Сейчас много говорится о роли интеллигенции в тех двух катастрофах, которые постигли Россию в XX веке. Для меня это не абстрактный вопрос, а очень личный, поскольку этой теме посвящено много моих академических работ.
Для меня то, что произошло в 1991 году было, как и для многих, шоком, заставило много думать о поведении интеллигенции в этот период, вообще - о ее роли в российской истории. Мне кажется, что многое из того, что было сказано в ее адрес нелестного, неправомерно. По-моему, происходит подмена понятий. Интеллигенты - это люди умственного труда, а участники событиях 1917 и 1991 годов - представители интеллектуальной элиты. Причем назвать их так можно с большой натяжкой. Это весьма узкий круг столичной, статусной интеллигенции, которую нужно рассматривать, если угодно, как неформальное продолжение двора. Существовал теневой двор, по-своему организованный и действующий по своим законам, и его целью было заменить двор официальный. Поэтому многие из высказанных инвектив не имеют отношения к миллионам и миллионам людей, которые занимались различным интеллектуальным трудом, и на которых держалась страна.
Почему случился Февраль? Юрий Пивоваров во многих своих работах использует выражение "властесобственность" как российское обозначение специфической концентрации власти и собственности в руках очень немногих. Вот это ключевая проблема страны, здесь понимание трагедий и 1917, и 1991 года. Россия отличается такой формой своей организации - и политической, и экономической, и социальной системы. Оборотной ее стороной является тот факт, что наш народ - это народ догосударственный. Хотя очень многие с этим утверждением не согласятся, считая, что в народе очень сильны государственнические настроения. Да, в русском народе есть государственное чувство, но оно активизируется только при особых обстоятельствах. Например, при угрозе внешней агрессии. Когда не меньшая угроза идет изнутри страны, это чувство дремлет. Почему? Потому что у народа нет настоящих ставок. Нет власти, нет сопричастности к общей системе символов. Отсюда и политическая культура такая: если за политическими игроками не стоят большие массивы собственности или сопричастность к власти, то эти игроки неизбежно превращаются в политических авантюристов, ибо за ними пустота. Недаром они всегда играют по максимуму.
Вспоминая Февраль, надо подумать о настоящем. Много сейчас говорят на темы преемников Путина, третьего срока... Моя точка зрения: к этим темам надо отнестись серьезно. Я считаю, Конституция у нас не идеальная, она принята в предельно сомнительных обстоятельствах, но к ней необходимо относиться очень бережно. А логическими следствиями любых попыток бесцеремонного отношения к Основному закону было бы сильное ослабление существующего политического режима. То, что сделано в период президентства Владимира Путина, можно рассматривать как подморозку и времянку, потому что надежного основания под наше государство пока не подведено.
Итогом пренебрежения Конституции станет делегитимация власти. По разному можно относиться к правлению Бориса Николаевича Ельцина. На мой взгляд, это национальная катастрофа, растянувшаяся на десять лет, но в 1996 году граждане проголосовали за него в соответствии с Конституцией, ощущая и свою ответственность за выбор. Сейчас, если начнем вольно обращаться с Конституцией, мы подорвем слабые ростки государственности и, главное, спалим Путина. А он - достаточно важный российский актив и сегодня, и на будущее.
Решение, к которому идет Владимир Путин, мне кажется наиболее перспективным: передача власти достойному и сохранение того, что уже сделано. Поэтому у его преемника появляется очень серьезная задача - подвести фундамент под российскую государственность. В качестве инструментов для решения такой задачи можно предложить демократизацию собственности и власти в предельно осторожной форме, максимально подстраховав государственные структуры.
Виктор КУВАЛДИН
Член исполкома "Горбачев-Фонда",
член Аналитического совета Фонда "Единство во имя России",
