего целым пластом российской литературы XX века? Или одно то, что в Рязани, в доме на теперешней улице Урицкого, а в последние годы Садовой, на бумагу излились горечь и боль неравнодушного сердца? Жил Солженицын в Рязани в добровольном затворничестве, общался с немногими. Значительно позже о нем скажут, что это - не от природной нелюдимости, а от боязни "подставить" тех, кто смел с ним общаться. Сам знавший "подставки" и предательства, привыкший отвечать за себя, Солженицын выбирал оптимальную линию поведения. И результат: с момента окончательного приезда в Рязань (лето 1957) начинается гонка строчек. Сколько лет молчания! Все держалось в голове! Необходимо в относительно спокойной обстановке зафиксировать все это, спрятать от чужих недобрых глаз, найти применение своим трудам. Была ли это жажда чисто литературного творчества? По-моему, скорее гражданская позиция. Не случайно первейшая задумка Александра Исаевича - "Шарашка", или знаменитый роман "В круге первом", во многом автобиографический, восходящий к сюжету Священной истории о жертве Христовой. Именно путь и жертва Сына Божьего - настоящий сюжет повествования, а не правдивое изображение зековской "шарашки", ужаса политической системы, судьбы интеллигента в прежней России. Хотя даже если бы роман посвящался только этой правде, он уже бы стоил лаврового венка. Прежде всего - за смелость. Но великие произведения всегда многоплановы. И поэтому под названием "В круге первом" скрыты многие круги постижения истины. Последний, широчайший из них - все, что случится с людьми и с их отечеством, предначертано Господом через судьбу его Сына... Здесь не место для критики, для пересказа сути романа. Хочу лишь подчеркнуть, что именно за роман о страшном карательном ведомстве Солженицын взялся в первую очередь. Хотя переполняли его и другие задумки, и порой они, наверное, сталкивались, мешая друг другу, но в 1958 году "Шарашка" была проредактирована, и замысел "Архипелага ГУЛАГа" возник в голове. Попутно же, "не слезая с велосипеда", написаны "Крохотные рассказы" о летних - каникулярных - странствиях по родной земле. Взгляд на нее, даром что с седла несущегося велосипеда, острый, пристальный. Летом 1959 года, практически за каникулы - с мая по октябрь - написан "Один день Ивана Денисовича", прославивший рязанского учителя на весь мир, принесший ему, как всякая правда, высказанная во весь голос, много горя... Необыкновенная работоспособность. Скорость появления новых книг. И всюду - правда, резкая, болезненная, без литературно-художественных прикрас (за что сегодня, начитавшись откровений и разоблачений, литературоведы и эстеты из числа читателей, поругивают язык и весь стиль Солженицына. Грубо, дескать. Некрасиво). С позиций 90-х, может быть, неизящно, и то о вкусах не спорят. А вот представить это в 1950-е, в момент их действительного рождения, на фоне официальной литературы?.. Не буду отвлекаться на глубокий литературоведческий спор, что важнее в искусстве - грубая правда или рафинированная красота, злободневность или вечные темы? Но, наверное, если и по прошествии сорока лет романы остаются носителями правды эпохи и непреходящей библейской истины, то и творчество, и гражданская позиция писателя в равной степени заслуживают уважения. Итак, Рязань, 1959. Написан "Иван Денисович". Закончена "Шарашка". Сочинения эти отвезены на хранение в Крым друзьям по ссылке. Пишется киносценарий "Знают истину танки". В новый, I960 год входит с той же литературной работой - заканчивается "Матренин двор", или "Не стоит село без праведника", задумывается пьеса "Свеча на ветру". Выступает с собственной критикой современной ему литературы. Н. Решетовская показывает московским друзьям кое-какие произведения мужа, в том числе "Ивана Денисовича", и они получают высокую оценку. Два года назад Лев Копелев прохладно отзывается о пресловутом "Щ-854", "Иване Денисовиче". Так ведь противоречивость мнений -верный