Несмотря на в целом бесконфликтную повестку дня, когда исключением стала лишь напряженная дискуссия вокруг проблемы калининградского транзита, представления России и Европейского союза о характере, методах и конечных целях взаимоотношений существенно отличаются. Главной целью политики ЕС в отношении России является глубокая внутренняя трансформация этой страны на основе постепенного восприятия ею комплекса европейских норм и ценностей. Эта задача четко обозначена в программных документах ЕС 1. Ее решение позволило бы единой Европе не только получить от соседства с Россией экономические выгоды, но и ответить на ряд серьезных вызовов в сфере безопасности. Политика России по отношению к Западу, в данном случае к Европейскому союзу, после прихода в Кремль нового президента была переподчинена глобальной задаче экономической модернизации страны и достижения конкурентоспособности на мировом рынке 2. Именно Европейский союз Москва рассматривает как наиболее важный источник модернизационных ресурсов для России. При этом даже самое масштабное сотрудничество с Европой не должно вести к ограничению суверенитета России и вмешательству ЕС в ее внутренние дела. Конкурентоспособная Россия должна, как можно предположить, стать равноправным партнером, а в случае необходимости конкурентом Европейского союза в условиях "формирования многополярного мира" 3.
Расхождения между Россией и Европой по поводу принципов и целей их взаимоотношений широко освещались как в европейской, так и, в несколько меньшей степени, в российской научной литературе и публицистике 4. Большинство авторов (за исключением официальных представителей России и Европейского союза) сходятся в довольно критической оценке состояния дел в российско-европейских отношениях. Вместе с тем эта критика редко влечет за собой скептические оценки перспектив сотрудничества. Более того, возможность и необходимость его расширения становится в большинстве исследований некой исходной аксиомой, к которой фактически подгоняется последующая аргументация. Другими словами, довольно оптимистичный взгляд в будущее стал в 90-е годы хорошим тоном как для российских, так и для европейских исследователей. Несколько особняком стоят работы, посвященные чисто экономическим аспектам сближения. Их авторы более сдержанны в оценках потенциала российско-европейской интеграции и ее возможных темпов 5.
Политика новой России по отношению к ЕС прошла три этапа. Первый этап - это период начала 90-х, когда сам Европейский союз переживал постмаастрихтский период становления в качестве единого игрока и партнера России. Тогда у Москвы не было необходимых административных и экспертных ресурсов для адекватной оценки природы, роли и тенденций развития ЕС. В результате главным достижением этого периода стало заключение Соглашения о партнерстве и сотрудничестве, которое Россия и сейчас не может полноценно выполнять. Второй этап (1996-1999 гг.) отразил общую тенденцию похолодания в отношениях России с Запада. В этом контексте ЕС рассматривался Москвой скорее как элемент ее непростых взаимоотношений с Соединенными Штатами и возглавляемого последними НАТО. Наконец, третий этап (после 1999 г.) характеризуется решительным отходом России от конфронтационных позиций (так называемая внешнеполитическая "революция" Владимира Путина) и стремлением новой администрации в Кремле получить от политики сближения с Западом максимальные экономические выгоды, такие, как признание рыночного статуса России или вступление ее на выгодных условиях во Всемирную торговую организацию (ВТО). В этот же период утихает "евроазиатская" риторика, мягко откладывается в сторону концепция многополярности, а российские власти принимают на вооружение тезис о "европейской принадлежности" России, который в мае 2000 г. официально провозгласил новый президент во время саммита Россия-ЕС 6.
"Среднесрочная стратегия развития отношений Российской Федерации с Европейским союзом (2000-2010 гг.)" (далее - Среднесрочная стратегия, Стратегия) объединила в себе как внешнеполитическую стратегию России периода второй половины 90-х годов, так и "новый курс" Кремля при президенте Путине. Связующим звеном между политикой сдерживания, характерной для поведения Москвы при "позднем" Борисе Ельцине, и кооперативистским курсом новой администрации стала характеристика России как "мировой державы, расположенной на двух континентах", которая должна "сохранять свободу определения и проведения своей внутренней и внешней политики"7. Несмотря на то, что российская Среднесрочная стратегия была, по достаточно откровенному определению Дэвида Гована, сырым документом 8, она тем не менее хорошо отражает противоречивую внутреннюю и внешнюю политику России в начале XXI в.
Главной задачей настоящего исследования является анализ Среднесрочной стратегии 1999 г. как основного программного документа, призванного определять стратегию и тактику политики России по отношению к Европейскому союзу. Этот анализ включает в себя оценку того, в какой степени данный документ отражает ключевые установки российской политики по отношению к ЕС, выполняет задачу политической программы действий, каковы масштабы его практического применения, что в нем не соответствует реалиям времени, может быть исправлено или удалено.
Адекватный анализ Среднесрочной стратегии подразумевает ее рассмотрение в широком контексте как российско-европейских отношений, так и развития внутренней ситуации в России, эволюции ее внешнеполитических и внешнеэкономических задач. Другими словами, цель состоит в том, чтобы не только оценить российскую Стратегию на предмет ее соответствия современным международным реалиям или представлениям самого ЕС, но и проанализировать ее в контексте собственно российских интересов, как они понимаются доминирующей частью национальной политической и экономической элиты.
Символическое значение Стратегии: лучше поздно, чем никогда
По выражению бывшего заместителя министра иностранных дел России Ивана Иванова, Европа является для России "скорее нравственным, мировоззренческим, а не институциональным понятием"9. Данное определение было использовано его автором для подтверждения мысли о том, что сближение с ЕС не должно требовать от России принятия в обязательном порядке европейских норм и правил, если они вступают в противоречие с интересами российской экономики 10, сформировавшимися за последние десять лет. Вместе с тем взгляд на ЕС как на исключительно "мировоззренческое", даже аморфное понятие был типичен для российской внешней политики на всем протяжении 90-х. По сути только кризис вокруг проблемы калининградского транзита убедил Москву в том, что на западных границах России действует глубоко интегрированное сообщество, единые правовое нормы которого часто оказываются более важными, чем пожелания отдельных лидеров входящих в него государств.
Предпочтение Москвы двусторонним отношениям с ведущими странами ЕС, доходящее до абсурда, когда Россия пытается вести двусторонний диалог даже по вопросам торговли, уже много лет как переданным в ведение Европейской комиссии, неоднократно подвергалось критике со стороны ее европейских партнеров. В конечном счете преувеличенная склонность к прямому общению с Берлином, Лондоном или Парижем, а также отсутствие в арсенале российской дипломатии программного документа по европейским делам позволяли сделать вывод об отсутствии у России скоординированной политики по отношению к Европейскому союзу.
Вместе с тем на протяжении 90-х для России было характерно стремление присоединиться к максимально возможному количеству престижных международных "клубов", таких, как "большая семерка", Совет Европы или межгосударственные объединения в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Одним из результатов этой одержимости российских властей, как и переоценки потенциала реформ в России со стороны Европейской комиссии, и стало подписание в 1994 г. Соглашения о партнерстве и сотрудничестве. Оно остается по сию пору главным правовым документом, лежащим в основе отношений России и ЕС. Не случайно и стратегия Евросоюза в отношении России, и российская Среднесрочная стратегия апеллируют к СПС именно в этом качестве.
