"Yтро": Владимир Николаевич, 30 января на президиуме Госсовета обсуждался вопрос, стоит ли разрешать свободное обращение земель сельскохозяйственного назначения. Какова Ваша позиция по этому вопросу?
Владимир Федоткин: На мой взгляд, вопрос в не в том, разрешать или не разрешить продажу земли, а в том, что мы реально хотим сделать. Земля не может служить источником денег, она должна быть источником продуктов, которые кроме нее нам никто не даст. Поэтому мы должны стараться разумно брать их с земли больше, лучшего качества, а ее саму при этом не держать голодной. Практика показывает, что, к сожалению, за последние годы мы говорим не об эффективности сельского хозяйства, а о том, как бы взять деньги, чтобы прикрыть дыры в бюджете. Я понимаю, что можно пустить земли в оборот, можно получить деньги, можно их дать учителям, врачам. Но где потом взять продукты, если у нас земля будет использоваться не под сельхозугодия? Практика показала, что у нас уже 60-70% земель вне государственного ведения. Они находятся в акционерных обществах, бывших совхозах и колхозах с долевыми паями, отведены под садовые участки, есть немного фермеров. То есть форма собственности уже сменилась. По идее, земли можно даже продавать. Но повысилась ли от этого результативность? Нет.
"Y": Но когда человек становится безусловным собственником, он к делу относится иначе, разве не так?
В.Ф.: Быть собственником и быть хозяином - совершенно разные вещи. Сегодня можно сменить собственника, но хозяин от этого не появится: нет доступных кредитов, огромный диспаритет цен. Когда говорят о собственности, подразумевают одну цель - иметь побольше продуктов и подешевле. Все смены формы собственности пока показали, что в России это не получается.
Давайте сравним наших фермеров и западных. И там аренда, и здесь. И у нас, в принципе, фермер может продать землю. Но там почему-то результат лучший, они-то свои продукты вывозят, а мы даже не можем затраты окупить. У нас на бумаге числится 2300 фермеров, которые производят максимум 3% сельхозпродукции, и то не той, что планировали выращивать с самого начала. Мы думали, что зерновая отрасль останется в крупных хозяйствах, там есть тяжелая техника, севообороты, а фермеры будут заниматься животноводством или овощеводством. Но получилось наоборот: практически все они, на 75%, тянулись выращивать зерно. А то, что было проблемой, так ею и осталось, только все еще больше обострилось. На мой взгляд, вопрос об обороте земель искусственно переносится из той зоны, где надо решать, в ту зону, где решать не надо. Прежде надо решить, сможет ли тот, кто купит эти земли, наладить на них производство. Сможет ли он произвести в наших условиях нормальный хлеб, дешевое молоко, нужное мясо. Практика показывает, что нет. Проблема сегодня не в форме собственности. Сегодня главное - создать условия, при которых будет выгодно работать, производить продукты, которые бы покупались, а вырученные деньги снова пускать в производство. А вот этим как раз не занимаются. У нас обещают золотые горы, которые в наших условиях никто не получит. Запад придает значение не просто форме собственности, а выгодным экономическим условиям. Америка в гектар вкладывает 79 долларов дотаций, а мы в 1999 году вкладывали 6 долларов. Не стоит забывать, что Америка южнее нас, там лучше природно-климатические условия. Мы в Рязанской области на основе анализа последних пятидесяти лет пришли к выводу, что как минимум три года из каждых пяти лет - неблагоприятные: либо засушливые, либо дождливые.
"Y": Что же тогда делать? Только на погоду пенять?
