Президент Путин встретится с Джорджем Бушем ровно через два года после того, как российская внешняя политика развернулась навстречу США. Осень 2001 г. напоминала медовый месяц в отношениях двух стран. Осенью 2002 г. создавалось впечатление, что Россия может стать едва ли не самым близким союзником Америки. Ко второй годовщине 11 сентября Москва и Вашингтон подошли, с трудом преодолев иракскую размолвку.
Кризис в российско-американских отношениях по поводу Ирака продемонстрировал отсутствие у Кремля долгосрочной стратегии на американском направлении, а также неготовность администрации Буша (за исключением, вероятно, самого президента) выстраивать реальное партнерство с Россией. На примирительном 45-минутном "микросаммите" в Петербурге Путин и Буш условились создать канал для прямого общения по наиболее важным политическим вопросам. Проблема, однако, в том, чтобы наполнить этот канал свежими продуктивными идеями и подключить к его работе способных, перспективно мыслящих людей. Сделать это будет не просто. 1. В нынешней российско-американской повестке дня доминируют вопросы безопасности XXI в. Глобальная война с терроризмом обладает важным свойством. Она объединяет не сплачивая. Каждый борется со своим непосредственным противником, представляя эту борьбу как вклад в общее дело. В итоге США воюет с "Аль-Каидой", Россия - с чеченскими боевиками, Китай - с уйгурскими повстанцами и т. д. Для более тесного взаимодействия - в частности, между Россией и США - требуется, во-первых, преодолеть взаимную подозрительность. Во-вторых, реформировать спецслужбы, сделав их более приспособленными для международного сотрудничества. Нужна новая концепция "менеджмента безопасности" на национальном и глобальном уровне. Необходимо преобразовать существующую двустороннюю комиссию по сотрудничеству в борьбе с терроризмом в постоянно действующую структуру, укомплектованную преимущественно сотрудниками спецслужб США и России. Подготовкой концептуальных и практических вопросов взаимодействия могла бы заниматься специальная рабочая группа Кремля и Белого дома. 2. Распространение оружия массового поражения, особенно если оно происходит в связке с терроризмом, представляет наиболее страшную и реальную угрозу международной безопасности. Развитие ядерных сюжетов в Северной Корее и Иране имеет не региональное, а глобальное значение. Настало время, чтобы на примере КНДР и Ирана уже сейчас выработать американо-российскую стратегию противодействия распространению ОМП. Выработку такой стратегии можно было бы поручить другой рабочей группе. Действия террористов облегчаются нестабильностью в ряде регионов. Утверждают, что продолжающийся хаос в Ираке выгоден России, поскольку он способствует удержанию высоких цен на нефть. В то же время в нынешних условиях Москва не может быть заинтересована в преждевременном уходе США из Ирака и дальнейшей радикализации всего Ближне-Средневосточного региона. Легитимация со стороны ООН ведущей роли США в Ираке не противоречит интересам России. Что касается роли самой России, то посылка российского контингента в состав многонациональных сил была бы символическим и неоправданным шагом. Наиболее эффективной была бы специализация России на таких задачах, как восстановление транспортной, энергетической, водохозяйственной инфраструктуры Ирака. Стабилизация внутреннего положения в Ираке постепенно создавала бы предпосылки для возвращения в Ирак российских компаний. 3. После 11 сентября 2001 г. сложилась ситуация, когда несколько стран СНГ оказались де-факто в союзнических отношениях одновременно с Москвой и Вашингтоном, а некоторые из них приняли на своей территории как российские, так и американские воинские контингенты. Вероятно, такое положение сохранится в течение довольно долгого времени. Москве и Вашингтону необходимо, как минимум, договориться о "правилах общежития" на постсоветском юге. Более амбициозным и важным проектом было бы согласование усилий Москвы и Вашингтона по стабилизации обстановки в Центральной Азии. В рамках такого проекта можно было бы проводить совместные антитеррористические учения (с участием местных сил), а в перспективе создать общую военно-штабную структуру с выделенными на особый период силами и средствами.
Ситуация на Кавказе представляет собой еще более серьезную проблему, причем уже в краткосрочной перспективе. Предстоящая смена власти в Азербайджане может привести к дестабилизации в этой стране, а приближающийся уход с политической сцены президента Грузии Шеварднадзе способен вызвать хаос в Грузии. Москве и Вашингтону в этих условиях уже пора думать о том, как совместно - а не в конкуренции друг с другом - обеспечивать свои национальные интересы в Южно-Кавказском регионе. Успешное сотрудничество США и России с третьей кавказской страной - Арменией свидетельствует, что подобная гармонизация интересов и политик в принципе достижима.
Есть смысл объединить вопросы российско-американского взаимодействия в макрорегионе Ближнего-Среднего Востока, а также Центральной Азии и Кавказа в рамках еще одной рабочей группы. 4. Наконец (не по важности), еще два направления, которые могли бы курировать соответствующие рабочие группы. Необходимым и перспективным представляется российско-американское сотрудничество в развитии Восточной России - Дальнего Востока и Сибири. Чем больше у России сильных партнеров к востоку от Урала, тем лучше условия для развития этой огромной территории и тем прочнее положение России в той части Азии, которую она занимает. Непосредственная и неотложная задача - формирование на месте конкретных условий для привлечения американских инвестиций и технологий. По форме речь идет об экономическом сотрудничестве, но по сути речь идет об ответе на один из самых серьезных вызовов безопасности России в начале XXI столетия. 5. Путь к повышению уровня глобальной управляемости лежит не через институциональную реформу ООН, а через формирование прочных отношений между США, как ядром системы, и несколькими ведущими государствами (странами Евросоюза, Китаем, Россией, Японией, Индией, Бразилией, ЮАР). В случае успеха такого системного строительства глобальное управление в ближайшие 20 - 25 лет могло бы осуществляться по формуле "США + ООН". В дальнейшем, по мере изменения удельных весов ведущих государств в рамках международной системы, реальное содержание этой формулы могло бы гибко корректироваться. Формула "США + ООН" могла бы быть жизнеспособной. Ведь главное отличие международной системы ХХI в. от системы ХХ в. в том, что основные вызовы сообществу государств исходят с периферии этого сообщества и из-за его пределов. В этом главный урок 11 сентября. В этом же заключается и основной шанс для мира.