Несмотря на то что СПС было заключено между Россией и Европейскими сообществами, нет серьезных оснований полагать, что его подписание повлияло на восприятие единой Европы в Москве. Ряд европейских авторов справедливо, на мой взгляд, указывают на то, что за 90-е годы Россия так и не выработала единой и скоординированной политики по отношению к ЕС 11. Уже после подписания СПС Россия стремилась в первую очередь установить конструктивные отношения с ведущими европейскими державами.
Такое положение дел имеет по меньшей мере три причины. Во-первых, контакты с лидерами европейских государств носили характер личной дипломатии, что отвечало склонностям президента Ельцина и должно было компенсировать слабую конкурентоспособность российской экономики 12. Во-вторых, ориентация на европейские державы соответствовала увлечению российских дипломатов и внешнеполитических экспертов построением разного рода геополитических комбинаций. В-третьих, внешнеполитическое ведомство России привыкло иметь дело с европейскими странами на двусторонней основе, и его внутренняя структура устроена соответствующим образом: в ней по сию пору отсутствует подразделение, занимающееся собственно Европейским союзом 13.
И наконец, феномен европейской интеграции не вписывался в систему координат российской внешней политики, противоречил ее духу. 90-е годы стали для Москвы периодом возвращения к принципам дипломатии XIX в., а не поиска новых решений. Главной причиной этого феномена представляется то обстоятельство, что в российской теории международных отношений и во внешней политике возобладала концепция политического реализма 14. Основывая свою политику
на таких принципах, Россия на протяжении всего десятилетия рассматривала ЕС как региональное межгосударственное объединение, в котором наднациональный элемент не играет существенной роли, а все принципиальные решения совершенно самостоятельно принимают европейские державы. В более же широком контексте Москва строила свою внешнеполитическую линию на политике противостояния Западу и в определенном смысле даже на силовой игре.
Переломным в этом отношении стал для России 1999 г. Операция НАТО против Югославии привела Москву в шоковое состояние и продемонстрировала несостоятельность квазиимперской внешней политики 1996-1999 гг. Вторым ударом стало появление в июне 1999 г. Общей стратегии ЕС по отношению к России. Несмотря на то что со стороны ЕС данный документ преследовал исключительно оперативные цели, в Москве он был воспринят как политическое заявление, главным смыслом которого было следующее: а) России давали понять, что страны ЕС рассматривают ее скорее как объект внешней политики единой Европы, нежели как полноправного партнера; б) Европейский союз способен выработать действительно единую позицию по отношению к России, которая будет лежать в основе национальных политик стран-членов и отвечать их интересам 15. Хотя отдельные российские наблюдатели и усмотрели в появлении Общей стратегии желание ЕС установить с Россией некие эксклюзивные отношения 16, общий ее смысл и взгляд Брюсселя на содержание таких отношений после экономического кризиса в России летом 1998 г. был очевиден не только для европейских наблюдателей 17, но и для российского внешнеполитического сообщества 18.
В результате Москва оказалась поставленной перед необходимостью срочно ответить на европейский вызов и сформулировать собственное альтернативное видение стратегических целей и перспектив сотрудничества. Правила игры при этом определял Европейский союз, а России оставалось только последовать его примеру и сформулировать свои взгляды также в виде стратегии. Тем самым, пусть даже на декларативном уровне, Кремль ответил и на упреки по части отсутствия у него единой европейской политики. Притом что на практике Россия и после принятия Стратегии предпочитала развивать со странами ЕС двусторонние контакты, с формальной точки зрения вакуум ее общеевропейской политики был заполнен.
В заключение можно сказать, что среднесрочная стратегия 1999 г. стала первой попыткой определить сколько-нибудь консолидированную российскую политику по отношению к Европейскому союзу как единому партнеру России и актору на международной арене. Хотя эта попытка и была спровоцирована действиями самого ЕС, принявшего летом Общую стратегию по России, важность самого факта принятия единого российского документа по отношениям с ЕС нельзя недооценивать 19.
Среднесрочная стратегия и внешнеполитические приоритеты президента Путина
"Стратегия развития отношений Российской Федерации с Европейским союзом на среднесрочную перспективу (2000- 2010 гг.)" была представлена председателем российского правительства и одновременно официальным преемником Бориса Ельцина Владимиром Путиным 20 на саммите Россия- ЕС в Хельсинки в октябре 1999 г. Среднесрочная стратегия России была спокойно воспринята в Брюсселе и получила критическую оценку со стороны части европейского экспертного сообщества как "требовательный и раздраженный ответ" на Общую стратегию ЕС, принятую летом 1999 г. (которую в Москве расценили как "снисходительный и высокомерный" документ 21). Некоторые российские наблюдатели даже заключают, что Стратегия была подготовлена наспех, специально для представления ельцинского преемника лидерам ведущих европейских государств 22.
Вместе с тем именно Стратегия стала первым масштабным внешнеполитическим документом нового режима в Москве 23. Хотя Среднесрочная стратегия появилась на свет осенью 1999 г., т. е. за несколько месяцев до прихода Путина в Кремль и более чем за полтора года до его так называемой внешнеполитической "революции", последовавшей за событиями 11 сентября 2001 г., можно предположить, что уже в тот период (лето - осень 1999 г.) российские политические и экономические элиты подходили к признанию необходимости выхода страны из состояния внешнеполитической полуизоляции, к которой ее привел конфронтационный стиль второй половины 90-х. Свидетельством этой тенденции, собственно, и стала поездка Владимира Путина на саммит Россия-ЕС в Хельсинки. Заметим, что на фоне частичного замораживания отношений с США, связанного с конфликтом вокруг бывшей Югославии и сменой администрации в Белом доме, именно европейское направление выглядело в то время наиболее уместным полем для отстраивания сильно пошатнувшихся отношений России с Западом. Поэтому Среднесрочная стратегия стала первым (из немногих) официальным документом, отражающим неудовлетворенность российских элит результатами второй половины 90-х годов и содержала основные признаки нового внешнеполитического консенсуса на период "после Ельцина". Именно в таком смысле она и должна рассматриваться.
Современная политика России по отношению к Европейскому союзу основана на двух опорах. Первая из них -общая внешнеполитическая стратегия президента Путина и его администрации, нацеленная на сближение с Западом для ускоренной модернизации экономики и достижения относительно устойчивой конкурентоспособности. Такой подход стал отражением сформировавшегося у российской политической элиты представления о компромиссе между стремлением сохранить за страной подобие сверхдержавного статуса и более адекватным восприятием зависимости внешней политики от реального экономического веса. В предшествующий путинскому период расхождения между представлениями российской верхушки о себе и тем, что о ней думали на Западе, неоднократно приводили к политической конфронтации. Примерами могут служить конфликты по поводу расширения НАТО и политики альянса на Балканах. Политика Путина направлена на смягчение напряженности при сохранении базовой установки на приоритетность суверенных прав Москвы.
Вторая опора - это политическая экономия российского капитализма. За десять лет реформ сформировался определенный внутренний баланс экономических и политических сил и интересов 24. Российские экономические и политические игроки могут не быть конкурентоспособными на международной арене. Вместе с тем они, действуя через правительство и парламент, вполне готовы оказывать влияние на формирование национальной внешней политики или, к примеру, на развитие инвестиционного климата.
