Сам генеральный директор ОАО "Океанрыбфлот" Борис Аркадьевич Сорокин считает, что возраст выражается не цифрами, а состоянием души. Так вот, его душа молода. Впрочем, как и физически закаленное тело моряка, рыбака. Сегодня Борис Аркадьевич отсутствует на Камчатке, но несколькими днями ранее был записан наш с ним предъюбилейный разговор. Он касался его личной жизни, но, как всякий руководитель большого предприятия, Б. А. Сорокин не отделяет себя от работы, потому что она - образ его жизни, ее смысл. С этого мы и начали разговор.
- Борис Аркадьевич, сегодня на предприятия пришли молодые руководители нового поколения, они совсем другие в отличие от тех, кто руководил производством в советские годы. Вас нельзя отнести к молодым, новым, но вы оказались как раз к месту, удивительным образом вписались в современную управленческую схему, методы, стали одним из лучших менеджеров Камчатки. Смотришь на вас и удивляешься, говоря себе: вот дано же человеку в его отнюдь не молодые годы стать настоящим современным руководителем крупного предприятия! Руководителем нового типа. Ведь многие молодые не справляются. Откройте секрет, как вам это удается?
- Я, наверное, всегда был не такой, как все. У меня с молодости было свое видение жизни, так же, как и воспитание. Когда я впервые ушел в море штурманом, я уже знал, что обязательно стану капитаном. Другое дело, каким капитаном? Я видел разных капитанов, и во мне родился свой образ, собирательный. Я взял по лучшей крупице от каждого, собрал, соединил, и теперь хочу передать этот образ нашим нынешним капитанам. Главное в этом образе - не стоять на месте, а созидать, творить, опережать ситуацию. Быть современным и даже лучше! Это стало и моим жизненным принципом. И это, видимо, помогает мне сегодня в должности руководителя.
- А кто эти капитаны, если не секрет, с которых вы собрали образ для себя?
- Это люди очень разные. Например, грубоватый Георгий Николаевич Авшаров и человечный Георгий Афанасьевич Московский. У Авшарова было пренебрежительное отношение к штурманам. Он требовал, чтобы каждый штурман назубок знал всю обстановку на театре: где, какое судно, чем занимается, результаты промысла и т.д. Бывало, на любого штурмана ткнет пальцем: "Расскажи!" Если тот замнется, сразу пренебрежительное: "А, не знаешь..."
И я внедрил это для себя, но с другим подходом. У меня организация мостика начиналась с того, что я собирал штурманов, так же и экипаж, и на грани маленькой авантюры внушал людям, что они самые лучшие, самые прекрасные, самые грамотные, что лучше их на флоте нет профессионалов. "Но вы работали в разных условиях, - говорил я, - а сейчас поймете принципы моего подхода к вам. Правда, я никого не принуждаю, никого не заставляю следовать моим принципам, но сам их не поменяю. Поэтому вы либо принимаете мои условия, либо мы расстаемся. Но если вы приняли их, то выполняйте". И так, со временем вокруг меня создавался костяк людей, специалистов. Некоторые работали со мной по десять и по пятнадцать лет. Имея костяк, с остальными мне стало легче обходиться. Я уже говорил остальным: "Если вы придете в экипаж со своими подходами, то этот сложившийся организм вас отвергнет. А если вы вообще с плохим багажом пришли - вы пьете, вы лентяй - тогда вы и вовсе инородное тело, вы не адаптируетесь у нас. Поэтому лучше уйти. Или измениться". В первую очередь это относилось к штурманскому составу, который я ставлю выше остальных - это голова экипажа. Поймал рыбу - иди по судну с гордо поднятой головой, а не поймал - сменись с вахты и спрячься от позора.
- Даже так? Да, нелегко быть штурманом на рыболовном судне с принципиальным капитаном...
- Конечно, к штурману всегда особое отношение. Штурман должен быть специалистом высочайшего класса. Если я поднимался на мостик и видел, что на промысловой палубе пусто, значит, надо полагать, и у других судов пусто. Но если хоть у кого-то улов есть, тогда не понятно, почему же у нас-то его нет. Почему мы не там, где люди ловят? Объясните мне, уважаемый штурман!
