Российским ученым пока не хватает ни финансовых средств для работы над инновационными проектами, а отечественным компаниям - средств и желания вкладывать капитал в перспективные направленияНазад
Российским ученым пока не хватает ни финансовых средств для работы над инновационными проектами, а отечественным компаниям - средств и желания вкладывать капитал в перспективные направления
Российским ученым пока не хватает ни финансовых средств для работы над инновационными проектами, ни умения заинтересовать бизнес рыночными перспективами, которые могли бы открыться после реализации их идей. А отечественным компаниям - средств и желания вкладывать капитал в перспективные направления. Впрочем, СЕРГЕЙ МАЗУРЕНКО сообщил BUSINESS GUIDE, что ситуация должна измениться и в ближайшие пять - десять лет Россия придет к инновационной экономике.
BUSINESS GUIDE: Что вы вкладываете в понятие "инновация"?
СЕРГЕЙ МАЗУРЕНКО: То же, что и весь мир. Это наукоемкое, высокотехнологичное и конкурентоспособное изделие. Инновационная цепочка выглядит просто. В процессе исследований появляется некий научный результат, который трансформируется в современную технологию. С ее помощью создается востребованный рынком продукт.
BG: И какова же роль государства в создании благоприятных условий для реализации этой цепочки?
С. М.: В основу политики России в области развития науки и техники, которая была утверждена президентом, поставлена определенная цель: наше государство должно перейти к инновационной экономике. Но для того, чтобы это сделать, нужно решить еще очень много взаимосвязанных вопросов.
По моему мнению, мы должны помочь ученым и бизнес-сообществу, но при этом не мешать, как делают некоторые чиновники. Основной документ, на который мы опираемся в работе,- это федеральная целевая научно-техническая программа "Исследования и разработки по приоритетным направлениям науки и техники" на 2002-2006 годы. Цель Роснауки в рамках программы - реализовать инновационную цепочку с момента появления научной идеи до востребованного рынком продукта.
Государство не может финансировать все, и программа выделяет шесть наиболее важных направлений. Это наноиндустрия, то есть разработка перспективных материалов, эффективные энергосберегающие технологии, биотехнологии, информационные технологии, рациональное природопользование, а также противодействие терроризму.
По каждому из этих направлений мы сформировали рабочие группы, в состав которых вошли представители академической, отраслевой и вузовской науки, а также бизнес-сообщества и органов власти. Мы принимаем заявки от всех научно-исследовательских организаций и вузов, которые хотели бы реализовать проекты по этим направлениям.
BG: Каковы критерии отбора для инновационных проектов?
С. М.: Коллектив авторов, подавший заявку, должен понимать, что отвечает за выделенные деньги. То есть представить соответствующую планово-техническую документацию и обосновать, почему этот продукт или технология могут заинтересовать рынок. Все заявки, поступившие к нам, сначала рассматриваются рабочими группами, а затем передаются в научно-координационный совет программы, где они проходят экспертизу. Наиболее интересные предложения принимаются.
После этого объявляется конкурс, по итогам которого определяются организации-победители, достойные финансирования. Они получают возможность заключить контракт с Роснаукой на выполнение работы. Этим наше участие не ограничивается: мы внимательно следим за реализацией крупных проектов. Кроме того, мы следим за промежуточными этапами исследований, чтобы понять, насколько уровень выполняемых работ соответствует нашим требованиям и тем обещаниям, которые давал исполнитель. Это очень важно - иметь обратную связь с авторами.
BG: Каким образом сейчас финансируются инновационные разработки?
С. М.: Недавно была разработана программа целевого финансирования. До недавнего времени государственные средства шли на поддержку научных коллективов, чтобы они не развалились. Это был средний уровень финансирования. Ну, где-то 0,8-1 млн рублей. Но что это за деньги для большого коллектива?
Сейчас мы переходим к проектно-целевому финансированию. То есть финансируется не научный коллектив, а научно-исследовательский проект c реальными целями. И речь идет уже об очень приличных суммах: минимальный грант составляет 3 млн рублей, что вполне неплохо даже по меркам западных стран. С помощью этих денег можно создать конкретный продукт.
На сегодняшний день в рамках Министерства образования и науки Российской Федерации финансируется девять инновационных проектов государственного значения. Причем средства, поступившие от правительства, составляют 2 млрд 760 млн рублей, а инвестиции со стороны бизнеса - уже более 3 млрд 300 млн рублей.