признак состоявшейся вещи. 1961 год становится для Солженицына поворотным, заставляет поверить в свои силы. Похвала Твардовского, перспектива печати "Ивана Денисовича" и "Матренина двора" - все это дает мощный заряд энергии. Энергия, впрочем, не кончалась. Просто, чувствуя одобрение, работать стократ легче, осознаешь смысл своих трудов. В 1962 году в 11-м номере "Нового мира" выходит "Один день Ивана Денисовича", показывается редакции рассказ "Не стоит село без праведника", завершается "Шарашка", окончательно ставшая "В круге первом", рождается "Случай на станции Кочетов-ка", который также одобряется Твардовским. Вот почему под конец этого года Солженицын, приехавший из Москвы, с порога восклицает: "Взошла моя звезда!.." За публикацией "Ивана Денисовича" следует проверка славой. Ломятся к Солженицыну корреспонденты, местные и центральные, хвалит его А. И. Чувакин в газете -от лица Рязанской писательской организации, вызывается недавний бесправный зек в Москву в ЦК КПСС на встречу деятелей литературы и искусства с Н.С. Хрущевым... Такова жизнь. Колесо фортуны вращается прихотливо. И это испытание автор проходит с честью. Он не оставляет занятий литературой, напротив, пишет все больше, да какие масштабные полотна тревожат его! Он не мнит себя "пупом земли". Но цену себе он, полагаю, знал всегда. И если бы не был уверен в своих писательских данных, в способности высказать правду художественным языком, не взялся бы за этот каторжный труд. Никакому писателю самоуничижение не к лицу. И не мог Александр Исаевич соглашаться с оголтелой критикой, которая поднялась вокруг него несколькими годами позже... но к этому мы придем своим чередом. Пока - звезда Солженицына всходит, а его творческая мысль не знает покоя. С позиций нашего времени можно сказать, что успех произведений Солженицына в знаменитую оттепель был в большей степени политическим, чем чисто литературным. Просто в струю разоблачений попала первая увидевшая свет "лагерная" повесть... Несомненно, время сыграло на Солженицына (или Солженицын сыграл на время?) - отдельно от мира не проживешь. Под яблоню в углу сада, куда не проникал взгляд соседей, по-хозяйски входила память, входила горечь за сотен тысяч Иванов Денисовичей, Цезарей, кавто-рангов, входила правда жизни. И я не берусь судить, считать ли книги Солженицына политической акцией или художественной литературой. Но знаю твердо, что, как первые произведения в этом "правдивом" жанре, они заслуживают того, чтобы перед их автором сняли шляпу. Неважно - реалии ли это зоны, МГБ, русской деревни возле поля Куликова, где рушится храм, исторический анализ революции 1917 года ("Красное колесо") или панорама государственной машины, медленно едущей в светлое будущее на топливе и смазке из человеческой крови ("Архипелаг ГУЛАГ"). Жанр Солженицына я, не литератор по образованию, определила бы как "правдивый реализм". Язык произведений - суховатый, порой словно нарочно сломанный посреди предложения... А за приоритет, за тропу, проторяемую другим (ведь с Солженицына началась мощная симфония "лагерных" произведений отечественной литературы, подхваченная, к примеру, Варламом Шаламовым, да и другими мастерами, пониже уровнем!), испокон веку положены два венца: лавровый и терновый. Солженицын получил тот и другой в установленном порядке. Так заслужил ли он от нас, нынешних, поклон и знаки уважения, признательности без детального разбора заслуг - перед культурой они, перед обществом, перед демократией и т.