Одной из самых серьезных угроз для научного потенциала России нобелевский лауреат считает непрекращающийся отток молодых ученых за рубежНазад
Одной из самых серьезных угроз для научного потенциала России нобелевский лауреат считает непрекращающийся отток молодых ученых за рубеж
Нобелевский лауреат, депутат Государственной Думы РФ Жорес Иванович Алферов в последнее время как бы ушел в тень. Не так было несколько лет назад, когда средства массовой информации сообщили о присуждении известному ученому престижной премии. На него возлагали большие надежды, ему предсказывали повышение. В кулуарах российской Академии наук шли разговоры, что в ближайшем будущем Жорес Иванович мог бы даже возглавить РАН. Однако что-то не сложилось.
Сегодня Жорес Алферов занимается текущими делами. Часть полученной Нобелевской премии он потратил на создание собственного фонда, из средств которого выплачиваются премии молодым российским ученым. В последний раз награды удостоился петербургский физик, сотрудник Института электрофизики и электроэнергетики РАН Михаил Пинчук. Диплом и 125 тысяч рублей лауреату вручил сам Жорес Алферов. Первые две премии его фонда получили Михаил Дубина за разработки в области медицины и Сергей Кривовичев.
И в этом отношении ученый верен себе. Ведь одной из самых серьезных угроз для научного потенциала России нобелевский лауреат считает непрекращающийся отток молодых ученых за рубеж. Дело в том, говорит Алферов, что многие молодые ученые уезжают сегодня за рубеж не только из-за маленьких зарплат, но и потому, что не могут заниматься экспериментальной наукой на оборудовании 20 - 30-летней давности. Вот такой диагноз.
НАУКА ТРЕБУЕТ ЖЕРТВ
Безусловно, о кризисе отечественной науки сегодня не рассуждает только ленивый. Но говорить об этом можно по-разному. Легче всего рассказывать, как все плохо сейчас и как все хорошо было раньше. Академик Алферов в эту крайность не впадает. Он не только напоминает о том положительном, чего сумела достичь советская наука, но и приводит пример, как соседняя с Россией Белоруссия сумела сохранить и приумножить накопленный потенциал.
Так, выступая перед студентами Ульяновского государственного университета, Жорес Алферов отметил, что "в советское время электронная промышленность представляла собой мощную империю: в более чем трех тысячах предприятий работали миллионы людей. Это производство было развито во всех союзных республиках, а особенно в России, Белоруссии и на Украине. Сегодня в России от прошлого объема осталось только 20 - 25 %, а во всех других республиках, кроме Белоруссии, его просто нет. С одной стороны, эта промышленность требует огромных инвестиций, с другой -она является основным локомотивом экономического развития страны последних 50 лет и будет им оставаться еще 2 - 3 десятилетия. И для того. , чтобы ситуация изменилась, должно измениться отношение государства к развитию передовых технологий в стране".
Основным условием возрождения современной российской науки является, по мнению Жореса Алферова, ее востребованность обществом и экономикой, но в настоящее время это условие не выполняется. В советское время примером рыночных отношений было распределение молодых специалистов, когда выпускники вузов три года должны были работать непосредственно по специальности. А сегодня на бюджетные средства обучаются специалисты, которые дальше работают совсем не в тех областях, для которых их готовили.
"Я хочу напомнить, как во время Гражданской войны, в 1918 году, в нашей стране был создан Физико-технический институт, который сейчас носит имя академика Иоффе и в котором ваш покорный слуга работает уже более 50 лет, - говорит нобелевский лауреат. - Все эти годы институт играет решающую роль в развитии науки и технологии в стране, обеспечивает Россию кадрами для решения атомной проблемы, ракетной проблемы, развития полупроводников и физики твердого тела. Наряду с нашим были открыты Физико-химический институт имени Карпова, Всесоюзный электротехнический институт и ряд других научных школ. Почему в столь нелегкое для страны время так важны были новые научные институты? Потому, что руководство страны понимало: экономика молодого государства не может развиваться без собственной науки".
С этим словами поспорить трудно. Действительно, советское правительство тратило на научные разработки куда больше, чем это может позволить себе сегодня российское. Правда, пользу от всего получал, в основном, военно-промышленный комплекс. И в выборе между импортной бытовой техникой и отечественной рядовой советский гражданин становился на сторону первой.
Как замечает сотрудник РАН Юрий Александров, заочно полемизирующий с Жоресом Алферовым, надо еще сравнить, кто чего добился. У "нас" - солнечные батареи на станции "Мир" и разное оборудование на спутниках, мощные лазеры для военных целей, во вторую очередь, для гражданской промышленности. У "них" - все то же самое, хотя и с отставанием от нас по времени в некоторых случаях. Но также и компакт-диски, мобильные телефоны, масса всяких других вещей с использованием лазерной техники и оптического волокна. Развитие советской микроэлектроники было ориентировано на нужды ВПК, а не на потребительский спрос. Именно потому наша микроэлектроника отстала сначала от США или Японии, а затем и от стран Юго-Восточной Азии. Лучшие товары потребления всегда были на выставках Министерства легкой промышленности, но по дороге к прилавкам магазинов они катастрофически портились.