BG: Как наука и бизнес взаимодействуют в процессе выбора инновационного проекта, достойного поддержки государства?
С. М.: На всех этапах как в отборе заявок, так и в экспертизе участвуют не только ученые, но и предприниматели. Ведь если мы хотим создать инновационную экономику, необходимо объединить достижения науки с возможностями бизнеса. Там, где это возможно, бизнес мог бы формулировать задачи, которые необходимо решить, чтобы создать продукты, востребованные на рынке.
Я считаю, надо стремиться к зарубежной модели взаимодействия предпринимателей и ученых. Пока у нас, понимая важную роль научных исследований для жизни нашего общества, все заботы об их финансировании берет на себя государство. На Западе есть понятие "корпоративная наука". Это название не случайно, так как большую часть прикладных исследований там поддерживают крупные корпорации. И уровень финансирования науки со стороны частных структур превосходит средства, выделяемые государством.
Конечно, и на Западе правительство определяет сферу, в которой лежат наиболее важные интересы страны. Государство часто дает бизнесу некий посыл, рекомендуя, куда вкладывать деньги. Например, сейчас есть такие быстроразвивающиеся, но рискованные направления, как нанотехнологии. И у американцев действует программа "Национальная наноинициатива".
BG: Но есть ли у российского бизнеса желание и возможности вкладываться в развитие инновационных технологий?
С. М.: Не секрет, что у нас главным образом преуспевают компании, которые занимаются добычей полезных ископаемых. Так надо заинтересовать хотя бы их, потому что эти структуры имеют деньги. Нужно объяснить компаниям, что у них есть выгодные перспективы вложения средств. На Западе венчурный бизнес дает 20-30% прибыли в год, а это гораздо больше того, что могут предложить банки.
Да, проще вложить деньги в недвижимость, где можно иметь большую прибыль с меньшими рисками. Но ведь инновации - это перспективы, будущее. И многие российские компании это уже понимают. Например, "Норильский никель" инвестирует значительные средства в разработку топливных элементов. То есть бизнесмены осознали, что одно дело - использовать природные ресурсы, а другое - иметь перспективный бизнес.
Почему сегодня так популярна тема водородной энергетики, водородной экономики? Запасы нефти - дорогого сырья - все-таки ограничены. Создавались они миллионы лет, а выкачать их можно очень быстро. Это понимают и нефтяные компании. Как вы думаете, кто активно принимает участие в выставках, которые сопутствуют заседаниям международных комитетов по водородной энергетике? Такие компании, как Shell, Exxon и другие. Потому что их перспективы в будущем могут быть связаны с этим направлением.
Впрочем, российский бизнес не так давно сформировался и пока находится в "детской" стадии. Он должен вырасти и самоопределиться, чтобы начать вкладывать в перспективные проекты. Пока необходимость этого понимают лишь отдельные компании. Кроме того, чтобы бизнес вкладывал средства в проекты будущего, очень важна и политическая, и экономическая ситуация. Даже самые привлекательные научные идеи, рожденные в нестабильной среде, будут реализовываться в другом месте.
BG: Какие научные направления сегодня особенно выгодны с точки зрения инвестиций?
С. М.: Ну, например, можно отметить нанотехнологии. По оценкам специалистов, революцию, связанную с появлением нанотехнологий и наноматериалов, можно сравнить с тем влиянием, которое в XX веке на жизнь общества оказали открытие антибиотиков, изобретение транзистора и развитие микроэлектроники вместе взятые. Внедрение нанотехнологий отразится на всех сферах. Например, в практическом здравоохранении появятся новые методы лечения. Если сейчас вы пьете таблетки, которые действуют на весь ваш организм, то благодаря нанотехнологиям лекарственные вещества получат исключительно больные клетки. В будущем возможно будет, например, вылечить атеросклероз, запустив наноробота в кровеносную систему.
По прогнозам экспертов, рынок нанотехнологий к 2012-2015 годам составит $1 трлн. Косметика, машиностроение - все может стать совершенно другим. Сегодня научно-технический прогресс развивается такими темпами, что даже трудно просчитать, что будет завтра. Ведь еще десять лет назад мы не имели представления о сотовой связи и предполагали, что будет развиваться космическая...