В.Ф.: Сегодня не государство регулирует экономические условия жизни, как в любой стране, а крупные частные корпорации, особенно топливно-сырьевые. Прежде всего, если мы хотим выжить, надо, чтобы государство регулировало базовые вещи. Например, цены на топливно-энергетические ресурсы. К сожалению, Михаил Касьянов сказал: "Нет, мы этого делать не будем". В этом случае дальнейший разговор теряет смысл. В Рязанской области за последние годы в АПК сделано многое. Стало намного больше прибыльных хозяйств, возрастают надои молока, урожайность растет. Но нас это все равно не устраивает. Долги крестьян составляют 2,2 млрд. рублей. Мы прикинули: крестьяне сейчас отдать практически ничего не могут. Сегодня за долги у них можно отобрать каждый третий гектар земли. В прошлом году было принято постановление правительства Российской Федерации о том, что отменяются льготы для сельхозтоваропроизводителей по уплате за электроэнергию. Долги уже огромные, плюс к этому надо добавить 100% оплату селом электроэнергии, которую село не потянет, - это же 50 млн. рублей. А цены на продукты повышать уже нельзя, их и так никто не покупает из-за отсутствия у населения денег. Вот эти 50 млн. рублей лягут на долги. Ну, отключим мы все село, какой же тогда фермер, какой частник сможет работать на животноводческом комплексе, у себя на дворе с коровами, если нет электроэнергии? Он что, пятьдесят коров вручную подоить сможет? Да никто этого не сможет сделать. Ему сил не хватит, тут Гераклом надо быть тогда. То есть мы всех загоняем в нищету, в кабалу при любой форме собственности. Раньше в области было 25 предприятий "Агропромсервис", занимавшихся ремонтом техники. Сегодня они нужны как никогда, ибо покупать новую технику не по карману. Так вот, за девяностые годы от 25 предприятий осталось два. Подчас ремонтируют технику в долг. Но из-за того, что крестьяне должны им огромные деньги, сервисы в свою очередь должны в федеральный бюджет. И сейчас вопрос стоит так, что эти сервисы надо банкротить, уничтожать. Я поднял этот вопрос на заседании правительства. Касьянов же сказал: "Платить долги в федеральный бюджет - это святое дело". Я согласен, но пусть тогда "Агропромсервису" заплатят за его работу. И таких моментов много.
"Y": Что тогда можно сделать сейчас?
В.Ф.: Во-первых, я предложил (и многие меня поддержали), заключать ежегодные соглашения между правительством и сельхозтоваропроизводителем о паритете цен. Например, мы договариваемся, что на 1 января цены такие-то и в течение года остаются на одном уровне. Крестьяне, пусть даже наши рязанские, обязуются по стабильным ценам продавать мясо, молоко, зерно, сахарную свеклу. Но при этом в течение года не меняются цены на горюче-смазочные материалы, на удобрения и на технику. Во-вторых, подчас нарушаются те требования, которые провозглашает правительство. Взять хотя бы пресловутый принцип свободного рынка. Сегодня у нас в областях практически только одна нефтебаза. То же самое с удобрениями. А где же выбор? Я убежден, как руководитель области, как ученый, как доктор экономических наук - не в собственности сейчас дело, а в общих здоровых условиях. Государство должно быть хозяином.
"Y": В конце марта будет год, как Владимир Путин стал президентом России. Что изменилось в области за этот год?
В.Ф.: В начале был всплеск надежд. Но я еще перед выборами спрашивал: сколько же можно нас обманывать, пусть он даст программу, которую я пойму. И тогда я на каждом углу буду говорить - надо его скорее выбирать. Но он программу не дал. За него проголосовали: после Ельцина пришел молодой, и все надеялись. Сейчас эта надежда быстро остывает, наступает разочарование. Предложили программу Грефа, но она полностью противоположна тому, что делают развитые страны. Я еще на встречах с Путиным несколько раз спрашивал, почему он обращается к помощи ученых западных стран. Да, там ученые хорошие, но там другая страна, там другая ситуация. Почему нельзя привлечь российскую академию наук, тот же самый Институт экономики Абалкина? Этих ученых на Запад зовут, им платят деньги за их лекции, за их идеи, а вы не зовете. Получается, что от нашего российского института экономики до Америки путь ближе, чем от того же института до Кремля, где на машине всего полчаса-то ехать. Что мешает их позвать, дать двум-трем нашим и западным группам задание - а потом посмотрите, что получается, у кого лучше. К сожалению, президент слушал, соглашался, понимал, но в своем отечестве нет пророков.
"Y": Прошлым летом Вы выступали против деления России на 7 округов. Как Вы сегодня оцениваете это решение? Что Вам дает институт полпредов?
