Александр Фоменко: Запад как родина революций, террора и терроризма. От истории - к политикеНазад
Александр Фоменко: Запад как родина революций, террора и терроризма. От истории - к политике
Странное впечатление производит нынешняя "антитеррористическая" риторика руководителей стран НАТО. Риторика, противоречащая той политической мифологии - совершенно революционной и, следовательно, протеррористической, - которая лежит в самом основании общественно-политического строя современного Запада.
Генеалогия терроризма
Прямым итогом Революции является не только современное духовное состояние Европы, в проект так называемой Конституции которой уже и римскому первосвященнику не удалось вставить упоминания о христианском наследии. Сама политическая структура "соединенных штатов" Европы (Евросоюза) есть последствие Революции, прежде всего Великой французской революции, разрушившей старый - христианский и монархический - порядок.
А взамен создавшей разнообразные прогрессистские и либеральные режимы на почве, обильно политой кровью жертв революционеров-террористов.
Сейчас наконец атеистически-либеральный Запад лицом к лицу столкнулся со страшными последствиями как своей многовековой борьбы с христианской традицией, так и двухсотлетней близорукой политики "колонизации-деколонизации".
И впервые за двести лет у европейских интеллектуалов появилась возможность, а у политиков - необходимость пересмотреть отношение к феномену революций и к европейскому революционному прошлому. Без полного пересмотра, ревизии революционного наследия невозможно понять и оценить духовные причины, истоки и глубину современного кризиса западных политических и экономических институтов.
В кризисе - и вся система международных отношений, видимым выражением чего является феномен международного терроризма.
В этих условиях совершенно особое значение приобретает вопрос моральной правоты тех государств, которые первыми ощутили на себе реальность террористической угрозы. И которые настаивают на праве наносить "удары возмездия" по целям, находящимся за пределами своей национальной территории.
Именно эти страны должны были бы первыми открыто и прямо осудить преступления, совершенные в прошлом репрессивными революционными режимами, и перестать делить террористов на "хороших" и "плохих", на "своих" и "чужих". Что толку осуждать чью-то террористическую жестокость, продолжая при этом закрывать глаза на свою собственную, вполне террористическую, историю и даже гордиться ею?
Ведь ни один монархический и даже абсолютистский режим XVIII века не мог и помыслить себе, что подданными можно управлять посредством гильотины и массовых казней1.
Лишь во время Великой французской революции европейские народы столкнулись с государственным терроризмом, то есть с рутинным применением террора в качестве приемлемого метода достижения политических целей.
И приемлемым этот "метод" оказался не только для самих якобинцев 1793 года, официально провозгласивших Правление Террора2, но и для их наследников - в какие бы либеральные тоги они сегодня ни рядились.
С поразительной серьезностью левые и либеральные европейцы продолжают сегодня торжественно отмечать наступление эры революционного терроризма - день противоправного захвата королевской крепости-тюрьмы Бастилии. Которую, кстати, правительство Людовика XVI и так намеревалось закрыть - за ненадобностью! На
14 июля 1789 года там содержалось под охраной инвалидной команды всего семеро заключенных: четверо подделывателей векселей, один сексуальный маньяк и двое умалишенных (содержание которых в королевской тюрьме оплачивали их собственные семьи!). Причем ни комендант Бастилии, ни ее инвалидный гарнизон не пытались даже сопротивляться несанкционированной демонстрации перед крепостными воротами и сами открыли их - но все равно, будучи нежелательными свидетелями, были растерзаны так называемым восставшим народом.
Дальше - больше. Стоило только открыть ящик Пандоры - и кровавая карусель началась. За несчастными инвалидами последовали всевозможные, явные и предполагаемые, "враги Революции": от ни в каких преступлениях не повинного Людовика XVI и его тем более ни в чем не повинной супруги Марии Антуанетты - и до верных своему христианнейшему королю3 простых французских крестьян.
Как учил палачей Сен-Жюст: "Вы должны карать не только предателей, но и равнодушных; вы должны карать всякого, кто пассивен в Республике".
Но - Бог правду видит: очень скоро в число жертв стали попадать и сами "пламенные революционеры" - от Мирабо и Дантона и до Робеспьера с его присными. Никто не был застрахован от встречи с палачом.
Цена вопроса
В итоге своей злосчастной "Великой революции" Франция потеряла в процентном отношении больше народа, чем даже Россия с февраля 1917-го по октябрь 1922-го - за годы революции и Гражданской войны.
Общее число человеческих потерь Французской революции составило - по разным подсчетам - от 3,5 до 4,5 миллиона. Для России, имея в виду разницу в количестве народонаселения (в России в 1917 году жило около 147,5 миллиона человек), революционные потери могли бы составить - миллионов 25-30. В действительности же наша Гражданская война 1918-1922 годов унесла примерно 20 миллионов жизней. А ко времени переписи 1926 года потери составили 37,5 миллиона - 25,5% населения4. Тоже немало, разумеется, но европейских учителей мы не превзошли!
Сейчас трудно в это поверить, но к 1789 году, накануне начала революционной вакханалии, Франция была самой населенной и экономически процветающей страной Европы. Под скипетром Людовика XVI находилось тогда 25 миллионов человек, в то время как население Великобритании было более чем в два раза меньше - всего 12 миллионов.
А через сто лет население пережившей одну "Великую" и множество "просто" революций Франции составляло всего 38 миллионов человек и почти сравнялось с населением той же Великобритании, в которой в то время проживало 37 миллионов.
Население Франции за годы "Великой революции" и бонапартовской Империи уменьшилось просто катастрофически. И это неудивительно. Ведь в пору якобинского террора пламенные революционеры посылали на гильотину даже детей 13-14 лет. Которым, вследствие их малорослости, нож гильотины не доставал до шеи, а должен был крушить череп.
Но дело не только в особой жестокости якобинских террористов, а еще и в том, что якобинцы сделали упорядоченный государственный террор поистине всеобъемлющим, тотальным. Именно у них учились все последующие пламенные революционеры - вплоть до Мао Цзэдуна и Пол Пота.