BG: Есть ли сегодня реальные примеры экономически успешных инновационных разработок?
С. М.: Да, хотя пока их не так много. Очень хорошие результаты у ЗАО "Унихимтек", основанного на базе лабораторий МГУ им. М. В. Ломоносова. Там создаются новые материалы, которые могут быть использованы во всех отраслях промышленности. На высоком уровне работает компания НТ МДТ, разрабатывающая современное исследовательское оборудование, и ряд других.
BG: Когда же, на ваш взгляд, инновации в России станут массовым продуктом?
С. М.: Многое зависит от того, будут ли предпосылки для развития малого и среднего бизнеса, на который в развитых странах приходится 50-60% ВВП. Надо, чтобы предприниматель или коллектив ученых, желающих реализовать научные идеи, могли организовать собственную компанию и продвигать свои разработки на рынке.
Необходимо создать инфраструктуру, разработать четкие схемы финансирования инновационных разработок. Организовать биржи, подобные американской NASDAQ, с помощью которой высокотехнологичные компании малого и среднего бизнеса, продвигающие инновационные продукты, выходят на фондовый рынок.
Немаловажен и вопрос подготовки кадров. Для реализации инновационной цепочки нужны не только ученые. Требуются специалисты в области маркетинга, которые могли бы проанализировать рынок; хорошие менеджеры, способные организовать бизнес. Пока всем этим приходится заниматься ученому. Но ведь один человек не в состоянии быть профессионалом во всех сферах! Талантливый физик или химик не обязательно будет хорошим управленцем - для этого нужен определенный склад характера.
Конечно, были такие уникальные фигуры, как Петр Леонидович Капица, но ведь это исключение из правила. Поэтому нам необходимо готовить менеджеров в области высоких технологий. И не стоит забывать, что руководители, которые занимаются организацией наукоемких производств, должны не только владеть теорией управления, но и разбираться в тонкостях технологического и инновационного процесса. На мой взгляд, таких специалистов можно подготовить в том числе на базе второго высшего образования.
BG: Но молодые специалисты в основном не очень охотно идут в науку. Чем можно их привлечь?
С. М.: В первую очередь нужно поднять авторитет вузовской науки, которая у нас еще с советских времен была гораздо менее развитой, чем отраслевая. На Западе все наоборот. Во многих странах, может быть, и нет таких мощных академий наук, как у нас, но большую роль играют университеты. Очень часто рядом с ними создаются крупные научно-промышленные комплексы. Почему, например, Силиконовая долина находится в Калифорнии? Потому что там Стэнфордский университет. Так что если мы хотим привлечь молодежь, необходимо обратить внимание на вузы. А сейчас у нас средний возраст доктора наук - 60 лет, кандидата наук - 53 года...
BG: Сколько времени, по вашему мнению, потребуется России, чтобы перейти к инновационной экономике?
С. М.: В ближайшие пять-десять лет нам просто придется это сделать. Хотя все страны, которые сейчас обладают инновационной экономикой, десятилетиями шли к тому, что мы пытаемся осуществить за гораздо меньший период. Например, в Америке до 1980 года из 28 тыс. запатентованных изобретений реализовывались только 4%. И это несмотря на то, что у них уже была развитая рыночная экономика. Инновационные процессы получили толчок только после принятия ряда нормативных актов. В том числе закона Бей-Доула, который позволил передавать права на интеллектуальную собственность, то есть полученные в процессе научно-исследовательской работы результаты, коллективам авторов. И после этого за один год в США в сфере высоких технологий было создано более 2,5 тыс. малых компаний.
BG: Чего ждать российским ученым от государственной политики в ближайшие пять-шесть лет?
С. М.: Я думаю, что сейчас и правительство, и президент отчетливо понимают, что увеличение ВВП, переход к инновационной экономике связаны в первую очередь с тем, как мы сможем использовать свой интеллектуальный потенциал. Но при этом нужно принимать совокупные меры - и организационные, и управленческие, и политические. По моему мнению, сегодня началась реализация комплекса мер, нацеленных на то, чтобы научная работа была престижной для людей, которые ею занимаются, и выгодной государству, которое ее финансирует. Эта задача, конечно, непростая. Но над ее решением активно работают многие, в том числе и мы
