Две главы из новой книги, написанные Чрезвычайным и Полномочным Послом Российской Федерации в Украине Юрием Дубининым, повествуют о путче и о том, как Валенсия стала побратимом Одессы.
НОЧЬ, КОТОРАЯ ВОШЛА В ИСТОРИЮ ИСПАНИИ
Помню, что 23 февраля 1981 года я заканчивал работу в посольстве и собирался отправиться домой, когда раздался телефонный звонок. Жена взволнованным голосом посоветовала мне включить радио. Я включил. Происходило что-то невообразимое.
"Гражданские гвардейцы, - доносилось из приемника, - навели оружие на депутатов... подполковник требует от правительства..."
Слышатся выстрелы. Включаем телевизор, изображение помогает быстрее осознать, что это путч, идет прямой репортаж о нем. Только что подразделения гражданской гвардии - человек 200, ими командует некий подполковник Техеро - ворвались в здание испанского парламента - кортесов во время заседания, на котором обсуждался вопрос о смене председателя испанского правительства и назначении на этот пост Кальво Сотело. В связи с особой важностью заседания в зале находилось все правительство в полном составе. Гвардейцы сделали несколько выстрелов вверх, оставив навсегда на лепных сводах потолка следы своего ратного подвига. Действующий председатель испанского правительства - им был А. Суарес - пробовал энергично протестовать. Его убрали из зала силой и где-то заперли. Высший воинский чин в зале - генерал Гутьеррес Мельядо - потребовал, чтобы гвардейцы удалились. Его тоже стали выталкивать. Генерал взывал к дисциплине, но его не слушали и тоже удалили. На депутатов навели автоматы.
- Всем под пюпитры! - скомандовал Техеро.
В считанные минуты все члены правительства, все депутаты проворно забрались под пюпитры. Впрочем, нет. Один депутат остался сидеть на своем месте. Он не обращал внимания ни на угрозы, ни на нацеленное на него оружие.
Это был Сантьяго Каррильо.
Наведя таким образом "порядок", Техеро объявил, что власть перейдет к новому правительству.
- Разумеется, военному, - отчеканил он и стал ждать указаний от руководителей заговора, прохаживаясь перед опустевшим амфитеатром с депутатами и правительством под лавками.
А как же репортаж? Кто предусмотрел его? Кто организовал? Да никто. Просто в суматохе гвардейцы не заметили нескольких теле- и радиорепортеров, которые, расположившись на отведенных для них местах наверху, вели обычную передачу о заседании палаты депутатов. Теперь они, конечно, не без риска для себя продолжали свое дело, но рассказывали уже о государственном перевороте, и непосредственно из эпицентра событий.
Напряжение нарастало. Поступила информация, что на стороне путчистов выступил командующий военным округом в Валенсии генерал Миланс дель Боск. Возникло предположение, что он и был их главарем. Он вывел гарнизон с танками на улицы города, занял здания местных органов власти, развернул полевой госпиталь. Заговорщики не шутили. Уходил час за часом. Над испанской демократией нависла смертельная угроза. Сидя перед телевизорами и приемниками, мы видели это, мы понимали это и были вместе с миллионами испанцев, застывших, оцепеневших в те минуты во всех уголках страны, ожидавших, надеявшихся, что кто-то или что-то принесет спасение, преградит путь насилию.
На свободе оставался король. Он же глава государства, главнокомандующий вооруженными силами. Король превратился в ключевую фигуру для будущего страны. Путчисты, разумеется, отдавали себе отчет, что без его поддержки они обречены. Тем более, что еще свежи были в памяти события в Греции, где именно поддержка со стороны короля помогла за несколько лет до событий в Мадриде взять власть греческим полковникам. С другой стороны, от Хуана Карлоса зависело в тот момент и спасение демократии в Испании.
Его слова, его действий ждала Испания. Наконец последовали первые вести о действиях короля. Поскольку все члены правительства оказались во власти путчистов, король создал временный орган по управлению страной в составе государственных секретарей и субсекретарей, то есть первых заместителей и заместителей министров.
Затем последовало заявление Комитета начальников штабов, что армия примет меры для пресечения любого посягательства на конституцию, равно как и меры, необходимые для восстановления порядка. Генеральный директор по вопросам национальной безопасности оповестил страну, что захват палаты депутатов представляет собой изолированную акцию. Еще важнее были его слова о том, что вся полнота власти находится в руках короля.
- Никакая насильственная акция, - подчеркнул он, - не нарушит демократического порядка в стране.
Начинали приходить в движение и общественные силы страны. С совместным заявлением выступили ведущие профсоюзы - Рабочие комиссии и Всеобщий союз трудящихся. Они осудили попытку переворота, подтвердили поддержку королю, парламенту, армии и демократическим силам. Наконец объявили, что к нации намерен обратиться король. Хуан Карлос I заявил, что не допустит действий, которые посягают на демократический порядок в стране, установленный конституцией, в поддержку которой высказался испанский народ, и сообщил, что отдал приказ гражданским и военным властям принять все необходимые меры для поддержания конституционного порядка.
Четкой своей позицией, донесенной до страны и мира спокойным, но твердым голосом, король спас Испанию от потрясений, а испанскую демократию - от занесенного над ней удара. В короткие минуты своего выступления Хуан Карлос навсегда вошел в историю.
Стало ясно, что попытка переворота провалилась.
Спустя какой-то час-полтора, отправив в Москву телеграмму о том, что в развитии событий произошел благоприятный перелом, я ехал в резиденцию, пересекая полгорода. Мадрид еще оставался во власти тревоги. Улицы пустынны, а почти во всех окнах свет.
