Если комплексные, системные общенациональные проекты, которые мы осуществляли в XX веке, относились к человеческому потенциалу как к ресурсу бесплатному, возобновляемому и практически неограниченному, то сегодня картина совершенно иная. И это, на мой взгляд, отличие положительное.
Понятие "человеческий капитал" достаточно узкое и весьма банальное. Его смысл сводится к тому, что капитализация каждого человека должна расти, соответственно должна расти и отдача от этого актива в течение всей жизни человека. Так что желательно, чтобы эта жизнь была длительнее и лучше. А если вложения в человека не капитализируются, то есть не приносят адекватного дохода, значит, что-то в системе работает не так. Подобная концепция была взята в мире на вооружение где-то в 1960-х годах. Какие макроэкономические последствия она имела? Во-первых, во всех странах, начавших ее реализовывать, сразу же заметно ослабло традиционное противоречие между экономической эффективностью и социальной эффективностью. И сегодня социальный компонент стал безусловной основой стратегии развития всей мировой экономики. Развертывание глобальной конкуренции за человеческий капитал, не уступающей по масштабу конкуренции за капитал финансовый, обозначило рубеж между индустриальной и постиндустриальной экономикой. Во-вторых, изменилось соотношение между так называемым реальным производством и производством нематериальным. Раньше считалось, что материальное производство содержит производство нематериальное за свой счет. Сегодня подобный подход абсолютно устарел: конкурентоспособность реального производства теперь зависит от предложения человеческого капитала. И под эту задачу стали выстраиваться национальные стратегии. Конечно, это достаточно драматичное и резкое изменение. Скажем, в США затраты на здравоохранение сегодня составляют 16 процентов ВВП, то есть вплотную приблизились к инвестициям в основные фонды и жилье. За последние 10-15 лет в развитых странах сложилась практически неизменная пропорция между вложениями в науку, образование и здравоохранение, примерно - 1:3:6.
В нашей стране "шоковый" переход взорвал всю структуру занятости: только за 1991-1998 годы сменили свою профессию 40 процентов работающих. Безусловно, это было колоссальное напряжение для людских ресурсов. Однако по ряду показателей мы по-прежнему обладаем очень большим человеческим капиталом, а по охвату средним и высшим образованием - весьма существенно опережаем страны с сопоставимым уровнем экономического развития.
Но хотя экономический рост 2000-х годов компенсировал наши предшествующие количественные провалы, все качественные провалы остались: по конкурентоспособности, производительности труда, уровням неравенства и бедности мы ближе к показателям развивающихся стран. Поэтому, конечно, успех приоритетных национальных проектов станет для нашей страны пропуском в постиндустриальную экономику, в развитый мир.
В каких координатах реализуется человеческий капитал? Условно говоря, он проходит цепочки добавленной стоимости - от начальной и средней школы, через специальное образование и высшее образование. Сюда же я бы отнес и работу в сфере науки. По качеству начального образования мы принадлежим к группе мировых лидеров, среднего образования - мы ниже тренда, по высшему образованию адекватных международных сопоставлений мне найти не удалось. По показателю "ожидаемого образования" дела наши неважны: мировой уровень - 15,3 года, в развитых странах - 17,3, а у нас - только 14,6 года.
При сопоставимой норме материального накопления суммарные инвестиции в человеческий капитал в США составляют 26 процентов ВВП, у нас же - порядка 8 процентов. Но, конечно, ориентироваться только на государственные инвестиции нельзя, не менее важны синхронные затраты бизнеса и домашних хозяйств. Наконец, нужна надежная национальная система рейтинга вузов.
С одной стороны, дефицит рабочих рук. Все кричат, что нет ни сварщиков, ни топ-менеджеров. А с другой стороны, произошло удвоение числа вузов: в 1990 году их было 514, сейчас - 1068. Наблюдается гигантский рост численности людей с высшим образованием - в 2,5 раза за 15 лет. При этом спрос на них в так называемых интеллектуалоемких отраслях вырос только на 10 процентов.
Чем тогда подобный скачок объяснить? Отчасти - искаженной мотивацией получения высшего образования, относительной легкостью его получения. Качество вузов в массе своей снизилось. Еще один фактор - это спрос со стороны неконкурентоспособных, убыточных предприятий, которые тем не менее существуют в экономике.
В результате получается, что высшее образование не препятствует деформации предложения на рынке труда. Напротив, происходит обесценение вузовских дипломов и, соответственно, обесценение инвестиций в высшее образование. Выпускники вузов нередко просто отбирают рабочие места у выпускников школ и средних специальных учебных заведений.
При сохранении подобных тенденций мы очень скоро придем к достаточно парадоксальной и уникальной ситуации, когда большая часть рабочей силы будет иметь высшее образование. Здесь начинают работать более сложные механизмы, чем те, которые описываются концепцией человеческого капитала. Диплом плюс ноль знаний позволяют попасть в ту точку, откуда начинается карьерный рост, подойти к фильтрам карьерного отбора.
Согласно классической схеме, в стоимости человеческого капитала должны учитываться заработки, упущенные в процессе обучения. Но у нас такие потери невелики, поскольку половина всех студентов учится заочно. Однако и в процессе очного обучения работают до 60-70 процентов студентов. Вузы закрывают на это глаза, снижая требования и качество образования, они практически никого не отчисляют. Работодатели, со своей стороны, с такой ситуацией свыклись, они ценят прежде всего диплом и молодость. Что же касается знаний - предполагается, что их люди получат уже в процессе работы.
Судя по социологическим опросам, у нас науку считают престижной сферой лишь 2 процента старшеклассников, тогда как в США - 86 процентов, хотя и там это отнюдь не самая высокооплачиваемая сфера занятости. Можно сказать, что наши люди ориентированы сегодня на получение сырьевой и административной, а не технологической ренты, которая возникает лишь по мере продвижения к инновационной экономике. Поэтому, если думать не только о предложении, но и о расширении спроса на качественный человеческий капитал, нужно сознавать, что лишь инновационная экономика способна такой массовый спрос предъявить.
Александр ДЫНКИН
Директор Института мировой экономики и международных отношений РАН,
член Аналитического совета Фонда "Единство во имя России",