В.Ф.: Пока это дополнительная узда для нас, дополнительные бумаги, дополнительные отчеты. Полпреды не наделены никакими полномочиями, у них нет никаких прав, финансов, возможностей. Да, сидит у нас Полтавченко. Он мне симпатичен, встречались мы с ним, у нас с ним одинаковые экономические взгляды, одинаковые тревоги, одинаковые подходы. С ним приятно работать, но у него нет никаких рычагов, и, в принципе, ему можно и не подчиняться. Фактически поставили еще одно промежуточное бюрократическое звено, которое без прав, без средств. Хотя есть со стороны того же Полтавченко энтузиазм. Есть желание что-то сделать. Перед полпредами поставили задачи, но возможностей никаких. Институт полпредов подчиняется президенту, а решать задачи должен с правительством. А для правительства полпреды - пасынки, чужие дети. Они их не назначали, не учреждали, с ними ничего не решишь. Возможно, что со временем они станут мальчиками для битья. Со временем, может, кого-то и снимут. Но не с этого надо было начинать. Сегодня полпреды неоправданны, не готовы, у них нет даже возможности для работы. Они не нужны. Нужно ставить другие задачи.
"Y": Как Вы оцениваете новый порядок формирования Совета Федерации?
В.Ф.: Чем силен Совет Федерации? Тем, что мы едем с мест. Мы каждый день с утра до вечера занимаемся проблемами регионов. Ко мне приходят люди, критикуют или подсказывают, как работать. И когда я приезжаю сюда, я уже собран, знаю, что поеду через три дня назад и расскажу людям о том, что сделал. С новым порядком формирования СФ выбранные представители потеряют главное свое преимущество. Человек, постоянно находящийся в Москве, уже не станет каждый день вариться в нашей каше. У него чутье притупится, он не поймет всю остроту проблем, их тяжесть. А все потому, что видеть эти проблемы он будет раз в полгода. И конечно, он уже не станет замечать тех опасностей, которые мы видим в законе, когда не соглашаемся с Государственной думой. Когда человек будет все время ходить по московскому асфальту, а приезжать в Рязань раз в три месяца, чтобы выступить по телевизору на тридцать минут, он вольно или невольно такие ошибки в законе пропустит, а это нам потом ой как больно аукнется. Поэтому я думаю, формирование Совета Федерации в таком составе - шаг назад, и шаг большой. Дублирование Госдумы ни к чему хорошему не приведет. Ни в коем случае нельзя было разрывать каждодневную связь между территорией и формированием закона. Закон сформировал - потом изменить его тяжелее будет.
"Y": Недавно пошли разговоры о том, что Совет Федерации следует разделить на фракции, как это сделано в Госдуме. Как Вы оцениваете подобную возможность?
В.Ф.: Я приведу в пример нашу областную думу. Туда пришли и коммунисты (человек семь), и аграрии, и другие. Мы собрались и решили, что не будем создавать фракции. Ведь людям не важно, кто ты: аграрий, коммунист, красный или белый. Им нужен нормальный транспорт с нормальным билетом, чтобы был бы и свет, за который можно платить, дешевая квартплата, отопление и прочее. Главное, чтобы люди жили лучше. Чтоб могли работать и крупные предприятия, и бизнесмены, и фермеры, и крестьяне. Если они лучше живут, лучше работают - мы свои должности оправдываем. И четыре года не было фракций. Мы никого не обязывали голосовать группами, каждый голосовал так, как он считал нужным. Если мы чего-то не делаем, то фракции не помогут. Но, с другой стороны, иногда надо показать, что если человек идет с какими-то убеждениями, а потом вдруг меняет свою позицию, нужно, чтобы это было всем видно. Совет Федерации - не детский сад, человек должен нести государственную ответственность. Если тебя отправили с какой-то программой, то ты должен проводить здесь эту программу. А если ты меняешь взгляды на ходу, то значит вносишь дезорганизацию в общую линию, которая должна проводиться в государстве. Так что в поднятом Вами вопросе есть и плюсы и минусы.
YTRO.ru, Екатерина Милованова
13 Февраля 2001 г.
http://www.novyeludi.ru/articles/other/032.shtml
Док. 491504
Перв. публик.: 13.02.01
Последн. ред.: 17.09.08
Число обращений: 275
Федоткин Владимир Николаевич
|