п.? Несомненно. И это мы должны гордиться тем, что он наше уважение принял. Вряд ли стоит подробно освещать бытование Александра Исаевича в Рязани в ту оттепель, которая быстро сменилась мертвой стужей. Но кое-что, конечно, важно. Под занавес славного для писателя 1962 года его принимают в члены Союза писателей РСФСР в Москве, минуя Рязанскую организацию. Окрыленный, он берется за замысел, бывший с ним с 1936 года - исторический роман о революции. В "Новом мире" появляются "Матренин двор" и "Случай на станции Кочетовка". "Один день Ивана Денисовича" выходит в " Роман-газете". Рождаются задумки повести "Раковый корпус" и рассказа "Для пользы дела", можно сказать, хроники животрепещущих событий в некоем рязанском (идо сих пор существующем) техникуме. Напечатали его быстро (в "Новом мире"), но смягчили цензурой некоторые выражения. Автор был этим недоволен. Еще бы!.. Но, впрочем, это были семечки. Впереди - худшее, но пока Солженицын на слуху, популярен, творчество его полемически обсуждается центральными литературными изданиями, а в Рязани кипит работа. В 1964 году Твардовский приезжает в Рязань читать "В круге первом" и одобряет его. Есть замечания по "сталинским" главам, но в целом... Твардовский потрясен. Живая истина о самом страшном, что так было недавно. Роман шлифуется... а в октябре происходит государственный переворот, памятный пленум ЦК КПСС. Солженицын начинает чувствовать опасность со стороны властей - ему ли ее не ощущать! И все, напечатанное за 18 лет, улетает на Запад с надежными людьми. А там выходят в свет "Крохотные рассказы", и здесь писателем сразу становятся недовольны. Тучи опять стягиваются к этой непокорной голове. "Крохотки" - первые произведения Солженицына, вошедшие в "самиздат" и напечатанные за границей (в журнале "Грани"). В 1965 году продолжается работа над "Архипелагом ГУЛАГом". Это в полном смысле слова народная книга, ибо материал для нее присылали писателю сами зеки (те, кто выжил и сберег в памяти страшные подробности, а также смог их изложить). Шлифуя чужие воспоминания, перемешивая их с собственными, писатель создавал беспрецедентное документальное исследование карательной системы СССР. Параллельно с "Архипелагом..." (не символично ли это?) писался роман "Р-17", будущее "Красное колесо". Уже и друзья начали отворачиваться от Солженицыных, но свет не без добрых людей, и в деревне Давыдове находится "вторая Матрена", квартирная хозяйка - олицетворение русской бабьей мудрости и незаметного праведничества. Еще дорабатывается сценарий "Знают истину танки" в Эстонии, и к Солженицыну там относятся хорошо. Еще подбираются дополнительные материалы к "Архипелагу ГУЛАГу" и "Р-17". Борис Можаев помогает разыскивать материалы по замалчиваемому тогда Антоновскому восстанию в Тамбовской области (1920 год, "кулацкий мятеж"), на деле являвшему собою выступление хозяев, ничего не понимающих в новой власти с ее громкими лозунгами. Это - летом. А осенью - обыск у москвичей, хранителей "В круге первом" и пьесы "Пир победителей". Вот тогда становится ясно безнадежное положение правдолюбца в стране лжецов. Солженицын шлет телеграмму о возврате романа Брежневу, составляет жалобу на изъятие произведения и отправляемое по партийной линии. Жалоба доходит до Генерального прокурора СССР... да, эти материалы к нему не вернутся никогда. Уже приходится ездить для творческой работы в Эстонию, жить там месяцами. Солженицын обращался в Союз писателей РСФСР с просьбой защитить его имя от клеветы. Обхождение с ним официальных органов напоминает закаливание - обдавание попеременно кипятком и ледяной водой, чередуемое с растиранием насухо и дружеской поддержкой. Ответа на клевету (о самом авторе), на очернение прошлого Солженицына не было, зато семье дали квартиру в Рязани на выбор (правда, после того, как отказали в Москве). Опубликовали в "Новом мире" (спасибо Твардовскому) "Захара-Калиту" (Александр Исаевич еще не знает, что на этом рассказе официальные публикации кончатся), но похоронили где-то в архивах госбезопасности изъятые рукописи. В то же время, пишет Брежневу сам Солженицын, "неизвестная мне организация предприняла какое-то противоестественное "издание" моих вещей: еще при жизни автора, без его ведома и против его воли". Что произошло? Был инспирирован самиздат? Или человек стремился оправдаться в письме в наивысшие инстанции? В любом случае, запретный