Последнее наиболее важно в отношениях между Россией и ЕС как в первую очередь экономическим актором. Чисто внутренние решения российского правительства или парламента зачастую играют роль дружественных или недружественных шагов в отношении Европейского союза. Спору нет, экономические вопросы занимают видное место и в отношениях России с другими партнерами. Но именно во внешнеполитической повестке дня ЕС они на несколько порядков важнее военных или чисто политических.
Описанный фундамент национальной внешней политики, в нашем случае по отношению к Европе, отражает и особенности системы государственно-бюрократического капитализма, установившейся в России на рубеже XX и XXI вв. Для такой системы характерно слияние государства, принимающего политические решения, и бизнеса, отстаивающего свои коммерческие интересы 25. И государство, и бизнес в России заинтересованы в поддержании дружественных отношений с Западом, который рассматривается ими как источник технологий и инвестиций, а также стабильный потребитель основного экспортного продукта России - природных энергоресурсов. Вместе с тем государство не заинтересованно в потере своих суверенных прав, а бизнес - в заметном усилении конкуренции со стороны европейских коллег.
Анализ содержания Стратегии
После рассмотрения основных идеологических императивов российской Стратегии представляется правомерным поставить вопрос, насколько этот документ их отражает, т. е. выполняет роль политической программы действий.
В целом российская Стратегия изложена многозначительным и не совсем четким языком, что довольно характерно для такого рода продукции дипломатических ведомств. Касательно же ее содержательной части необходимо отметить несколько наиболее важных моментов.
Во-первых, Стратегия составлена так, что упоминает практически все возможные вопросы соприкосновения России и Европейского союза в политической, экономической и частично гуманитарной областях. Такая "всеядность" говорит о желании авторов документа дать Европейскому союзу по возможности наиболее масштабный ответ и зарезервировать за Москвой возможность подавать практически любые позитивные изменения в российско-европейских отношениях как результаты работы по реализации Стратегии.
Во-вторых, с той или иной степенью проработанности Стратегия обозначает приоритеты Москвы по всем важным направлениям взаимоотношений России и Европейского союза. По большей части предложения и оценки, изложенные в Стратегии, как справедливо замечает Дэвид Гован, исключительно расплывчаты 26. Вместе с тем нельзя игнорировать тот факт, что Стратегия как политический документ отражает именно компромиссное видение данной проблемы элитами и в таком качестве просто не может содержать четкие формулировки 27. Тем не менее почти каждая из позиций Стратегии содержит определенные ключевые слова. Так, уже во втором абзаце преамбулы Стратегия однозначно уведомляет европейских партнеров России, что "в переходный период реформ в определенных секторах экономики остается оправданной защита отечественного производства". На первый взгляд, в таком пассаже нет ничего необычного. Защита и поддержка собственных товаропроизводителей является важной обязанностью любого государства. Однако в данном случае этот акцент должен восприниматься в контексте переговоров о вступлении России в ВТО и споров с ЕС по поводу имплементации СПС 1994 г. Положение Стратегии о необходимости стремиться к открытию европейского рынка для российского экспорта сопровождается недвусмысленным предупреждением о том, что Москва будет противодействовать возможным попыткам ЕС установить особые отношения с "отдельными" странами СНГ. Здесь, по всей вероятности, имеются в виду Белоруссия, Украина и Молдавия. Там, где речь идет о привлечении европейского капитала в банковскую сферу России, Стратегия обещает "рассматривать возможности увеличения доли <...> в совокупном капитале российской банковской системы"28, а там, где затрагивается проблема деятельности европейских инвесторов в России, Стратегия обещает ЕС только "изучить" вопрос о льготах "торгового, финансово-экономического, налогового и иного порядка, которые компенсировались бы притоком инвестиций". В целом ряде случаев эти ключевые слова имеют решающее значение и могут служить безусловным оправданием того, что прогресс в данной сфере отсутствует.
В-третьих, как и Общая стратегия ЕС, российский документ ориентирован на параметры действующего Соглашения о партнерстве и сотрудничестве от 1994 г. и признает его роль как главного документа, определяющего цели и задачи сближения России и ЕС. СПС уже в преамбуле российской Стратегии упоминается в качестве "главной правовой и организационной" базы сотрудничества, "возможно более полной реализации положений" которого Россия намерена добиваться в контексте стратегического партнерства с ЕС. Более того, даже "вести дело к достижению <...> нового широкоформатного соглашения о стратегическом партнерстве и сотрудничестве в XXI веке, призванного прийти на смену Соглашению (1994 г. - Т. Б.)" Москва предлагает "по мере выполнения Соглашения" и "на базе достигнутых результатов".
Наконец, российская Стратегия четко определяет будущие отношения с Европой как "стратегическое партнерство", не направленное на вступление России в европейские институты. Это является и главным декларативным смыслом документа. Такое стратегическое партнерство, по мнению Москвы, должно быть основано на: а) сохранении свободы действий России как мировой державы; б) взаимодействии России и ЕС в решении отдельных крупных задач, общеевропейских и мировых проблем; в) сотрудничестве в деле обеспечения общеевропейской безопасности "силами самих европейцев без изоляции США и НАТО, но и без их монополизма на континенте"; г) дальнейшем открытии рынка ЕС для российского экспорта; д) сохранении СНГ как главного института экономического и политического сотрудничества на постсоветском пространстве.
Присутствуют в тексте Стратегии и положения, морально устаревшие уже в момент ее принятия. Например, необходимость выработать "позицию России в отношении "оборонной идентичности" Европейского союза" (параграф 1.5) помимо ритуального упоминания о необходимости создать таким образом противовес "натоцентризму в Европе", которое вызвало отрицательную реакцию у ряда европейских наблюдателеи 29, предполагает и "развитие политических и военных контактов с Западноевропейским союзом". Напомним, что в соответствии с решениями саммита ЕС в Кёльне (июнь 1999 г.) Западноевропейский союз как таковой должен был вскоре прекратить свое существование. Также вызывает вопросы и особый акцент на роли ОБСЕ в той части Стратегии, где речь идет о сотрудничестве с ЕС в сфере безопасности. Преувеличенное внимание к организации, которая с конца 90-х годов все более концентрировалась на вопросах защиты прав человека и деятельности демократических институтов, что могло вступить в конфликт с некоторыми российским интересами (ситуация в Чечне, интеграция России и Белоруссии), выглядит довольно странно.
Помимо всего прочего в Стратегии присутствуют многочисленные стилистические погрешности и вышеупомянутая размытость формулировок, хотя часто и намеренная. Поэтому выделить основные задачи, которые собирается решать российская дипломатия в Европе, довольно сложно. Тем не менее несколько таких тактических задач мы все-таки можем обозначить. Москва хотела бы:
использовать отношения с ЕС для активизации процесса
присоединения России к ВТО и добиться от ЕС уступок на
переговорах по этому вопросу;
вбить клин между Европой и США, на этот раз через
сотрудничество с ЕС в сфере Общей внешней политики и
политики безопасности;
ограничить присутствие ЕС на пространстве СНГ;
отстоять роль ОБСЕ как главного института европейской
безопасности;
добиваться открытия европейского рынка для своего экс
порта и прекращения антидемпинговых процедур, призна
ния своего рыночного статуса со стороны ЕС;
расширить сеть российско-европейских институтов сотруд
ничества, в том числе и на высоком уровне;
увеличить экспорт ядерных материалов в ЕС, сохранить
свои позиции в странах Центральной и Восточной Европы
и подключиться к ряду европейских проектов в ядерной
области;
добиться от стран ЕС частичного списания или реструкту
рирования задолженности;
расширить программы технического содействия со сторо
ны ЕС и направлять значительную часть средств ТАСИС
на реструктуризацию российской банковской системы;
получить максимум выгод от расширения ЕС и избежать
связанных с этим процессом политических и материаль
ных издержек;
добиться от ЕС соглашения о развитии Калининградской
области после расширения.
