Игорь Бунин, Борис Макаренко, Алексей Макаркин: `Принцип Джерома`.Назад
Игорь Бунин, Борис Макаренко, Алексей Макаркин: `Принцип Джерома`.
Реформа государственной службы в современной России представляет собой проблему, которую в той или иной степени пытаются решить в течение последних десяти лет. Всем очевидно, что старая советская госслужба, которая фактически существует у нас и сейчас, не соответствует потребностям демократического государства с рыночной экономикой. Отсюда и многочисленные проекты, преимущественно заимствованные из опыта западных государств. Однако когда эти проекты начинают облекаться в форму "законодательных предположений", становится ясно, что на пути их реализации существуют преграды, кажущиеся непреодолимыми.
Четыре преграды на пути реформы
1. Финансовый барьер
Преграда первая - нет денег. Вроде бы, дальше можно не продолжать. Это как в старой истории про коменданта крепости, который нашел сто причин, по которым вверенный его попечению объект был сдан неприятелю. Первая причина - закончился порох. Понятно, что остальные 99 доводов на этом фоне выглядят излишними.
Можно сколь угодно много говорить о необходимости не только формального введения, но и реального развития системы конкурсов на замещение вакантных должностей; обращать внимание на иностранный опыт - в первую очередь, на германский, где это система прописана особенно тщательно. Однако стоит объявить конкурс на должность главного специалиста в министерстве с мизерным окладом, как станет ясно, что большого количества желающих на нее не найдется. Разумеется, если этот главный специалист не занимается выдачей каких-либо разрешений - в этом случае конкурс может превратиться в коррупционный аукцион, где победит тот, кто больше заплатит его устроителям.
В то же время вряд ли министр согласится с тем, чтобы его заместители подбирались по конкурсу, - в этом случае в его ближайшее окружение может войти несовместимый с ним (психологически, идеологически и т.д.) человек. Остается достаточно узкий слой должностей среднего звена, проведение конкурсов на замещение которых выглядит реальным делом, а не утопией.
Можно много рассуждать о низком уровне оплаты людей, принимающих ключевые решения. Разумеется, недопустимо, чтобы чиновник, распоряжающийся миллионами долларов, сам зарабатывал несколько тысяч рублей. В этой ситуации только редкий человек может удержаться от соблазна "взять", хотя бы из соображений выживания собственной семьи. Однако проекты повышения денежного содержания чиновничества упираются в проблему отсутствия финансирования. Разумное предложение платить заместителям министров несколько тысяч долларов в месяц - из этого ряда. Что же касается популярной идеи сократить число госслужащих, а оставшимся платить больше, то она, во-первых, обычно приводит к ликвидации вакансий, которые в каждом ведомстве "придерживаются" как раз для этого случая. А во-вторых, даже реальное сокращение становится паллиативом - оно позволяет повысить зарплату лишь ненамного, и этого явно недостаточно, чтобы сделать госслужбу привлекательной и минимизировать коррупционные соблазны. Отсюда и необходимость неординарных решений, которые в обозримой перспективе вряд ли будут носить всеобщий характер (подробнее см. ниже).
Но, допустим, деньги у государства появились (то есть отговориться "отсутствием пороха" больше не удастся). Например, высокие нефтяные цены держатся так долго, как не предполагали эксперты, а государству удалось серьезно увеличить налогообложение "сырьевиков", не разорив их при этом. Однако в этом случае остаются еще три фактора, мешающих проведению эффективной реформы.
2. Дефицит политической воли
Преграда вторая - отсутствие стимулов к проведению реальной реформы государственной службы как "наверху", так и "внизу". Можно сказать об отсутствии государственного заказа на реформирование. Называя вещи своими именами, как власть, так и общество ориентированы лишь на частное "упорядочивание" ситуации с госслужбой, что нашло свое отражение в соответствующем законопроекте, который был подвергнут либералами резкой критике за "умеренный" характер.