плод по закону природы делается слаще, и чтобы успокоить нездоровый интерес, надо просто снять табу. Если бы это было сделано в 1960-е!.. Но, конечно, в период "расцвета застоя " столь логичное решение не могло быть приведено в исполнение по причинам идеологического характера. Хотя, случись так, история государства Советского могла бы пойти иначе. Но правды на Руси снова испугались, а ее глашатая традиционно облили помоями, обвинив в идейном преступлении. Местная организация Союза писателей обещала поддержку, защиту... Кончилась поддержка собранием 4 ноября 1969 года, посвященным "идейному воспитанию" Солженицына в присутствии секретаря по пропаганде и агитации Рязанского обкома КПСС А.С. Кожевникова, массированным обвинением в антисоветской деятельности на литературном фронте, исключением из СП (без предоставления ответного слова). Известная история. Большинства исключавших Солженицына из членов Союза уже нет в живых, а исключенный снова живет в России. Призадумаешься: не рассудила ли судьба одним этим писателя и Союз писателей? До исключения из членов Союза писателей были закончены "Раковый корпус", "Архипелаг ГУЛАГ", написан, но не поправлен "Август четырнадцатого", выстрадан литературно-публицистический дневник "Бодался теленок с дубом". Писатель пытался обратиться через газеты к коллегам-литераторам, к народу, чтобы обелить себя и свою работу. Он, видимо, рассчитывал, что, если объяснить происшедшее правильно, люди поймут. Увы. Писал для киностудии "Мосфильм" сценарий "Тунеядец" - тот был отклонен, договор расторгнут. К 1970 году вокруг Солженицына сузилось почти донельзя кольцо настороженности, переходящей в тайную ненависть. И в том же 1970 году ему присуждается Нобелевская премия. Шведская академия не настолько политизирована, чтобы вручать высшую мировую награду за одно лишь противостояние автора официозу правящей власти. Наверное, все-таки Европа отметила редкое единство формы и содержания, проявившееся в творчестве Солженицына. В СССР осудили вручение "нобелевки" опальному творцу. Как раз обвинив Нобелевский комитет в том, что его вовлекли в "недостойную игру... продиктованную спекулятивными политическими соображениями". Ну и ну! Один бывший зек вовлек Нобелевский комитет в непорядочную игру, сорвал куш... Сейчас смешно, а тогда люди прочитали газетные публикации с подобной формулировкой всерьез. Чего после этого было ждать Солженицыну от России? Вот и выходит в Париже "Архипелаг ГУЛАГ" на русском языке, вот и оформляется развод с Натальей Решетовской, вот и изгнание -13 февраля 1974 года. Оставим в стороне бытование Александра Исаевича за рубежом, потому что доподлинно о годах вермонтского затворничества известно немногое. Запретные книги увидели нерусский свет, но почти все выходили на родном языке. В Рязани о Солженицыне не вспоминали до 1989 года. Тогда появились в продаже первые российские издания "Архипелага ГУЛАГа", и ажиотаж, поднявшийся вокруг разоблачения Сталина, совпал с осознанием: Солженицын-то жил в Рязани! Начинаются рязанские публикации Солженицына. Появляется статья-триптих Ирины Жуковой "Свой среди чужих, чужой среди своих, или зимы и весны А.И. Солженицына" в "Рязанском комсомольце" (ноябрь-декабрь 1989 года). В ней впервые рассказывается о школьной работе еще не прославленного писателя, о начале творческого взлета, о помпезном введении в члены Союза писателей, а затем скандальном исключении. Перелом в традиционных, патриархальных представлениях нестоличного города - обнадеживающий признак. Рязань -провинция географическая. Как не хотелось бы, чтобы она стала провинцией духовной! Слава Богу, обращение к творчеству Солженицына и правде о его рязанских годах, на мой взгляд, весомый показатель того, что этого не происходит. Год торжественного возвращения писателя в Рязань - 1990. Вероятно, в своем вермонтском далеке Солженицын все же знал о переменах в России. Таких перемен он жаждал. В