Вот она, вечная дилемма - вкладывать деньги в науку ради самой науки или требовать от разработок ученых практической отдачи. "Делить науку на фундаментальную и прикладную неправильно, есть наука, и есть ее приложения, - парирует сторонникам немедленной отдачи Жорес Алферов. - Выдающийся американский физик-теоретик Уильям Шокли, один из первооткрывателей транзисторов, получая Нобелевскую премию, сказал: "Важен результат, а не то, как он получен: в ходе исследований ультрафундаментальных проблем или мощностных характеристик транзисторов".
Однако у Жореса Ивановича есть мощный оппонент в лице нынешнего министра образования и науки Андрея Фурсенко. Между чиновником и нобелевским лауреатом спор ведется давно. Как сообщал один из российских журналов, в конце 80-х годов Андрей Фурсенко замещал пост заместителя директора Физико-технического института имени Иоффе. А директором был как раз Жорес Алферов. Когда у института начались проблемы с финансированием, Андрей Фурсенко выступил с идеей заработать на научной деятельности.
Предлагалось создать при институте дочерние фирмы, которые бы занимались внедрением в жизнь результатов фундаментальных институтских исследований. Перевести часть сотрудников на контрактную форму работы. Создать при институте собственный банк. Однако, вспоминал впоследствии Андрей Фурсенко, "наши новации вступали в некоторое противоречие с традициями Академии наук. Может быть, мы были в чем-то излишне радикальны. Разрешить ситуацию можно было двумя способами. Либо мы начинали борьбу внутри Физтеха с людьми, которых считали своими учителями и старшими товарищами, либо мы просто уходили. И мы решили уйти. Поверьте, это было очень тяжелое решение".
АКАДЕМИЯ ПРОТИВ МИНИСТРА
Старый спор о путях развития российской науки между академиком Алферовым и министром Фурсенко продолжается по сей день. Последний раз нелицеприятная дискуссия разгорелась весной прошлого года, после того как российское Правительство обнародовало планы среднесрочного реформирования отечественного науки. Предполагалось, что до 2008 года будет сохранено бюджетное финансирование 250 научным институтам из 1, 5 тысяч работающих сейчас. 58 государственных научных центров планировалось в 5 - 7 национальных лабораторий. Акционировать большинство НИИ, занимающихся прикладными исследованиями, оставив в собственности государства 50 % акций. Зато оставшиеся после сокращения штатов ученые получали бы в среднем до 30 тысяч рублей в месяц.
Кардинальные изменения ожидали и саму Академию наук. Главное из них - академиков лишали права выбирать себе президента. И потому неудивительно, что в ходе обсуждения планов в мае 2005 года на общем собрании Российской академии наук министр Фурсенко был подвергнут жесткой критике. "Планы Правительства РФ по реформированию науки - совершенная чушь, а резкое сокращение штата научных учреждений, благодаря которому чиновники рассчитывают повысить зарплату оставшимся ученым, опасно и недопустимо", - публично заявил Жорес Алферов.
Как сообщали по итогам обсуждения российские газеты, "в результате, несмотря на двухдневные споры, жаркие выступления и неординарные звуковые эффекты, общее собрание так ничего и не решило. Андрей Фурсенко сообщил лишь, что обратился к премьер-министру Михаилу Фрадкову с просьбой перенести обсуждение проекта "развития госсектора науки" с 26 мая 2005 года на более поздний срок. Министерству и РАН предстоит вновь и вновь пытаться согласовывать все спорные моменты. Впрочем, неизвестно, смогут ли когда-нибудь стороны придти к компромиссу: сам министр признает, что вопрос реформирования государственной науки и так уже обсуждается целый год".Патовой ситуация остается и по сей день. Понятно, что государственные чиновники не откажутся от своих планов. Причем, такими уж безумными, как это полагают некоторые, назвать их трудно. Дело не только и не сколько в том, что от фундаментальной науки нет прикладной пользы. Теоретически она есть, но от момента уникального изобретения до внедрения созданного на его основе продукта зачастую проходит немало времени, да и средств требуется немало. А сегодня мало кто из российских промышленников может себе позволить потратить деньги без твердой уверенности, что предложенная научная разработка быстро окупится. И российский бюджет не в состоянии продолжать в автоматическом режиме финансировать все, что предлагает Академия наук. Однако если уважаемое академическое сообщество, достойным представителем которого является лауреат Нобелевской премии Жорес Алферов, желает отстоять свои позиции, им придется найти более понятные и убедительные аргументы, чем простое нежелание менять что-либо в принципе.