Штурман не может быть равнодушным. Он должен испытывать охотничий азарт, гореть рыбалкой, делом. Вся наша морская работа находится на грани фола, но при одном условии: ни в коем случае азарт не должен увлечь дальше, на уровень опасности, когда начинают устраивать гонки, опасные сближения и т.д.
- Борис Аркадьевич, конечно, капитан на судне - полновластный хозяин. Но не всякий капитан, думается, берет на себя всю ответственность без оглядки на берег. А это, наверное, мешает работе?
- Знаете, без ложной скромности скажу, что я не боялся брать на себя ответственность. Я просто не мог, не умел иначе. Когда я включался на судно, принимал его, то уже отрешался от всего. Судно становилось моим государством, и я на нем - хозяин. Я всегда подтверждал команду с берега: "Да, я выполнил ваши указания, я все сделал". Но при этом делал по-своему, на свой страх и риск, зная, что победителя не судят. С берега обычно так говорили: "Вам сказано выполнять, вот и выполняйте" А зачем выполнять, если это, к примеру, глупость? "Есть!" - говорил я, и делал, как надо. А потом докладывал: "Благодаря вашему чуткому руководству, мы победили!"
За мной был экипаж, я отвечал за него. И я никогда не думал, страшно мне идти к начальнику управления, или нет, наорет он на меня, пошлет подальше, или помилует. Я делаю дело! И если начальник меня посылает, я выхожу, перевожу дыхание, успокаиваюсь и захожу опять. И так - пока не взял свое. В те времена, когда не было денег, мой экипаж деньги получал. В те времена, когда зарплаты были низкими, мы зарабатывали. Ведь рыбу поймать - это еще не все, надо было и на берегу побегать, подсчитать все правильно, подтвердить промысловое время. Бывали такие моменты, что кто-то лучше нас по показателям сработал, а отчитаться правильно не сумел, поэтому получал меньше нашего. Ведь еще и головой думать надо!
- Вы стали генеральным директором ОАО "Океанрыбфлот" в 2003 году и, насколько я знаю, происходило это не просто и не сразу. Почему, что тогда случилось?
- Будем говорить так: я состоявшийся в жизни человек и, как специалист, знаю себе цену. Я никогда не гонюсь за титулами, если достоин - они сами тебя найдут. На меня директорство сразу примеряли, как только в "Океанрыбфлот" пришли новые акционеры. Это было в 2002 году. Я тогда работал капитаном-директором на благополучном, справедливо признанном, лучшем БАТМе на Дальнем Востоке "Поллукс". Все было хорошо, у меня был сложившийся экипаж. И вдруг генеральный директор "Океанрыбфлота" Василий Николаевич Полукаров предлагает мне взять мой бывший БАТМ "Хотин" и сделать из него лейбл обновленной компании "Океанрыбфлот". Мы сели в машину и поехали на СРВ, где стоял "Хотин". В те годы даже внешний вид у судов "Океанрыбфлота" был ужасный. Это были самые ржавые, самые страшные суда на Камчатке. У них только названия были обведены шаровой или белой краской, чтобы выпускали из порта, все остальное - сплошная ржавчина. Я еще издали глянул на "Хотин" и понял, что мне не хочется даже подниматься на него. Когда-то я его брал почти с новостроя, до меня он сходил только в один рейс, и я помнил, каким он был красавцем. Поэтому я стал отказываться идти на него. Но убедили, и я поднялся. Обычно я принимал судно сверху вниз. Я заходил в кабинет капитана и смотрел, как он выглядит. Если хозяин свою каюту содержит в неряшливости и беспорядке, то остальное судно ему и подавно не нужно. Если же он себя любит, в его кабинете полный порядок, значит и везде порядок. В таком случае я по журналу принимал дела, обязанности, а потом уже потихоньку принимал судно. Каюта - это дом моряка. А каюта капитана - еще и лицо судна. Я и сейчас говорю капитанам: во время ремонта обращайте внимание и на свою каюту, не стесняйтесь делать ее красивой, удобной, уютной.