этом году журнал "Дон" (Ростов-на-Дону) публикует книгу Решетовской "Александр Солженицын и читающая Россия", а в Рязани в малоформатном "Рязанском комсомольце" выходят "Крохотки". "Книжное обозрение" печатает воспоминания ученика Солженицына С. Гродзенского. В 1989 году в городе Рязани сменилась власть - сформировалась, говоря штампами, когорта демократов. В руководство регионом проникли кардинально новые веяния. Их было много, но наиболее сильные перемены выразились на идеологическом фронте. Тогда и возникло вновь знамя - знамение? - времени - усталое, умудренное жизнью лицо с обложки "Архипелага ГУЛАГа". Стало возможным высказаться вслух, что тихая Рязань была окружена сталинскими лагерями не хуже Воркуты и Абакана. На фоне обращения к недавней рязанской истории, столь тщательно замалчиваемой, было никак нельзя оставить "в тени" первого разоблачителя карательной системы. В мае 1990 года приезжала в Рязань Наталья Решетовская, встречалась с читателями областной библиотеки. В июле того же года на здании по улице Урицкого, где написано почти все, прославляющее Солженицына, инициативная группа установила мемориальную доску с текстом "В этом доме жил лауреат Нобелевской премии русский писатель Александр Исаевич Солженицын". После доску дважды срывали: сначала, обтекаемо выразимся, представители силовых структур, затем - какие-то варвары. И все же сегодня третья доска висит на своем месте. Кажется, что ее теперь невозможно сбросить. Синхронно с открытием мемориальной доски, 16 июля 1990 года, депутаты горсовета Виктор Лозинский и Андрей Блинушов поставили перед городским клубом избирателей вопрос о присвоении Солженицыну звания почетного гражданина города Рязани. Клуб избирателей поддержал идею, направив ходатайство о том же в горсовет. Ходатайство было подкреплено положительной рекомендацией комиссии по гласности, связям с общественными организациями и учету общественного мнения. Говорили, что мэр Валерий Васильевич Рюмин одно время колебался - присваивать или нет? Но напор общественного мнения был так силен, что выбора практически не оставалось. 20 сентября 1990 года Валерий Рюмин подписал решение президиума горсовета. В России давно (лет 80 с перерывами) живет недобрая традиция: при смене власти уничтожать прежде всего ее внешние атрибуты. Оттого и страдают в России памятники -то царские, то Ильичевы. Рязань не исключение. Памятник Ленину на центральной площади до несолидности легко снимали и восстанавливали, будто других дел не было у руководства. Возможно, и о Солженицыне большинство думает, что он, подобно памятнику, был использован демократами - живая, убедительная символика. Но я верю, что Александр Исаевич заслуживает того, чтобы о нем не просто вспомнили, а отметили регалиями. Диплом почетного гражданина выслали в город Кавендиш, штат Вермонт, с кратким, но взволнованным письмом-просьбой принять звание. Солженицын откликнулся еще более сжато (будто пружина чувств стиснута до отказа): "21 октября 1990 года. (Перечислил депутатов по фамилиям. - Е.С.). Глубоко тронут вашим решением - не забывать меня среди рязанцев. Да, я прожил в Рязани 12 лет, полных напряженного труда и важных для моей жизни. За это время я привязался к Рязани... Ощутил принадлежность города к коренной Руси. В нынешнее тяжелейшее время для России тяжело придется и Рязани. Желаю вам мудрых решений, которые помогли бы рязанцам - и жить, и дышать. А главное - вырастить детей не в цинизме и не в безнадежности. Мой поклон землякам и рязанской земле". С тех дней Солженицын вошел в жизнь сегодняшней Рязани. В городских средствах массовой информации даже шла полемика о переименовании улицы Революции в честь писателя. Достаточно ожесточенное обсуждение завершилось тем, что улице вернули ее историческое имя - Соборная. Увековечение памяти Александра Исаевича продолжается -открывается мемориальная доска на здании 2-й школы (расположенной как раз на улице