Дома жена рассказала, что сразу после начала событий ей позвонила Пилар - это супруга нашего знакомого бизнесмена Модесто Васко Аньона, в доме которого я встречался с лидером основной правой партии Испании Фрагой Ирибарне.
- Где Юрий? - озабоченно спросила Пилар.
- На работе, в посольстве.
Пилар посоветовала жене срочно собрать чемодан.
- Мы сейчас пошлем за тобой машину, потом за Юрием, так как знаем наших военных и на что они способны. У нас вы будете в безопасности. Мы люди правых убеждений. Об этом известно, и никто не заподозрит нас в том, что мы прячем у себя посла Советского Союза с женой. Только не теряй времени, Лиана.
По литературе, по рассказам я знаю, что случаев, подобных этому, было немало во время гражданской войны в Испании. Друзья укрывали друзей, несмотря на различие, а порой и противоположность политических взглядов. Иногда это им дорого обходилось. Но испанцы высоко ценят понятие дружбы.
Жена была растрогана, поблагодарила и не без юмора пообещала, что если в Испании к власти придут "наши", то Пилар и Модесто могут, со своей стороны, рассчитывать на убежище на вилле советского посла.
Модесто уже нет, а Пилар жива, и всякий раз, когда судьба заносит нас с женой в Мадрид, мы встречаемся с нею как очень близкие люди.
24 февраля путчисты во главе с Техеро сдались военным властям. Члены испанского правительства и депутаты были освобождены. Это был показатель того, насколько демократический режим за короткий срок своего существования укрепил свои основы и обрел поддержку широких слоев общественности, в том числе и в армии. Вместе с тем в государственном аппарате сохранялись влиятельные реакционные силы, оказывавшие сопротивление преобразованию политической жизни страны.
Испанское правительство в ходе экстренного заседания приняло решение сместить командующего III военным округом (Валенсия) генерала Миланса дель Боска и заместителя начальника генерального штаба армии генерала А. Армаду, причастных к попытке государственного переворота. Техеро был арестован. Король провел заседание хунты национальной безопасности, а затем принял лидеров ведущих политических партий А. Суареса, Р. Саагуна, Ф. Гонсалеса, С. Каррильо, М. Фрагу Ирибарне для оценки положения в стране, которое оставалось сложным.
27 февраля Испания по призыву ведущих политических партий и демократических профсоюзов ответила путчистам и силам реванша массовыми манифестациями в крупнейших городах страны. Их целью была поддержка конституции и демократии. В Мадриде по проспекту Кастельяно прошло полтора миллиона человек - крупнейшая демонстрация за всю историю Испании. Она впечатляла. Люди осознали: демократия требовала защиты, повышенной бдительности демократических сил.
В Испании высоко оценили позицию Советского Союза в поддержку демократии. В связи с попыткой переворота руководство ЦК КПСС выразило солидарность со всеми демократическими силами страны. Мы в посольстве были уверены, что информация, которая ушла от нас, помогла правильному пониманию и оценке Москвой того, что происходило в Испании в ту ночь 23 февраля, которой было суждено войти в историю страны.
ВАЛЕНСИЯ СТАНОВИТСЯ ГОРОДОМ-ПОБРАТИМОМ ОДЕССЫ
Провал военного путча неожиданным образом помог осуществить один из моих замыслов в отношении Испании.
Валенсия - третий по численности населения город Испании. В нем более полумиллиона жителей. Крупный порт. Валенсианцы любят и умеют веселиться. Впрочем, это характерно для всей Испании. В этой стране у каждого района свой праздник: большой, красочный, вовлекающий в участие, как правило, на несколько дней. В Валенсии его называют "Лас Файяс". Он проходит в марте, растягиваясь на пару недель. На праздник принято приглашать нескольких послов. Я откликнулся на первое же такое приглашение. Именно тогда пришла мысль и о породнении Валенсии с Одессой.
В 1979 году в Валенсии во главе мэрии стал молодой, энергичный валенсианец Касадо. Он выслушивал мои восторженные рассказы об Одессе и ... улыбался.
- Вы очень интересно рассказываете, посол, - вежливо говорил он. - Мои друзья в алькальдии тоже что-то слышали об Одессе. Она вроде бы упоминается в веселой песенке, которую поют испанские моряки, когда хорошо выпьют... И опять улыбки.
Весной 1981 года, едва ли не через несколько дней после путча, я вновь получил приглашение на праздник Лас Файяс. Оказалось, что из всех приглашенных послов в Валенсию осмелился приехать в этот год только я. Некоторые посольства прислали советников, остальные вообще предпочитали отсиживаться, присматриваясь, куда же повернет Испания.
Праздник развивался по заведенным правилам. Но я на этот раз посчитал неловким возвращаться к вопросу об Одессе. И вдруг!.. Не успели мы рассесться после всех посещений за столом открытой солнцу и мягкому дыханию моря террасы, как Касадо заговорил об этом сам.
- Мы тронуты, Юрий, что ты с нами в эти дни. Мы не знаем, как выразить свою признательность, но считай, что решение о породнении Валенсии с Одессой принято. Мы приглашаем делегацию мэрии Одессы в Валенсию так скоро, как только она сможет сюда добраться.
Мне пришлось написать не одну телеграмму в Москву, и прошло немало месяцев, пока решался вопрос у нас, но мэр Одессы В. Симоненко в Валенсию приехал, два города подружились, а я до конца своего пребывания оставался непременным приглашенным на замечательный праздник Лас Файяс независимо от состава других послов-участников.
Мне хотелось бы, чтобы дружба Одессы и Валенсии продолжалась всегда, поскольку родилась она благодаря проявлению самых добрых и искренних человеческих чувств.
(Печатается с сокращениями)