В исторической практике есть два типа относительно эффективной госслужбы. Один характерен для старых империй, второй - для современных демократических государств. Имперский вариант предусматривает самодовлеющую жесткую иерархическую вертикаль, постоянный контроль, затянутых в мундиры и гордящихся своими чинами служащих, к которым относятся не только классические чиновники, но и преподаватели, ученые, врачи, инженеры. Можно спорить об эффективности этого варианта: напомним, что даже император Николай I, при котором бюрократическое правление достигло своего абсолюта, был разочарован существовавшей при нем чиновничьей системой и признал правоту Гоголя, жестоко высмеявшего ее в "Ревизоре". Однако для нормального (пусть и не суперэффективного) функционирования имперского варианта нужна империя со своей традицией и харизмой. В современной России ее нет, так что введенная в ельцинские времена система "чинов" вызывает, по большей части, не уважение или, тем более, трепет, а иронию в отношении многочисленных государственных советников и просто советников.
Демократический вариант означает современную, экономную (компактную) и профессиональную госслужбу. Сочетание политической составляющей с деполитизированной "профессиональной" (при преобладании последней; партийные "назначенцы" могут занимать лишь строго определенное количество высоких постов), придающей госслужбе "двухэтажный" характер. Примерами партийной составляющей могут быть "политические посты" во французском госаппарате или набор должностей, являющихся "добычей" победившей на выборах партии в США. Однако для реализации этого варианта нужна политическая воля со стороны власти, которой сейчас не видно. И речь идет не об иммобилизме (такое объяснение было бы слишком примитивным), а о вполне логичном выборе.
Действительно, в демократическом варианте госслужба в своей основе является самостоятельным институтом, влияние на который со стороны сменяющих друг друга президентов или премьеров достаточно ограничено. Госслужащего нельзя уволить по политическим соображениям - если он не состоит в экстремистской организации. Да и в этом случае за ним сохраняется право опротестовать решение начальства в суде, вплоть до - в Европе - Страсбургского суда по правам человека. Известны прецеденты рассмотрения в этом суде дел об увольнении госслужащих в Германии - коммуниста и неонациста. Коммуниста в судебном порядке обязали восстановить, неонацисту отказали, причем основываясь не на идеологических симпатиях или антипатиях, а на принципах международного права.
Для России как государства "переходного периода" самостоятельная и сильная госслужба представляет собой фактор новый и для власти далеко не оптимальный. На обозримую перспективу власть заинтересована в "ручном управлении" в различных областях государственной жизни, в проведении единообразного курса в тех вопросах, которые представляются жизненно важными. Власть активно ликвидирует всякого рода "автономии", которые хотя бы потенциально могут стать для нее угрозой - вспомним известное "дело ЮКОСа" или активную антикоммунистическую кампанию в ходе нынешних думских выборов. Было бы наивно полагать, что, ликвидируя различные "автономии", Кремль согласится создать еще одну, причем в рамках жизненно важной системы государственного управления.
Но дело не только во власти. В России до сих пор не сложилась цивилизованная партийная система, которая бы востребовала "двухэтажную" структуру государственной службы. Ни одна партия, кроме "партии власти" (как бы она ни называлась), не имеет шансов на победу на выборах - на избрание своего президента или формирование парламентского большинства. У нас даже не изжита до конца инерция имперско-советского "политического мышления", согласно которому оппонирование исполнительной власти, тем более - президенту рассматривается едва ли как не "подрыв устоев". Да и сама власть не очень заинтересована в слишком сильной "партии власти", которая была бы не инструментом, а самостоятельной силой. В этом случае Кремль может оказаться в зависимости от региональных и предпринимательских элит, влияние которых на "партию власти" становится очевидным всякому, кто даже поверхностно проанализирует предвыборный список "Единой России".
Коммунисты к федеральной исполнительной власти не допускаются по определению - даже в 1998-1999 годах, в период их наивысшего торжества, представители КПРФ входили в кабинет Евгения Примакова, будучи приглашенными лично премьером, а не официально делегированными партией.
Что же до остальных партий, то они больше напоминают политические клубы или группы поддержки лидеров, чем партийные структуры, свойственные классической демократии. В программах некоторых из них (речь идет о либералах) есть положения о необходимости реформы госслужбы. Однако для борьбы за их реализацию в качестве приоритетных для себя даже у этих партий нет особых стимулов.