Имплементация Стратегии: успехи и провалы
Уже отмечалось, что российская Стратегия, как и большинство программных внешнеполитических документов, составлена таким образом, что практически любые действия России на европейском направлении можно рассматривать как усилия по реализации ее положений 30. Вместе с тем то, насколько Стратегия определяла политику России в отношении ЕС после 1999 г. и каковы действительные масштабы ее реализации, можно анализировать только в более широком контексте российской внешней политики и внутренних реформ. Поэтому для такого анализа необходимо сравнить положения Стратегии с другими программными документами, а также с заявлениями на высшем уровне и практическими шагами российских властей.
Кроме того, в отличие от Общей стратегии ЕС российский документ рассчитан на гораздо более продолжительный период - на десять лет. Поэтому, несмотря на то, что с момента его официального вступления в силу прошло уже более трех лет, остающееся время может рассматриваться российским официальными структурами как достаточное для реализации тех задач, которые до весны 2003 г. остались нерешенными.
Необходимо также заметить, что с момента внешнеполитической "революции" Путина (осень 2001 г.) и до настоящего времени (февраль 2003 г.) в России не было принято ни одного программного документа, на официальном уровне подтверждающего смену внешнеполитической парадигмы Кремля в сторону сближения с Западом. Серьезным источником в этом смысле могут считаться только ежегодные послания президента Федеральному собранию. Так, в Послании-2001 Владимир Путин обозначает курс на интеграцию с Европой как "одно из ключевых направлений (российской. - Т. Б.) внешней политики"31. В Послании же 2002 г. необходимость интеграции с Европой и формирования единого экономического пространства обозначены как главные задачи на европейском направлении 32. Необходимо учитывать, что новые внешнеполитическая повестка дня России и формат ее взаимоотношений с Западом после 11 сентября 2001 г. стали результатом в наибольшей степени личных решений, заявлений и действий главы государства.
Если же говорить о том, насколько успешной оказалась работа по претворению положений Стратегии в жизнь, то самыми важными достижениями России стали, вне сомнения, следующие: а) официальное признание Европейским союзом рыночного статуса российской экономики; б) в области политического диалога после событий 11 сентября был создан механизм ежемесячных встреч между "тройкой" Комитета ЕС по вопросам политики и безопасности и представителями России для обсуждения вопросов предупреждения и урегулирования кризисных ситуаций 33. Вместе с тем инициатива Стратегии о создании института ежегодных встреч главы российского правительства и председателя Европейской комиссии осталась не реализованной.
Наиболее провальными же оказались результаты реализации последнего раздела Среднесрочной стратегии, касающегося обеспечения ее выполнения внутри России. Из всех перечисленных здесь направлений относительный успех был достигнут только в области экспертизы проектов законодательных актов Российской Федерации на предмет их соответствия СПС 1994 г. Да и то создание таких контролирующих механизмов стало возможно только благодаря результатам реформы ТАСИС в 1999-2000 гг. После этой реформы задача координации национальной программы была возложена на Министерство экономического развития и торговли, что дало дополнительный бюрократический ресурс. Из тех же задач, которые перечислены в п. 12.3 упомянутого раздела, не была реализована ни одна 34.
Остановимся теперь более подробно на тех задачах, которые Россия в соответствии со Стратегией должна решить. Несмотря на упомянутый запас времени, остающегося до официального окончания действия Стратегии, уже сейчас можно оценить хотя бы прогресс в решении поставленных в ней задач.
ВТО. России не удалось пока добиться от Европейского союза уступок по ключевым вопросам переговоров, к которым относятся внутреннее ценообразование на энергоносители, масштабы поддержки аграрного сектора, ограничения присутствия европейцев на российских страховом и банковском рынке, а также в сфере телекоммуникаций. Уже под занавес 2002 г. европейские партнеры сделали российским переговорщикам неприятный сюрприз 35, высказав свои претензии в отношении сохраняющейся закрытости российского рынка услуг, государственной поддержки сельского хозяйства, низких цен на энергоносители и высоких ставок пошлин на импортные легковые автомобили и самолеты напрямую вице-премьеру Алексею Кудрину 36.
Военно-политическая сфера. Европейский союз поддержал, а Россия признала широкомасштабное расширение НАТО на восток. Сотрудничество России и ЕС в сфере обороны и безопасности концентрируется на уровне политического диалога, пусть даже (после 11 сентября) и в более систематизированной форме. Все эти три года под аккомпанемент антитеррористической кампании продолжалась дегенерация ОБСЕ, и Россия не выступила ни с одной серьезной инициативой, призванной вдохнуть в нее новые силы.
СНГ. Европейский союз не смог за последние три года сколько-нибудь существенно расширить свое присутствие в государствах западной части СНГ. Вместе с тем в октябре 2002 г. Европейский совет в Брюсселе одобрил старт разработки концепции "прямого соседства" - будущих отношений ЕС с Белоруссией, Молдавией и Украиной.
Открытие европейского рынка. Наиболее заметным результатом деятельности России в этом направлении было официальное признание ЕС рыночного статуса российской экономики. Однако поправки, подготовленные летом - осенью 2002 г. Европейской комиссией, оставят в силе все ныне существующие антидемпинговые тарифы в отношении свыше десятка видов российской продукции включая сталь, алюминий, удобрения 37. Более того, по мнению ведущих российских обозревателей, даже после формального предоставления рыночного статуса "Евросоюз <...> полон решимости отыскать скрытые способы, с помощью которых он сможет закрыть свои рынки для российских товаров"38. За прошедшие три года России не удалось занять заметное место на европейском рынке продукции ядерной энергетики 39.
Институты сотрудничества. В определенном смысле России удалось расширить сеть постоянно действующих институтов сотрудничества с ЕС. Решениями саммитов 2001 г. были созданы: рабочая группа высокого уровня для выработки концепции Общего экономического пространства, рабочая группа по вопросам сотрудничества в сфере энергетики, комитет парламентского сотрудничества. В октябре 2001 г. на саммите ЕС-Россия было решено также проводить ежемесячные встречи по актуальным вопросам международной безопасности. Вместе с тем инициатива Стратегии о проведении регулярных встреч в формате председатель правительства РФ - председатель Европейской комиссии так и осталась нереализованной.
В финансовой сфере вопрос о списании или серьезной реструктуризации внешней задолженности России странам ЕС был снят с повестки дня по внутриполитическим причинам. Помимо того, что уже в самом начале путинского правления европейские партнеры России дали понять, что речь о списании долгов идти не может, новым властям в Кремле политически выгодно последовательно возвращать свои долговые обязательства, тем более что этому способствует состояние мировых цен на энергоносители.
