События в Андижане могут оказаться переломными в развитии политического процесса - как в международном аспекте, так и во внутриполитическом развитии постсоветских государств. В 2001 году после 11 сентября, когда американцы, используя лозунг борьбы с международным терроризмом, продвинулись и укрепились в зонах традиционного российского влияния, особенно в Центральной Азии, это продвижение позитивно воспринималось среднеазиатскими государствами. В то же время эти действия вызвали резко негативную реакцию со стороны Китая, Ирана и определенную настороженность со стороны России.
Прокрустово ложе демократии
По прошествии нескольких лет стало ясно, что центральноазиатские страны перестали рассматривать присутствие США как залог стабильности и мира в регионе. Скорее, они начинают рассматривать его как фактор дестабилизирующий. Это стало очевидным после действий американцев по стимулированию "цветных революций" в Грузии и Украине, после недавних событий в Киргизии. Лидеры и политические элиты региона осознали, что американское присутствие, с одной стороны, решает некоторые проблемы, особенно связанные с талибами в Афганистане, но, с другой стороны, создает гораздо более серьезные проблемы для региона и сопредельных государств.
Откровенно негативная реакция Запада на андижанские события показывает, что смена режимов для республик Закавказья и Центральной Азии действительно поставлена Соединенными Штатами на повестку дня. При этом США сами определяют уровень демократичности государств, скорость осуществления экономических и политических реформ и, в зависимости от этого, готовы оказывать серьезное воздействие на развитие внутриполитических процессов, поддерживая оппозицию в той или иной стране или ослабляя действующую власть.
Это становится серьезным раздражающим фактором для стран центральноазиатского региона, которые, освободившись от советской опеки, попали под доминирование Вашингтона. Американцы, прямолинейно и очень топорно поменяв режим в Ираке, заявляют о готовности распространить этот опыт и на другие страны, но пока даже в Ираке не снискали никаких лавров, а только обрели новые проблемы.
Угроза распространения топорной "демократизации" на Центральную Азию естественно вызвала озабоченность и тревогу у руководителей и элит центральноазиатских стран. В отличие от американских стратегов они хорошо понимают, что форсирование в регионе демократических процессов по западному образцу может привести к краху, а в результате - к установлению скорее фундаменталистских и радикальных исламистских режимов, чем демократии западного образца. И надо сказать, что это раздражение американцами уже оформляется как некий институциональный протест.
Право на собственный путь
Целый ряд международных событий - встреча Владимира Путина с китайским руководителем Ху Цзинтао, приезд Ислама Каримова в Москву и саммит ШОС (Шанхайской Организации Сотрудничества) в Астане, первые в истории российско-китайские военные маневры, - говорят о том, что формируются институциональные основы противодействия большого числа государств, обладающих весьма значительным экономическим и политическим потенциалом, американскому гегемонизму и экспансионизму в Центральной Азии.
Во-первых, государства региона и члены ШОС напомнили американцам о том, что их пребывание в этом регионе неприлично затянулось. После завершения в Афганистане острой военной фазы, следовало бы прояснить вопрос как с базой в Ханабаде в Узбекистане, так и с базой в Киргизии. Участники саммита в Астане недвусмысленно намекнули, что они и без помощи США могут взять на себя обязательства по обеспечению стабильности региона.
Во-вторых, совершенно однозначно было заявлено в декларации саммита ШОС, что недопустим экспорт демократии американского образца, и каждый народ должен иметь право на собственный путь развития и установление своей суверенной демократии. Эта идея была озвучена Владимиром Путиным в послании Федеральному собранию. Она всегда поддерживалась китайцами. Эта идея поддерживается Ираном, который вообще не приемлет вмешательства американцев в их внутренние дела.
Сам факт присоединения Ирана, Пакистана, Индии в качестве наблюдателей к организации ШОС говорит о том, что расширяется ареал стран, которые настороженно относятся к попыткам американцев учить и наставлять и не желают действовать по указке Вашингтона. Эти настроения, оформленные в рамках ШОС как политическая линия этой организации, могут стать очень серьезным новым фактором современной международной политики.
Мир как воля
Особо отмечу переломный характер андижанских событий для внутриполитического развития постсоветских государств. До событий в Андижане можно было сказать, что испробованная в Сербии схема прихода к власти оппозиции безотказно действовала в Грузии, Украине, в каком-то смысле в Киргизии. Именно в Узбекистане, впервые на постсоветском пространстве, "цветным" революциям был дан резкий и жесткий отпор. Оказалось, что недовольства Брюсселя и Вашингтона тем или иным режимом недостаточно, чтобы делегитимировать лидеров этого региона и автоматически привести оппозицию к власти, назначив их демократами, идущими на смену диктатуре. После саммита ШОС в Астане стало очевидным, что в противовес международной легитимации через Вашингтон возникает альтернативная международная легитимация через Москву, Пекин, Дели, Тегеран. Это дает возможность властям региона более успешно противостоять давлению оппозиции, финансово и информационно стимулируемой и поддерживаемой Вашингтоном.
Впервые применение жесткой силы, исходя из интересов будущего страны, было предпринято Дэн Сяопином в 1989 году на площади Тяньаньмынь, когда китайское руководство решило, что стабильность и предсказуемость развития Китая и интересы более миллиарда его граждан стоят выше, чем интересы нескольких тысяч людей, которые хотели быстрых либеральных реформ западного образца. Заплаченная цена оказалась ничтожной по сравнению с теми колоссальными результатами, которых Китай добился после 1989 года, сохранив стабильность и устойчивость развития.
Мне представляется, что жесткие действия Ислама Каримова также имели целью сохранить стабильность и предсказуемость почти 25-миллионного Узбекистана, не допустить смены режима через хаос и приход исламистов к власти, сохранить светский характер власти и модернизационный потенциал государства. В этом отношении для Узбекистана примером должен стать именно Китай, а не какая-либо другая страна. Не случайно действия узбекских властей получили поддержку Москвы, Пекина и соседних стран центральноазиатского региона. В политическом и морально-психологическом аспектах это создает принципиально иную ситуацию, расширяет возможности политических элит во многих странах постсоветского пространства с тем, чтобы они перестали однозначно ориентироваться на Вашингтон, терять волю и силы к сопротивлению по отношению к оппозиции, поддерживаемой Западом. А ведь еще недавно многим казалось, что "оранжевые революции" неизбежны для всего постсоветского пространства, а в конечном итоге и для самой России.
Подводя итоги, можно сказать, что решительные и последовательные действия узбекских властей во время андижанских событий и реакция на них со стороны Вашингтона и Брюсселя оказались переломными и дали начало развитию новых, принципиально иных тенденций на постсоветском пространстве, и особенно в Центральной Азии. Создается впечатление, что внешнеполитическая экспансия США дошла до своего предела, и наступает эпоха постепенного сворачивания американской империи.