В России нет и достаточно влиятельного слоя либеральной бюрократии - той самой, которая совершила "революцию сверху" в царствование Александра II. Сейчас во власти имеется группа "вестернизированных" администраторов и "технократов", способных продвигать реформы, однако ее сил не хватает для того, чтобы стать основным "двигателем" модернизации. В александровское время (особенно в его первой половине, когда как раз и проходили основные "великие реформы") наиболее дееспособные и образованные элементы общества концентрировались на службе государству, что было вполне объяснимо в условиях зачаточного состояния гражданского общества. Сейчас же многие модернизаторские силы пополнили собой ряды негосударственного сектора - возможно, потенциальные российские Милютины и Рейтерны сейчас по большей части являются менеджерами в бизнес-структурах, а не "государевыми людьми".
Заметим, что экспансия кадровых ресурсов из бизнеса на госслужбу - палка о двух концах. С одной стороны, такое развитие событий могло бы стать позитивным фактором в деле ее модернизации. С другой, возникает опасность роста коррупции и инсайда. Если на Западе менеджер, как правило, лишь несколько проигрывает в доходах при переходе на службу государству (зато обретает статус, связи, гарантию устойчивости своего положения), то у нас, как отмечалось выше, официальные доходы госслужащих явно не способны обеспечить высокие жизненные стандарты.
В ситуации ограниченных возможностей партийных структур и отсутствия значимого слоя "либеральных бюрократов" инициировать "демократизацию" госслужбы просто некому. Поэтому, как отмечалось выше, речь может идти о ее упорядочивании (в рамках общей кодификации российского законодательства, которая активно проводится в президентство Владимира Путина), а также о проведении ряда мер по снижению прямой нагрузки на государство при сохранении (и, возможно, даже некотором увеличении) государственного контроля за принятием всех важных для страны решений.
3. Барьер политического популизма
Преграда третья - политический популизм, который в современной России основывается на отсутствии преобладающего среднего класса. Еще с перестроечных времен государственный аппарат стал объектом для нападок со стороны различных политических сил, которые зарабатывают на этом электоральные "очки". Чиновник всегда был не очень популярен в нашей стране: ни при царе, ни при советской власти, ни сейчас. Ныне популизм утратил "демократический" характер, который отличал его в 90-е годы, но от этого не стал менее радикальным. Известно, сколь невелики сейчас "привилегии" госслужащих (в частности, пенсионные), которые обеспечивают службе хотя бы минимальную степень привлекательности, - тем не менее, в ходе уже нынешних выборов многие кандидаты требовали отменить и их. Это понятно: среди их избирателей госслужащие составляют меньшинство, апеллируют же они в основном к работникам, занятым в промышленности, и бюджетникам (врачам, учителям и др.).
Всех облагодетельствовать нельзя, даже "выжимая соки" из нефтяных компаний. С точки зрения общественного мнения, госслужащие являются последними в очереди на получение благ. Поэтому любое правительство вынуждено крайне осторожно подходить к вопросу об улучшении материального положения лиц, находящихся на государственной службе.
4. Имперский и советский архаизм
Преграда четвертая - позиция самого чиновничества, которое не заинтересовано в собственном реформировании. Было бы странно, если бы положение дел в этом вопросе было иным. Никакие архаичные структуры не способны к самореформированию - их участники полагают, что нынешнее положение дел является нормальным и способным обеспечить адекватное функционирование государственных институтов. В лучшем случае, речь идет о том, что "соседнее" ведомство действительно особо не нужно и его можно упразднить, но вот "свою" структуру нельзя не только ликвидировать, то даже подвергать сколько-нибудь заметному реформированию (разумеется, если разговор не касается повышения окладов). Даже если эта структура была создана в 90-е годы под конкретного человека из политических, а не управленческих соображений. Ситуация очень напоминает последние годы существования СССР, когда интеллигенция, работавшая в отраслевых НИИ, в принципе принимала либеральную формулировку о том, что в стране "слишком много институтов", но не относила ее к месту собственной работы.
Российское чиновничество осталось столь же архаичным, как и ранее. Можно сколь угодно много говорить о том, что нам нужны "российские энархи" - по образцу французских выпускников Национальной школы администрации, признанной в мире кузницы элитных кадров в области государственного управления. Но в наших условиях мы встречаемся со слегка видоизмененной Академией общественных наук при ЦК КПСС. Средний возраст чиновничества тоже растет за счет слабого притока "свежих" кадров. Небольшой пример: когда в одном из министерств после прихода нового "первого лица" было сформировано "молодое" управление по связям с общественностью, средний возраст чиновников сократился лет на пять.