И вот я поднялся на "Хотин", зашел в каюту капитана. Я знал, какой она была. Теперь же в ней было все плохо. Капитана я сразу отпустил, и мы занялись многострадальным судном. Сразу пошли в ремонт во Владивосток.
- Вы говорите: мы. Значит, с вами пришли надежные люди, ваши люди?
- Да, вместе со мной с благополучного "Поллукса" на ржавый, запущенный "Хотин" пошли люди. Тогда я еще раз смог убедиться, кто есть кто. Когда у тебя все хорошо - с тобой многие рядом. А ты пойди за мной куда ни глядя! И ведь пошли. Еще когда я перешел из "Океанрыбфлота" в компанию "Поллукс", то Полукаров говорил: "Сорокин ко мне пришел и за собой привел 300 человек!" И я сегодня говорю капитанам: "Когда к вам на судно, на вашу фамилию, как под флаг пойдут люди мимо отдела кадров, считайте, что вы состоялись, как капитан".
И вот мы тогда, в 2002 году пошли во Владивосток. "Хотин" весь протекает, все на нем проржавело, смотреть страшно. Но мы загорелись идеей отремонтировать его так, чтобы это было лучшее судно! В деньгах мне не отказывали, и я включил всю свою фантазию, чтобы преобразить "Хотин". Ремонтировались в Дальзаводе, и когда уже уходили, директор завода пришел к нам на фуршет и сказал: "Спасибо вам, что вы создали Дальзаводу прекрасный имидж! Все видели у нас этого красавца и понимали, что его ремонтирует Дальзавод!"
В Петропавловск мы пришли 1 января 2003 года, к Новому году не успели. И когда швартовались на мехзавод, сбежались все! Это было откровение, потому что рыбаки давно не видели таких красивых кораблей.
Я пошел на "Хотине" на промысел - и капитаном, и одновременно начальником экспедиции. Квота была непривычно большой, от таких квот капитаны "Океанрыбфлота" тогда уже отвыкли, поэтому пришлось приложить немало сил, чтобы общими усилиями нормально провести промысел. И мы провели его. И с той экспедиции 2003 года практически и начался новый, современный этап в жизни ОАО "Океанрыбфлот".
- Но генеральным директором вы стали только в сентябре 2003 года?
- Да, приказ был подписан 11 сентября 2003 года. Но мы договорились об этом с акционерами еще в начале лета, а затем я поехал в отпуск. Вернулся из отпуска и сразу с самолета приехал в это наше большое здание. Здесь в кабинете генерального директора меня уже ждали наши акционеры. С того времени и началась моя работа.
- А почему вы выбрали профессию моряка, рыбака? Родились и выросли на Украине, в горняцком и металлургическом Кривом Роге, вдали от моря, и вдруг - Камчатка, судоводитель, капитан...
- Наверное, такая судьба. У меня брат учился в Одессе, в инженерно-строительном институте. После окончания, как отличника, его распределили на Камчатку. Ему здесь понравилось, и он вызвал меня. Отец в свое время настаивал, чтобы я шел в горнорудный техникум, хотя учителя отговаривали, просили не сдергивать меня со школы. Но я поступил. Два раза в клети спустился под землю и понял, что это не мое. Я мечтал о просторах, а в шахте стесненное пространство. И тогда поехал в Петропавловск-Камчатский, к брату. Здесь поступил в мореходку. Потом закончил высшую мореходку. И начались мои морские дороги, мои просторы. И я счастлив, что именно так сложилась жизнь. Другой я себе и не представляю.
- Борис Аркадьевич, спасибо за интервью и ваши интересные, откровенные ответы. Заранее с днем рождения не поздравляют, а мы говорим с вами заранее, до вашего отъезда в отпуск. Но удачи и здоровья я вам пожелаю!
Александр СМЫШЛЯЕВ.
http://www.orf.kamchatka.ru/news/news10.htm
05.06.2007
Док. 500044
Перв. публик.: 05.06.07
Последн. ред.: 02.10.08
Число обращений: 109
Сорокин Борис Аркадьевич
|