Революции; в ней Солженицын преподавал математику и физику). Все чаще рязанские газеты обращаются к Солженицыну - то что-то публикуют, то рассказывают о нем, то информируют... Мы знаем, что писатель ходатайствовал об открытия в Рязани сада-санатория для детей, больных детским церебральным параличом. Приезжают в наш город жена, сыновья писателя. В 1994 году является в Рязань и он сам. Пребывание краткое - четыре дня. Тогдашний представитель Президента РФ в Рязанской области Николай Васильевич Молотков сопровождал живую легенду по городу. Солженицын заходил в школу N 2, выступал перед студентами педагогического института, посетил Центр реабилитации детей с детским церебральным параличом. Ездил в Солотчу, но не смог найти домика, так похожего на Матренин, куда приезжал работать на каникулах, до печального исхода из России. Окунулся в знаменитый святой источник в Иоанно-Богословском монастыре, тем самым подчеркнув, что не отошел от веры отцов. И в свободные минуты просто один, без сопровождения, бродил по улицам. Какие впечатления остались у него после этой поездки? Кто узнает, если сам писатель не скажет правду. Он говорил, но все больше об обустройстве России... Конечно, наша теперешняя жизнь далека от демократического идеала. Александр Исаевич недоволен тем, что видит в России. О некоторых неприятных ему реалиях он открыто говорит в печати, своих выступлениях: о пошлости и скудности нового российского телевидения, о неправильности экономической реформы Гайдара, о потере нравственности, о прежней силе бюрократии... Если будет мне позволено сделать некоторые выводы, я бы хотела сказать землякам следующее: мне кажется, что речь "Как нам обустроить Россию" для нас, рязанцев, в первую очередь должна восприниматься касательно Рязани. Все же это был последний город русской земли, в котором человек-легенда проживал до своего изгнания. В конце пятидесятых Рязань резко меняла свой старинный облик, превращаясь в типичный областной центр. Появлялись новые микрорайоны, вырастали промышленные предприятия, расширялись высшие учебные заведения. С процессами, происходившими в жизни города тогда, Александр Исаевич был хорошо знаком - достаточно вспомнить рассказ "Для пользы дела". В 1950-е требовалось особое гражданское мужество, чтобы столь прозрачно описать скандальный случай. О мужестве этого человека мы уже сегодня достаточно говорили. Именно мужество писателя позволяет ему правдиво характеризовать недостатки, видимые невооруженным глазом, но тщательно игнорируемые официальными глашатаями. Солженицын любил Рязань, как любил и всю Россию, но не закрывал глаза на недостатки своей родины. Он-то знал и темные, и светлые стороны бытия в этом краю. И призыв к обустройству России в первую очередь обращен к географическим провинциям, к "соли земли", извечно кормящей столицы и несущей на себе тяжесть будничной жизни. Наверное, это все же оттого, что город взлета и падения Солженицына предстал ему в середине 1990-х не в идеальном виде. Ностальгия коварна - рисует в недоступном отдалении идиллические картины. Вероятно, обновляющаяся на глазах всего мира Россия казалась Солженицыну колыбелью настоящей демократии. А может, это было не так. Но если не так, то откуда же столь горькое разочарование, сквозящее в каждой строке "Как нам обустроить Россию?" Оно появилось уже на родной земле и, в частности, после соприкосновения с реальной жизнью рязанцев. Для восприятия житья-бытья, кстати, очень полезны пешие прогулки в одиночестве, когда и глаза, и сердце открыты...Елена САФРОНОВАРЕШЕНИЕМ ПРЕЗИДИУМА РЯЗАНСКОГО ГОРОДСКОГО СОВЕТА НАРОДНЫХ ДЕПУТАТОВ ОТ 20 СЕНТЯБРЯ 1990 ГОДА ЗА N 72 АЛЕКСАНДРУ ИСАЕВИ-ЧУ СОЛЖЕНИЦЫНУ ПРИСВОЕНО ЗВАНИЕ "ПОЧЕТНЫЙ ГРАЖДАНИН ГОРОДА РЯЗАНИ".По материалам книги "ПОЧЕТНЫЕ ГРАЖДАНЕ ГОРОДА РЯЗАНИ"

http://www.gorsovet.ryazan.ru/honorary.html?person=61

viperson.ru

Док. 502615
Перв. публик.: 08.09.08
Последн. ред.: 20.12.10
Число обращений: 35