Российское чиновничество всегда проявляло повышенную активность в деле расширения собственных функций. Ситуация напоминает известный сюжет из Джерома - как при сборах в лодочный поход список необходимых вещей потребовал баржи, которая едва ли могла "вписаться" в верхнее течение Темзы. Герои Джерома нашли выход: брать с собой в поход не то, что может пригодиться, а лишь то, без чего нельзя обойтись. Наша же административная система до такого "открытия" никак не может додуматься. Сотни функций, хаотично присвоенных министерствами и ведомствами, нуждаются в упорядочивании и сокращении не просто по инициативе высшей власти, но под ее пристальным и постоянным контролем - только так можно приблизиться к "принципу Джерома".
Подобный кадровый состав госслужбы, общий архаизм состава, "цепляние" за свои функции (часто совершенно излишние) делают невозможным ее "самообновление", резко снижают модернизаторский потенциал.
Семь реальных мер в современной ситуации
Реформа государственной службы может осуществляться по двум направлениям:
Во-первых, собственно реформа госслужбы, то есть решение вопросов ее статуса, методов комплектования, прав и обязанностей госслужащих и т.д. Здесь, как представляется, следует ограничиться "упорядочиванием" (учитывая существующие реалии), а также тщательно продуманными "точечными" действиями, направленными на адаптацию службы к условиям рыночных отношений.
Во-вторых, широко понимаемая административная реформа, т.е. пересмотр численности и функций ведомств как в центре, так и в регионах. Здесь существует больше возможностей для маневра в реализации модернизационного проекта.
Попробуем перечислить основные направления реформирования, которые можно претворить в жизнь уже в ближайшее время.
1. Реформа правительства
Необходимо добиться того, чтобы правительство действительно стало "кабинетом министров" - иными словами, могло уместиться в полном составе за одним не очень большим столом. Следует разделить правительственные ведомства на министерства и регуляторные агентства, функции которых должны быть четко определены.
При этом представляется важным изменение характера взаимоотношений между президентом и правительством. До последнего времени существовали министерства двух типов: "со звездочкой" и без нее, "президентские" и "премьерские". Такая ситуация противоречит принципу универсализма и нуждается в пересмотре. В то же время вряд ли возможно подчинить "силовые" ведомства премьер-министру. Унификация правительства может быть связана как раз с изменением функций его главы. Возможно, следует перейти к принципу формирования правительства, исходя из того, что общее руководство им будет осуществлять президент, а премьер-министр либо станет выполнять функции, которые ему делегирует глава государства, либо его должность вообще может быть упразднена (по образцу американской "президентской республики").
В этой схеме "президентского правительства" можно предусмотреть и расширение функций парламента - а именно, возложить на "профильные" комитеты Думы и Совета Федерации право обсуждения кандидатур будущих министров. Это хорошо "впишется" в рамки идеи Владимира Путина о необходимости увеличения роли парламента в формировании правительства. В то же время следует избежать предоставления законодательной власти гипертрофированных в современной ситуации полномочий - вроде утверждения министров на пленарных заседаниях (по образцу 1990-1991 годов), что в условиях несформировавшейся партийной системы может привести к росту популизма и к проявлениям лоббизма.
Кроме того, создание "президентского правительства" может сопровождаться ликвидацией дублирования полномочий между правительственными ведомствами и аппаратом кабинета министров. В настоящее время аппарат из рабочего органа с ограниченными функциями превратился в "суперминистерство", которое подменяет собой профильные ведомства. Аппарат правительства должен быть возвращен к своему первоначальному состоянию, что пойдет на пользу эффективности принимаемых решений.
2. Ревизия функций государства
Необходимо завершить процесс пересмотра функций действующих министерств и ведомств. Сейчас этим занимается министерство экономического развития и торговли ("ведомство Грефа"), которое является лишь одной из правительственных структур, имеющей равные права с министерствами, функции которых планируется сократить. Таким образом, правительственная бюрократия получает возможность для блокирования инициатив. Представляется, что более эффективно с этой задачей справился бы специальный орган, подчиненный непосредственно президенту.
Необходимо не просто сократить количество функций государственных ведомств, но и конкретизировать их, ликвидировав всякие разночтения и нечеткости, которые способствуют дублированию. Необходимо жестко зафиксировать строго ограниченный и выдержанный в единой стилистике набор функций, который утверждался бы президентом и периодически подвергался бы пересмотру с целью предотвращения возможности "обрастания" избыточными функциями. Речь идет о внедрении "принципа Джерома" как главного критерия отбора функций госаппарата: он должен управлять и регулировать только те сферы, в которых общество, экономика, бизнес не может обойтись без государства.