Относительно желаемого расширения программ технического содействия со стороны ЕС можно сказать, что здесь российским властям удалось добиться некоторых изменений. Во-первых, государственный контроль за распределением средств ТАСИС заметно усилился после того, как основная координирующая роль была возложена на российское Министерство экономического развития и торговли 40. Во-вторых, программа ТАСИС в России была в целом перенацелена на поддержку реформ, осуществляемых правительством. Ориентировочный бюджет ТАСИС на 2003 г. предусматривает выделение только 16% общей суммы грантов (94 млн евро) на развитие гражданского общества, подготовку и образование. Все остальные средства должны пойти на поддержку правительственных инициатив 41. Наиболее сомнительно, исходя из опыта реформ последних двух лет, выглядит обоснование необходимости сотрудничать именно с российским правительством, так как оно "последовательно осуществляет программы реформ в области естественных монополий (электроэнергетика, ТЭК, газовая отрасль, железные дороги и телекоммуникации), продвигая рыночные принципы с целью дополнительной поддержки экономически жизнеспособной деятельности"42.
Вместе с тем задачу добиваться направления средств ТАСИС на реструктуризацию российской банковской системы (Стратегия, параграф 4.1) решить не удалось. В Индикативной программе ТАСИС на 2002-2003 гг. прямо указано, что "...вопросами реструктуризации банков и предприятий должны заниматься российские учреждения. В условиях активного роста частных консалтинговых компаний необходимо будет постепенно отказаться от прямой поддержки ЕС отдельных банков и компаний"43.
В отношении выгод и убытков России от расширения ЕС на восток успешность российской политики пока трудно оценивать. Существует вполне обоснованная точка зрения, которая состоит в том, что от распространения на страны Центральной и Восточной Европы режима наибольшего благоприятствования с Россией последняя только выиграет. Кроме того, большинство тарифов ЕС ниже, чем в странах-кандидатах. Вместе с тем представители российских властей склонны оценивать ситуацию иначе. Так, по словам заместителя министра экономического развития и торговли Максима Медведкова, Россия "столкнется с большими проблемами, потому что страны, которые вступают в ЕС, со дня присоединения должны будут применять импортные тарифы". По его оценкам, "потери за счет того, что сейчас импортные тарифы стран Восточной, Центральной Европы и Прибалтики достаточно низкие по сравнению с ЕС, ежегодно могут составить порядка 200 миллионов долларов"44.
Наиболее конфликтными оказались отношения России и ЕС по вопросу о наземном транзите российских граждан в Калининград и обратно после вступления в ЕС Литвы. России не удалось добиться от Брюсселя отдельного соглашения по Калининграду, хотя на саммите в Брюсселе 11 ноября 2002 г. и было принято совместное заявление по Калининградскому транзиту. И Россия, и Европейский союз недалеко продвинулись в решении гораздо более актуальных проблем социально-экономического развития области.
Главные причины провалов в имплементации Стратегии
Несмотря на то, что российская Среднесрочная стратегия оставляет возможность толковать практически любое, даже не связанное с ней внешнеполитическое действие, как усилия по ее воплощению в жизнь, за три первые года ее реализации России не удалось достичь заметного прогресса в решении провозглашенных задач. Исключения же из списка не реализованных целей европейской политики Москвы либо связаны с общими радикальными изменениями в российской политике безопасности после 11 сентября (создание с ЕС механизма политических консультаций), либо стали результатами тактических изменений в политике ЕС на российском направлении (реформа ТАСИС, рыночный статус экономики России).
Причина такого положения дел, по всей вероятности, в том, что Стратегия оказалась неадекватной развитию событий в европейской политике и экономике. В военно-политической сфере основные задачи Стратегии определялись исходя из внешнеполитических установок предшествующего периода, и сотрудничеству с ЕС отводилась роль вспомогательного инструмента в реализации другой, более глобальной задачи - противостояния США и НАТО. После того как Москва сделала тактическую ставку на сотрудничество с США, интерес к Европе заметно упал. В области экономики умеренно-интеграционистские цели Стратегии противоречили сильным протекционистским тенденциям внутри России либо вступали в противоречие с интересами развития рынка ЕС.
Заключение и сценарии на будущее
Среднесрочная стратегия стала первым консолидированным документом, призванным определять политику России в отношении Европейского союза. Несм отря на довольно расплывчатый стиль, Стратегия символизирует качественный сдвиг в восприятии ЕС российской дипломатией, зарождение комьюнитарного подхода к отношениям с Европой. По сравнению с предыдущей позицией Москвы, которая почти игнорировала ЕС как самостоятельного актора и партнера, появление даже такого документа исключительно важно и дает повод для сдержанного оптимизма в отношении возможной эволюции российской политики.
Среднесрочная стратегия отражает процесс формирования нового консенсусного видения национальной внешней политики российскими политическими и экономическими элитами. Этот консенсус сформировался в конце ельцинского периода и, с некоторыми коррективами, определяет практику внешней политики президента Путина. Частью консенсуса является и политика России в отношении Европейского союза. Смена российских приоритетов в сфере национальной безопасности оказывает минимальное влияние на содержание повестки дня в отношениях с ЕС как экономическим игроком.
Среднесрочная стратегия отражает общую неопределенность современной политики Кремля, который стремится сочетать режим "управляемой демократии" внутри страны и сближение с Западом в военно-политической и экономической областях. Такая политика не подразумевает ограничения суверенных прав России на международной арене, что стало бы неминуемым последствием экономической интеграции с Европейским союзом.
Среднесрочная стратегия иллюстрирует современное видение российскими правящими кругами европейских интеграционных процессов и места России в Европе. У российских элит по-прежнему отсутствует адекватное представление о характере европейской интеграции и роли Европейского союза, а также о вероятных последствиях его эволюции для России. Москва также недооценивает стратегические последствия сближения с ЕС по формуле "объединения всего, кроме институтов" ("to share everything but institutions"), на которой основаны как действующее уже СПС, так и планируемое Общее европейское экономическое пространство (ОЕЭП). Признавая на практике возможность дальнейшего сближения российского законодательства с европейским, Москва рассчитывает при этом сохранить за собой весь комплекс своих суверенных прав. Вместе с тем главной практической целью Стратегии было продемонстрировать Европейскому союзу отношение Москвы к целому спектру проблем взаимного интереса. Такая демонстрация была, без сомнения, спровоцирована упражнением в применении процедуры квалифицированного большинства в сфере общей внешней политики, которое ЕС проделал летом 1999 г. Поэтому российская Стратегия - это элемент реактивного поведения, типичного для всей внешней политики Москвы в 90-е годы.
И наконец, Среднесрочная стратегия - это документ, совершенно не сопрягаемый со своим европейским "аналогом" - Общей стратегией ЕС от 4 июля 1999 г. Вместе с тем их объединяет ориентация на существующее СПС как признанную программу сближения на среднесрочный период, что включает в себя и создание зоны свободной торговли ЕС-Россия.
