Дмитрий Тренин - Северная Корея: Игра в поддавкиНазад
Дмитрий Тренин - Северная Корея: Игра в поддавки
Кризис вокруг северокорейской ядерной программы застал российскую внешнюю политику врасплох. Начиная с 2000 г. Москва пыталась восстановить свое влияние в Пхеньяне как с целью приобретения экономических выгод, так и для повышения своей ценности как партнера в глазах Запада.
Поначалу эта политика имела успех. Президент Путин совершил сенсационный визит в КНДР накануне саммита "восьмерки" и привез своим западным коллегам "благую весть" о готовности Ким Чен Ира пойти на уступки в ракетном вопросе. Со своей стороны Ким Чен Ир совершил железнодорожное турне по России и проявил готовность участвовать в проекте Транскорейской железнодорожной магистрали, которая по замыслу Москвы, соединившись с Транссибом, должна способствовать развитию российского Дальнего Востока и Сибири.
Даже на этом этапе сотрудничество с Пхеньяном не было простым. Достаточно вспомнить, с какой легкостью северокорейский диктатор обратил в шутку свои обещания, данные российскому президенту. Власти КНДР откровенно оттягивали начало реализации железнодорожного проекта. Тем не менее Москва дала понять, что будет снисходительно относиться к этим "особенностям" своего нового партнера.
Серия откровенно провокационных шагов, предпринятых Пхеньяном начиная с октября прошлого года, свидетельствует о банкротстве нынешней политики Москвы. Ким Чен Ир наглядно продемонстрировал, что для него - как для Саддама Хусейна или в недавнем прошлом Слободана Милошевича - существует только один контрагент, с которым он готов считаться, - президент США. Северокорейскому режиму не нужны посредники и "переводчики" как таковые. Он не столько пользуется их услугами, сколько использует их самих.
В этой обстановке Москве нужно критически проанализировать свой недавний опыт и вновь скорректировать политику на корейском направлении. Российскому руководству следует попытаться ответить на следующие вопросы.
В чем состоят подлинные цели КНДР - в выбивании международной экономической помощи путем откровенного шантажа или в создании ядерного оружия, обеспеченного средствами доставки?
Насколько оправданной в долгосрочном плане является политика "умиротворения" Пхеньяна, фактически поощряющая шантаж с его стороны?
Насколько отвечает интересам России появление у КНДР ракетно-ядерного оружия - с учетом вероятных последствий для мира и безопасности в регионе?
Честные ответы на эти вопросы помогут разобраться с приоритетами российской внешней политики. К сожалению, несмотря на решительную смену курса после 11 сентября, в этой политике все еще отчасти сохраняется инерция "многополярного мира". В российском "внешнеполитическом сообществе" многие по-прежнему убеждены, что американское преобладание в мире является более серьезной угрозой безопасности России, чем распространение оружия массового уничтожения.
Это близорукий подход. Можно и нужно обсуждать политику Вашингтона, можно критиковать ее, пытаться воздействовать на американцев, предлагать лучшие варианты (в чем, кстати говоря, наиболее преуспели не Москва, Париж или Берлин, а Лондон), но нельзя без ущерба для собственных интересов игнорировать угрозы, исходящие от стран, стремящихся к обладанию оружием массового поражения.
Разумеется, наряду с общими принципами нераспространения существуют политические реальности, требующие индивидуального подхода в каждом конкретном случае. Так, хотя появление ядерного оружия у Индии и Пакистана в 1998 г. часто рассматривается как единая проблема, невозможно не видеть огромную разницу между оружием, находящимся в руках демократически избранного правительства, и "бомбой", которая в условиях внутриполитической нестабильности может оказаться в руках исламских экстремистов и террористов. Точно так же израильское ядерное оружие скорее стабилизирует ситуацию на Ближнем Востоке, а ОМП в руках Ирака - однозначно дестабилизирует.
Подобный подход можно критиковать за двойной стандарт, но в действительности он лишь отдает должное разнообразию политических реальностей. В корейском случае реальность такова, что ракетно-ядерные программы, какими бы мотивами ни руководствовался Пхеньян, провоцируют масштабную войну - при этом не обязательно конвенциональную - в непосредственной близости от территории России. Это россиян никак не может устроить, и этот вариант развития событий российское правительство должно предотвратить. Как?
Необходимо убедить Ким Чен Ира, с которым президент Путин и его полпред - генерал Пуликовский уже достаточно хорошо знакомы, в необходимости полного и окончательного отказа от любых программ, которые могут способствовать созданию в КНДР ядерного оружия. Ядерные реакторы и лаборатории должны быть демонтированы, а все объекты северокорейской ядерной инфраструктуры должны быть поставлены под жесткий международный контроль МАГАТЭ. Это не требования США. Это интересы России.
Пхеньян, который на протяжении последних недель и месяцев шагал в прямо противоположном направлении, разумеется, не захочет пойти на попятную. Северокорейскому руководству нужно помочь понять, что у него нет выбора. Ким Чен Ир, судя по тому, что о нем известно - в том числе от Пуликовского, - хорошо информирован об окружающем мире, способен к рациональному анализу и является, мягко говоря, жизнелюбом. Все это может помочь.
Вместо того чтобы играть в поддавки, как это случалось в Белграде и Багдаде (c плохими результатами), российское руководство должно дать понять Пхеньяну, что оно не будет защищать его. Это выбьет из рук КНДР любимый козырь всех международных шантажистов - расчет на раскол между постоянными членами Совбеза, прежде всего Россией и США.
В то же время надо признать, что Северная Корея нуждается в помощи, и ей нужно помочь. Как бы ни относиться к диктатуре, ответственной за голод и лишения бесправного 22-миллионного населения, никто не может быть заинтересован во внезапном крушении этого репрессивного режима. Речь идет не только и не столько об оказании материальной помощи. Еще важнее, чтобы Россия совместно с Китаем предложили бы Ким Чен Иру "стратегию выхода" из экономического тупика, в котором оказалась КНДР. Обеспечение "мягкой посадки" режима и, если удастся, его постепенной либерализации должно стать частью международной стратегии безопасности.
Изложенные выше рекомендации выглядят трудновыполнимыми. Кроме того, могут сказать, что существует опасность в один момент растерять весь капитал, приобретенный Россией в Пхеньяне. Что будет с железнодорожным проектом? Зря, значит, перекрывали Транссиб для пхеньянского литерного?
Однако, отказываться от рассмотрения сложившейся ситуации в Совете Безопасности ООН и от формулирования жесткого международного подхода к КНДР означает ставить США перед необходимостью односторонних действий. Существует вероятность того, что, справившись с проблемой в Багдаде, Вашингтон всерьез сосредоточится на Пхеньяне. Война на Дальнем Востоке, если она случится, похоронит не только Транскорейский проект.
Во времена Ельцина Москва пыталась использовать трудности, которые возникали у Вашингтона в общении с теми, кого американцы именовали изгоями, для ограничения сферы влияния США в мире. Белград, Багдад, Тегеран и другие должны были сдержать поступь геополитического наступления Америки и обеспечить России некоторую свободу маневра. Стратегия оказалась несостоятельной, символом ее банкротства стал косовский кризис, приведший к обвальной девальвации международного влияния РФ.
При нынешнем президенте, как представляется, Москва пытается выступать в качестве "специалиста по особо трудным случаям" в международной практике. Россия - единственный член "восьмерки", который сохраняет и развивает отношения с "неблагополучными" государствами. Это не обязательно предосудительно. Это может быть в определенном смысле полезно. Но это может и принести вред России и международному сообществу, если Москва будет продолжать играть в поддавки.