3. Заслон ведомственному лоббизму
Следует четко противодействовать любым попыткам лоббирования созданию новых ведомств по отраслевому принципу. Известно, что каждая отраслевая группа влияния настаивает на восстановлении "своих" профильных комитетов и даже министерств. Вспомним, как активно лоббируется идея восстановления комитета по лесной промышленности, - но стоит уступить, как начнется обвальное разукрупнение Минпромнауки. Из той же оперы - перманентно "всплывающий" проект создания министерства оборонной промышленности, аргументируемый необходимостью более эффективного управления в условиях, когда приоритетом государства становится развитие обрабатывающих отраслей. Еще одним примером активного лоббирования интересов группами влияния может стать попытка добиться сохранения комитета по кинематографии, который сейчас структурно включен в состав министерства культуры.
Понятно, что во всех этих случаях речь идет о попытках чиновников и близких к ним бизнесменов "перенаправить" финансовые потоки, пусть даже за счет раздувания штатов (для чиновников это, к тому же, не является минусом).
В то же время недопустимо под видом оптимизации структуры допускать объединение ведомств с принципиально разными функциями. В этом случае могут возобладать не государственные, а ведомственные интересы. Пример - ликвидация самостоятельного экологического ведомства, которое было присоединено к министерству природных ресурсов: таким образом, и организация разработки месторождений, и природоохранный контроль оказались в руках одного ведомства. Зарубежный (в частности, американский) опыт свидетельствует о том, что подобные структуры должны быть разделены.
4. Делегирование государственных функций
Актуальной представляется передача части функций государственных учреждений негосударственным структурам. Речь идет как о создании коммерческих предприятий, так и о расширении прерогатив саморегулируемых организаций (СРО).
При этом следует крайне осторожно подходить к распространению практики создания ФГУПов. Существует представление о том, что ФГУП - это предприятие, реально контролируемое государством и, следовательно, более удобное для выполнения части функций, ранее исполнявшихся ведомствами. Однако, во-первых, ФГУП - крайне "непрозрачная" форма организации предприятия, которая выгодна чиновникам, причастным к его учреждению. Во-вторых, возникают существенные вопросы относительно эффективности "государственного предпринимательства". Преемниками государственных ведомств не должны быть "закрытые" структуры.
Поэтому, очевидно, следует делать ставку на максимально прозрачную систему в рамках передачи полномочий. За государством в этих вопросах должны остаться регулятивная и контролирующая функции.
5. Создание материальных стимулов
Без серьезной реформы оплаты труда государственных служащих обойтись не удастся. Именно в этом вопросе власть должна проявить стойкость в условиях популистского давления. Однако, как представляется, необходимо найти компромисс между всеобщим повышением зарплат (на что нет ни средств, ни социальных предпосылок) и всеобщей нищетой, за которой скрывается коррупция.
Поэтому возможно создание системы "целевых контрактов", которые могли бы заключаться с чиновниками верхнего и, частично, среднего звена. В условия этих контрактов могли бы входить как резко повышенное денежное содержание, так и социальный пакет - по образцу, принятому в крупных корпорациях. "Теневые льготы" должны быть легализованы и регламентированы.
Необходимо (по крайней мере, на "переходный" период) отказаться от ханжеской "привязки" зарплаты замминистра к зарплате уборщицы или секретаря в его ведомстве. Руководящих сотрудников министерств следует рассматривать как топ-менеджеров, которые выполняют функции, сопоставимые с аналогичными обязанностями в бизнесе, и несут сходную ответственность. Отметим, что в частном секторе отсутствует понятие о "тарифной сетке", и никому не приходит в голову осуществлять такую "привязку". Разумеется, в этом случае следует оптимизировать число тех чиновников, которые будут переведены на "контракт". Однако в обязательном порядке необходимо распространить эту практику на всех госслужащих, которые принимают решения, "стоящие" определенную законом сумму.