Тем не менее в настоящее время оба этих связующих звена ставятся под вопрос. Во-первых, в России на самом высоком уровне подтверждается возможность и даже желательность пересмотра Соглашения 45. Во-вторых, в ходе нескольких саммитов Россия-ЕС повестка дня двусторонних отношений была дополнена амбициозными проектами энергетического диалога и создания в будущем ОЕЭП 46. Последнее, по-видимому, потребует от России восприятия львиной доли европейского законодательства, известного как acquis communitaire. Вместе с тем Россия уже сейчас склонна достаточно резко реагировать на действия ЕС, которые каким-либо образом ущемляют ее экономический или политический суверенитет. В свою очередь, со стороны ЕС есть серьезные основания полагать, что его формирующаяся стратегия по отношению к России, а в среднесрочной перспективе и к Белоруссии с Украиной, будет основана на принципе "объединения всего, кроме институтов"47. Наиболее близким аналогом для такой политики могут служить отношения между ЕС и странами Европейской зоны свободной торговли, а также Швейцарией. На практике она означает, что новые партнеры ЕС будут вынуждены воспринимать acquis communitaire практически в полном объеме. При этом даже партнеры ЕС по Европейскому экономическому пространству (Норвегия, Исландия, Лихтенштейн) лишены формальной возможности участвовать в выработке европейских правовых норм далее чем на "предпроектной" стадии 48.
Стратегический курс на сохранение суверенных прав России в полном объеме и одновременно на углубление сотрудничества с ЕС, который, по единодушному мнению Москвы и Брюсселя, не подразумевает вступления России в Европейский союз или "ассоциации" с ним, может привести к весьма подверженной кризисам ситуации. Положение, при котором ЕС будет оставаться единственным источником правовых норм Общего европейского экономического пространства, а Россия должна будет только воспринимать законодательство ЕС, в стратегической перспективе весьма неустойчиво. Тому есть две причины. Во-первых, такое положение дел противоречит стремлению России к сохранению своего суверенитета в полном объеме, что было неоднократно подчеркнуто в главных внешнеполитических документах и является также фундаментальной частью "проекта Россия" Владимира Путина. Во-вторых, неучастие России в выработке правовых норм Общего европейского экономического пространства будет способствовать возникновению дефицита демократии в сотрудничестве Россия-ЕС и может сделать его вовсе нелегитимным. Хотя в настоящее время российские исполнительные органы не склонны серьезно относиться к законодателям, в будущем роль российского парламента может усилиться, и его члены захотят более активно участвовать в выработке параметров ОЕЭП. Поэтому наиболее важной задачей становится достижение баланса между масштабами экономической интеграции и политической самостоятельности партнеров. Именно такой баланс должен стать основой для формально-правовых рамок взаимоотношений России и Европы, частью которых является и российская Среднесрочная стратегия 1999 г.
Вероятность того, что российские власти пойдут в обозримом будущем на пересмотр Среднесрочной стратегии взаимоотношений с ЕС, весьма невелика. На то существуют, как минимум, две причины. Во-первых, до истечения формального срока действия Стратегии-99 остается еще семь лет, а спектр поставленных в ней задач весьма широк. Это позволяет использовать существующую Стратегию по меньшей мере до момента формального вступления страны в ВТО. Во-вторых, Стратегия никогда не была внешнеполитической программой действий в полном смысле этого слова. Скорее наоборот - нежданные результаты внешнеполитической активности России в Европе уже постфактум рассматривались как следующие в контексте реализации Стратегии. В связи с этим практическая значимость рекомендаций по пересмотру данного документа (в отличие от результатов аналогичных упражнений относительно Общей стратегии ЕС по России) относительно невелика.
Вместе с тем развитие отношений между Россией и Европейским союзом, а также ожидаемая ревизия, пусть даже и косметическая, Общей стратегии ЕС по отношению к России допускают возможность внесения изменений и в российский документ. Опыт принятия Среднесрочной стратегии в 1999 г. в качестве ответа на Общую стратегию ЕС позволяет предположить, что Москва и сейчас не сможет оставить действия европейцев без ответа. Поэтому после утверждения новой версии Общей стратегии ЕС можно ожидать аналогичного хода и со стороны России. В современных обстоятельствах имеются три наиболее вероятных сценария развития российской политики на европейском направлении, которые отразятся и на содержательной части Стратегии.
Сценарий 1. "День сурка". Наиболее вероятный сценарий. Главным препятствием для успешной реализации интеграционной модели российско-европейских отношений является политическая экономика России. Несовместимость российского капитализма образца 2003 г. и требований ЕС достаточно очевидна, но бюрократическая логика требует наполнения отношений новыми взаимообязывающими документами. Россия, в свою очередь, не может обеспечить их выполнение.
Концепция ОЕЭП будет основана на принципе сближения законодательства, т. е. частичного восприятия Россией acquis communitaire. Как и перед подписанием СПС-94, российские власти недостаточно серьезно задумываются о перспективах имплементации нового соглашения. Повторяется известный по истории СПС порочный круг: обязательства - невыполнение - претензии. Аналогичным образом могут развиваться события и при недостаточно последовательной позиции ЕС на переговорах по вступлению России в ВТО. Все это приводит к политической нестабильности отношений и спорадическим конфликтам.
При осуществлении такого сценария вносить в Стратегию серьезные содержательные изменения не потребуется. Возможно просто изъять из текста наиболее устаревшие и неадекватные реальности положения (упоминание Общей стратегии ЕС-99, некоторое смягчение антиамериканской риторики, рыночный статус России, сотрудничество с покойным Западноевропейским союзом, часть вопросов расширения ЕС на восток), а также заменить положения о зоне свободной торговли на ОЕЭП. В целом весьма вероятно, что новая версия Стратегии будет основана на трех "китах": сотрудничестве в сфере безопасности, ОЕЭП и энергетическом диалоге. При этом роль СПС как "морально устаревшего", особенно в контексте вступления России в ВТО, будет сокращаться.
Сценарий 2. "Газ в обмен на колбасу". Менее вероятен, чем первый вариант. Такой сценарий предполагает ужесточение российской позиции vis-a-vis Европейский союз. Российские власти в полной мере осознают стратегическую опасность сближения с ЕС по интеграционной модели и испытывают растущее раздражение по поводу вмешательства ЕС во внутренние дела России. Наиболее конфликтными областями остаются переговоры по ВТО, проблема Чечни и права человека, а также права иностранных инвесторов.
При таком развитии событий становятся вероятными следующие изменения в тексте Стратегии: а) дальнейшая формализация понятия "стратегическое партнерство" в сторону подчеркивания суверенной роли России и более внятного декларирования ограничений интеграции, подчеркивание большей степени политической и экономической самодостаточности России; б) изъятие из Стратегии умеренно-интегра-ционистских положений и их замена на более "прагматичные" цели развития торговли в ряде секторов; в) устранение морально устаревших положений (см. сценарий 1).
Сценарий 3. Реальные цели. Наилучший и наименее вероятный вариант развития событий. Россия должна получить максимум возможностей участвовать в выработке правовых параметров будущего протоинтеграционного объединения с Европейским союзом. В настоящее время вопрос об институциональной форме такого объединения, будет ли это зона свободной торговли или общее экономическое пространство, остается открытым. Оптимальным сценарием считается постепенное распространение на Россию четырех основополагающих свобод ЕС - передвижения товаров, услуг, капиталов и людей. Это потребует от России адаптировать значительную долю уже действующих правовых норм ЕС и исполнять те, которые будут приняты европейцами в будущем.