Введение контрактной системы может позволить преодолеть еще одну проблему - членства государственных служащих в советах директоров предприятий с государственным участием. Часто неясно, чьи интересы они реально представляют - государства или предприятия, которое должны контролировать. Да и обязанности членов советов директоров, по большей части, носят формальный характер. Поэтому следует отменить принцип вознаграждения госслужащим, состоящим одновременно в советах директоров. Деньги надо платить напрямую, а не через посредников, имеющих часто собственные интересы.
Именно после введения контрактной системы государство получит возможность со всей жесткостью подходить к любым коррупционным проявлениям, как прямо нарушающим закон, так и выходящим за границы общепринятых в цивилизованном мире этических норм. Точно так же, как и в частном бизнесе, где любое "двурушничество" карается с максимальной строгостью.
6. Отказ от "Табели о рангах"
Следует отказаться от архаичной системы чинов, которая носит излишний характер для современной госслужбы. Еще в XIX веке были разработаны предложения по отмене системы чинов, которая уже в то время считалась устаревшей. Впрочем, сила традиции была столь значительна, что никто из императоров так и не решился на такой шаг. Однако они старались сколько возможно ограничивать претензии чиновничества на повышение статуса - например, постоянно повышая "планку" для получение потомственного дворянства.
Система, введенная при Ельцине, не выглядит столь укорененной; она не опирается на традицию, а иногда и просто забавна: например, "действительный государственный советник Березовский" (олигарх имел этот ранг, занимая пост в Совете безопасности). Поэтому было бы достаточным разделение чиновников на группы, согласно выполняемым ими функциям - такая система, кстати, существует и сейчас, наряду с "декоративными" чинами.
Разумеется, иерархия на государственной службе необходима. Но на место "квазиимперской" системы чинов должна прийти простая и технократичная иерархия, подобная американскому "Общему графику" (General Schedule): фактически тарифная сетка, предусматривающая как "вертикальный" (с повышением разряда), так и "горизонтальный" (за выслугу лет) рост окладов.
7. Повышение социального статуса госслужбы
Необходимо пресекать в зародыше всякие попытки отмены действующих льгот для госслужащих без соответствующей денежной компенсации. Никакие популистские шаги не должны вредить стабильности и предсказуемости ситуации на государственной службе, в том числе в младшем и среднем ее звеньях. Следует поддерживать уважение к статусу госслужащего и сохранять в нем уверенность в завтрашнем дне. Если государство пока не может платить своим служащим зарплаты на западном уровне, то оно хотя бы не должно подрывать их теперешнее положение.
Государство должно демонстрировать верность взятым на себя обязательствам. Единственная возможность для маневра в этой ситуации - это, как отмечалось выше, замена натуральных льгот денежными компенсациями. Понятно, что государство в этом случае должно обеспечивать своевременную их выплату.
Путь к цивилизованной государственной службе
Означает ли реализация предложенных выше (и аналогичных им) мер, что Россия сразу же получит цивилизованную государственную службу? Очевидно, такое заключение было бы преждевременным.
Цивилизованная госслужба невозможна без коренных изменений в уровне благосостояния страны в целом и ее населения - в том числе, на основе заявленной Владимиром Путиным задачи двукратного увеличения ВВП. Если в стране сформируются хотя бы основы многочисленного среднего класса, который начнет оказывать определяющее влияние на общественную жизнь, то влияние популистских лозунгов существенно снизится. И общество признает, что люди, работающие на государство, должны зарабатывать достойно, а не быть предметом необоснованных нападок в связи с реальными или мнимыми привилегиями.
Подъем уровня благосостояния поможет решить и кадровую проблему. Постепенно "советское" поколение госслужащих, с трудом овладевающих компьютером, будет заменяться на новых людей, куда более адаптированных к жизни в условиях рыночной экономики. Сейчас на госслужбе возникает опасный "разрыв" между поколениями. В будущем эта проблема может быть микширована, в том числе и за счет увеличения финансирования госслужбы. При этом слой молодых образованных управленцев займет более существенные позиции на верхних этажах госслужбы, чем в настоящее время. Таким образом, на государство будет работать куда больше современных Милютиных и Рейтернов.
Наконец, эволюция государственного режима может способствовать постепенному переходу к "демократическому" варианту госслужбы, видимо, с рядом российских особенностей. "Переходный" период завершится, будет развиваться процесс интеграции России в европейские и международные структуры. Таким образом, существующие преграды на пути реформирования государственной службы будут сняты.
Первые значимые шаги в этом направлении можно сделать уже сейчас.