Как справедливо заметил Дмитрий Тренин, "россияне обладают счастливой способностью перенимать чужой опыт, если он оказывается эффективнее национального, но очень чувствительны к перспективе утраты политического суверенитета"49. С таким утверждением трудно не согласиться. Его верность блестяще подтверждает и наиболее успешный пример модернизации России по западному образцу, осуществленной в период петровских реформ начала XVIII в. Но вместе с тем специфика сколько-нибудь продвинутого сотрудничества с Европейским союзом потребует от России реально отказаться от значительной доли суверенных прав сначала в сфере регулирования экономической деятельности (частичное восприятие acquis communitaire), а затем и в тех областях (юстиция и внутренние дела, безопасность), которые являются главными правами и обязанностями суверенного государства. Смысл вышесказанного в том, что, задумываясь о перспективах сближения, и Россия, и Европейский союз должны уделить внимание тому, как сделать эти отношения политически устойчивыми. В противном случае конфликт между интеграционистской логикой отношений и государственным суверенитетом России неизбежен.
Концепция ОЕЭП как продвинутой формы сотрудничества должна быть утверждена на саммите Россия-ЕС уже осенью 2003 г. Тем не менее неясные перспективы вступления России в ВТО и провалы в имплементации СПС позволяют предположить, что у сторон остается еще достаточно времени для детальной разработки правовых параметров общего экономического пространства в рамках идеи "широкой Европы". Именно на защиту юридических прав России в рамках ОЕЭП или зоны свободной торговли могла бы быть направлена Стратегия в новой редакции.
Во-первых, она должна будет стать более сфокусированным документом. Из текста должны исчезнуть как многие положения чисто ритуального свойства, так и те задачи, которые не связаны с планируемыми параметрами ОЕЭП или зоны свободной торговли. Во-вторых, Стратегия должна стать не только формальным, но и аргументированным ответом на амбициозную повестку дня ЕС. По сути должна быть достигнута реальная сопрягаемость российского и европейского документов. Кстати говоря, переговоры по последнему вопросу можно было бы начать уже сейчас - в рамках консультаций Паттен - Христенко по ОЕЭП и подготовки ЕС к пересмотру его Стратегии. В-третьих, Стратегия должна будет четко описать дизайн институциональной базы отношений в рамках ОЕЭП или зоны свободной торговли, приемлемый и для России, и для Европейского союза.
Примечания
1 Common Strategy of the European Union of 4 June 1999 on Russia //
Official J. - 1999. - 24 June. - L 157/1-L 157/9.
2 Обращение президента к Федеральному собранию РФ 2002 г. (http//
www.president.kremlin.ru/text/appears/2002/04/10691.shtml).
3 Стратегия развития отношений Российской Федерации с Европейским
союзом на среднесрочную перспективу (2000-2002 годы). Текст, пред
ставленный председателем Правительства России В. В. Путиным на
саммите РФ-ЕС в Хельсинки 22 окт. 1999 г., #167; 1.1 (http://www.ieras.ru/
journal/journal.2000/9.htm).
4 Например, см.: Vahl M. Just Good Friends? The EU-Russia "Strategic Part
nership" and the Northern Dimension. - Brussels: CEPS, 2001; Borko Y. The
European Union"s Common Strategy on Russia: a Russian View // The EU
Common Strategy on Russia - Learning the Grammar of the CFSP. -
2001. - N 11; Эмерсон М. Слон и Медведь: Европейский союз, Россия и их
ближнее зарубежье. - Brussels: CEPS, 2001; Leshukov I. Beyond Satisfaction:
Russia"s Perspectives on European Integration / ZEI. - Bonn, 1998. - (ZEI
Discussion Paper С 26); Лешукое И. Россия и Европейский союз: стратегия
взаимоотношений // Россия и основные институты безопасности в Евро
пе: вступая в XXI век / Д. Тренин (ред.). - М., 2000. - С. 23-48;
Baranovsky V. Russia"s Attitudes towards the EU: Foreign an Security Policy
Aspects. - Helsinki, 2002. - (Programme on the Northern Dimension of the
CFSP; N 15); Gowan D. How the EU Can Help Russia. - London: CER, 2001;
Журкин В. В. Европейский союз: внешняя политика, безопасность, оборо
на // Докл. Ин-та Европы РАН. - 1998. - N 47; Данилов Д. А. Россия в
Большой Европе: стратегия безопасности // Соврем. Европа. - 2000. -
N 2; Бордачев Т. Terra incognita, или Европейская политика России // Pro
et Contra. - 2001. - Т. 6. - N 4. - С. 23-33.
5 См.: Хавлик П. Отношения между Россией и Европейским Союзом в свете расширения ЕС. - М., 2002. - С. 2-3. - (Науч. тр. РЕЦЭП); Hamilton С. Russia"s European Integration: Escapism and Current Realities. - S. 1., Sept. 2002. - Mimeo. Тем не менее еврооптимисты есть и среди представителей экономической науки. См.: May В., Новиков В. Отношения России и ЕС: пространство выбора или выбор пространства // Вопр. экономики. - 2002. - N 6. - С. 133-143; Самсон И. Единое экономическое пространство как фактор устойчивого роста в России. - М., 2002. - (Аналит. докл. РЕЦЭП).
6 Путину устроили европейские "смотрины" // Известия. - 2000. - 30 мая.
7 Стратегия, параграф 1.1.
8 Гован А- Как ЕС может помочь России? - М., 2000. - С. 18.
9 Иванов И. Не поддаваясь на уловки Брюсселя // Независимая газ. - 2002. - 7 окт.
10 Заметим, что подобный "селективный" подход характерен и для российских представителей более либеральной, или "прозападной", ориентации (см.: May В., Новиков В. Указ. соч.). Вместе с тем уже в тексте Соглашения о партнерстве и сотрудничестве между Россией и ЕС оговорено обязательство России сближать свое законодательство с европейским в сферах "корпоративного права, <...> трудового законодательства, экологического законодательства, защиты прав потребителей"!
11 См., например: Кетре I. Direct Neighbourhood Relations between the Enlarged EU and the Russian Federation, Ukraine, Belarus and Moldova. - Gutersloh: Bertelsmann Foundation Publ., 1998; Vahl M. Op. cit.; Black J. L. Russia Faces NATO Expansion: Bearing Gifts or Bearing Arms. - Lanham, MD: Rowman and Littlefield, 2000.
12 Об особенностях внешней политики Бориса Ельцина см.: Богатуров А. Пять синдромов Ельцина и пять образов Путина // Pro et Contra. - 2002. - Т. 6. - N 1-2. - С. 122-137.
13 В сферу компетенции существующего Департамента общеевропейского сотрудничества входят вопросы, связанные с НАТО, ОБСЕ, Советом Европы, ЕС. Вместе с тем отношения России со странами ЕС находятся в ведении четырех разных европейских департаментов, организованных по субрегиональному принципу.
14 См. обоснование такой политики: Примаков Е. Международные отношения накануне XXI века: проблемы и перспективы // Междунар. жизнь. - 1996. - N 10. - С. 3-14 и ее блестящую критику: Федоров Ю. Кризис внешней политики России: концептуальный аспект // Pro et Contra. - 2002. - Т. 6. - N 1-2. - С. 31-49.
15 Общая стратегия ЕС по России (а затем по Украине и региону Средиземноморья) была принята на основании ст. 13 (бывш. J3) Амстердамского договора. См.: http://www.europa.eu.int/eur-lex/en/treaties/dat/ eu_cons_treaty_en.pdf.
16 Данилов Д. Потенциальный союзник Москвы // Независимая газ. - 1999. - 3 дек.
17 Gowan D. Op. cit.; Vahl M. Op. cit.
18 Несмотря на то что в России Общей стратегии ЕС было посвящено гораздо меньше исследований, само определение Стратегии как "специфической формы" (см.: Лихачев В. Н. Россия на путях миростроительства // Независимая газ. - 1999. - 12 сент.) выражения ЕС своей позиции позволяет судить о сложном восприятии Стратегии в Москве. См. также: Borko Y. Op. cit.
19 По выражению Дэвида Гована, после появления российской Стратегии "Европейский союз и Россия все еще говорят на разных языках, но по крайней мере они ведут этот разговор в одной комнате" (Gowan D. Op. cit. - P. 13).
20 "...Ровно через год будут президентские выборы. И сейчас я решил назвать человека, который, по моему мнению, способен консолидировать общество, <...> обеспечить продолжение реформ в России, <...> - это секретарь Совета Безопасности, директор ФСБ России Владимир Владимирович Путин" (Телеобращение Президента РФ Бориса Ельцина, 9 авг. 1999 // Federal News Service - Kremlin Package. - 1999. - 9 авг.); Б. Ельцин назвал своим преемником на посту президента Владимира Путина // Prime-TASS. - 1999. - 9 авг.
21 Gowan D. Op. cit. - P. 13.
22 Leshukov I. Russia and the European Union: A Strategy of Interaction //
Russia and European Security Institutions / D. Trenin (ed.); Carnegie
Moscow Center. - Moscow, 2000. - P. 34-36.
23 Концепция внешней политики России была опубликована только ле
том 2000 г.
24 Примечательно, что юбилейная конференция "Куда идет Россия?",
проводимая с 1993 г. Московской высшей школой социальных и эконо
мических наук при поддержке Фонда Джона Д. и Кэтрин Т. Макарту-
ров, в 2003 г. была названа организаторами "Куда пришла Россия?". См.
также наиболее полный и свежий анализ российской политической и
экономической системы с точки зрения данной парадигмы: Gaddy С. G.,
Ickes В. W. Russia"s Virtual Economy. - Washington, DC: Brookings Inst.
Press, 2002.
25 Колесников А. Год сурка, или 2003-й как клон 2002-го // Politcom.ru. -
2002. - Dec; Шевцова Л. Россия перед выборами: шанс для осмысле
ния. - М., 2002. - (Брифинг Моск. Центра Карнеги; N11).
26 Gowan D. Op. cit. - P. 11.
27 В этом смысле в российской Стратегии можно обнаружить много об
щего с Общей стратегией ЕС по отношению к России.
28 Заметим, что снятие ограничений на такое присутствие уже подразу
мевает СПС.
29 Mahncke D. Russia"s Attitude to the European Security and Defence Policy
// European Foreign Affairs Rev. - 2001. - Winter. - Vol. 6, - N 4;
Gowan D. Op. cit. - P. 11; etc.
30 Общая оценка Стефана де Шпигелейре Обшей стратегии ЕС в отноше
нии России достаточно схожа. См.: De Spiegeleire St. The Implementation
of the EU"s Common Strategy on Russia // The EU Common Strategy on
Russia: Learning the Grammar of the CFSP / H. Haukkala, S. Medvedev
(eds.). - Helsinki, 2001. - P. 81. - (Programme on the Northern Dimen
sion of the CFSP; N 11).
31 Послание 2001(hhttp://www.president.kremlinju/text/appears/2001/04/10329.shtml).
32 Послание 2002 (http://www.president.kremlinju/text/appears/2002/04/10691.shtml).
33 EU-Russia Summit 3 Oct. 2001. Joint Declaration on stepping up dialogue
and cooperation on political and security matters (http://www.europa.eu.int/
comm/external_relations/russia/summit_10_01/dc_en.htm).
34 Эти задачи включали в себя "создание во всех органах государствен
ной власти по вопросам сотрудничества России с Европейским Союзом
групп специалистов, профессионально владеющих вопросами деятель
ности Европейского Союза и сотрудничества с ним России; создание и
обновление системы информации для российских предпринимателей о
деятельности Европейского Союза и их преимуществах и обязанностях
на рынке Европейского Союза, вытекающих из Соглашения и других
двусторонних документов; организация в Постоянном представитель
стве Российской Федерации при Европейских сообществах и посольст
вах России в государствах-членах и кандидатах на вступление в Евро
пейский Союз мониторинга выполнения Европейским Союзом положе
ний Соглашения и решений его рабочих органов, а также поиска
новых резервов развития сотрудничества".
35 Неприятный сюрприз в Женеве // Ведомости. - 2002. - 18 дек.
36 См.: Там же; Нас не взяли в ВТО // Время новостей. - 2002. - 19 дек.;
Поезд уходит // Компания. - 2002. - 23 дек.
37 Статус укоротили // Труд. - 2002. - 17 сент.
38 Лившиц А. Евросоюз хочет наказать Россию // Деловой Петербург. -
2002. - 10 сент.
39 Транзитный тупик Энергетической хартии: Интервью с В. А. Язевым //
Нефтегазовая вертикаль. - 2002. - 15 марта.
40 Евросоюз решил помочь Минэкономразвития // Моск. новости. - 2001. -
13 нояб. "Основная часть нашей работы - программы технического
содействия, ТАСИС. Они направлены на поддержку российских ре
форм, содействие в реструктуризации предприятий и социальные про
граммы. Под эти проекты выделено грантов на 2,2 млрд евро. - Кто
получает гранты? - Мы работаем через Министерство экономического
развития и торговли. Оно собирает предложения от других министерств и госучреждений" (Мои коллеги очень застенчивы: Интервью с руководителем представительства ЕС в Москве Ричардом Райтом // Известия. - 2001). - 27 июля.
41 См.: Национальная индикативная программа ТАСИС на 2002-2003
(http://www.eur.ru/neweur/show_file.php?ident=318)
42 Там же.
43 Там же.
44 Цитата приведена из интервью с заместителем министра экономиче
ского развития и торговли М. Медведковым (Итоги. - 2002. - N 46. -
19 нояб.).
45 Иванов И. Объединение или разъединение? // Известия. - 2003. - 11 янв.
46 EU-Russia Summit, May 17. 2001. Joint Statement. #167; 14 (http://www.europa.eu/.
int/comm/external_relations/russia/summitl7_05_01/statement.htm).
47 См.: Prodi R. A Wider Europe - A Proximity Policy as the key to stability:
Speech at the Sixth ECSA-World Conference. Jean Monnet Project. Brussels,
5-6 Dec. 2002 (http://www.europa.eu/ jnt/comm/commissioners/prodi/speeches/
index_en.htm).
48 Анализ отношений между ЕС и Европейской зоной свободной торговли
см.: Emerson M., Vahl M., Woolcock St. Navigating by the Stars: Norway, the
European Economic Area and the European Union. - Brussels: CEPS, 2002.
49 Тренин А- Россия в "широкой Европе". - M., 2002. - С. 3. - (Брифинг
Моск. Центра Карнеги; N 10).
