Главный редактор Ведомостей Леонид Бершидский - один из основных виновников успеха газеты "Ведомости". Каким был его профессиональный путь, как он достиг сегодняшнего успеха? Он говорит, что ему просто повезло, что просто ему попадались на пути хорошие люди. Не очень-то верится в чистое везенье, несомненно его карьера - в первую очередь, его личная заслуга. Ему нравится то, что он делает. Он говорит, это легко. Представляя масштаб Ведомостей, кажется что он шутит. Хотя, во время беседы с ним, кажется, что и правда: все очень легко, увлекательно и совершенно без проблем.
Газета "Ведомости" - объективное отражение действительности. Каждый день самые актуальные события в политической и экономической жизни нашей страны и мира. Одна из самых авторитетных газет, издающаяся совместно с The Wall Street Journal и Financial Times.
"Ведомости" возникли совсем недавно, чуть больше двух лет назад, однако сейчас это одно из самых известных деловых и общественно-политических изданий, стоящее в одном ряду с такими гигантами как Известия, Коммерсант, Время новостей и др. Кто стоял у истоков проекта? Кто ежедневно поддерживает жизнеспособность издания? Людям, регулярно читающим прессу, несомненно интересна история "Ведомостей" и людей делающих это издание.
Главный редактор Ведомостей Леонид Бершидский - один из основных виновников успеха газеты. Каким был его профессиональный путь, как он достиг сегодняшнего успеха? Он говорит, что ему просто повезло, что просто ему попадались на пути хорошие люди. Не очень-то верится в чистое везенье, несомненно его карьера - в первую очередь, его личная заслуга. Ему нравится то, что он делает. Он говорит, это легко. Представляя масштаб Ведомостей, кажется что он шутит. Хотя, во время беседы с ним, кажется, что и правда: все очень легко, увлекательно и совершенно без проблем.
Внешне Леонид мало отличается от наших однокурсников, по нему не скажешь, что он - главный редактор "Ведомостей". И в редакции все просто, без лишнего пафоса. Все двери нараспашку, ходят туда-сюда люди, мило и уютно. У него наверняка много работы, но такое чувство, что он никуда не спешит. Что ж, должно быть очень интересно, и мы решили разузнать всё начиная с самого начала.
@: Леонид, мы хотели бы узнать про Ваш жизненный путь с самого начала: где Вы родились, кто Ваши родители?
Л. Б.: Родился я 29 лет назад в Москве. Мать - инженер строитель, была среди строителей Останкинской башни, а отец программист, эмигрировал в Израиль еще в 74 году.
@: Откуда возникла такая мечта стать журналистом?
Л. Б.: Я хотел быть журналистом, еще когда учился в школе. Видимо, книг начитался. Во всем этом была какая-то романтика, которая в Советском Союзе была не очень доступна, то есть я с трудом себе представлял репортажи с БАМа в качестве романтических. Поэтому когда я окончил школу, то сначала я решил заниматься переводом, поступал неудачно на филологический факультет МГУ. Потом год работал. Где только ни работал: был техником-строителем, работал на ЗИЛе токарем, в банке был кассиром.
Потом поступил на вечернее отделение в Институт иностранных языков им. Мориса Тореза (сегодня - МГЛУ - Московский государственный лингвистический университет - прим. ред.). Там я спокойно учился, делал какие-то переводы.
Мой друг, Саша Гордеев, который сейчас работает моим заместителем, уже к тому времени был журналистом, он работал на Немецкую волну, Свободу, на какие-то диссидентские издания, ходил на демонстрации. И вот как-то сидим мы с ним в кафе "Виру", что рядом с институтом, пьем коктейль, и он мне говорит: "Слушай, не хочешь поработать в московском бюро Financial Times, там переводчик в отпуск ушел и у них сейчас есть вакансия". Я в тот же день поехал наниматься на работу, и меня взяли. Это была временная работа - на месяц. Работать было интересно: нужно было просматривать русские газеты и составлять для шефа бюро summary того, что в них было. Мне это все показалось любопытным. И я подумал, не заняться ли мне этим на более постоянной основе, тем более что для иностранных газет можно было писать практически все что угодно.
И я начал обзванивать бюро всяких иностранных СМИ - телекомпаний, газет, и спрашивать их, не нужен ли им переводчик. Периодически оказывалось, что нужен, потому что тогда как раз этим бюро разрешили нанимать людей не из УПДК, которые должны были известно где отчитываться, а просто людей с улицы. А поскольку, где этих людей с улицы брать, бюро по большей части не знали, то когда ты сам звонил и предлагался, то открывалась возможность легко попасть туда на работу.
@: А какие языки Вы знаете?
Л. Б.: Английский и французский. Но работа была, конечно, на английском языке, потому что с французским тогда в Москве было очень мало работы, да и сейчас, по-моему, тоже.
Так вот я и попал на последний съезд КПСС, который я переводил и делал какую-то продюсерскую работу для телекомпании BBC. Еще были поездки, какая-то временная работа в разных бюро. Потом, наконец, я нашел постоянную работу в бюро газеты Philadelphia Inquirer. Это американская городская газета, которая выходит в Филадельфии в хороший день тиражом больше миллиона. Я сначала начал переводить. Шефу понравилось, как я работал, потому что я старался, сидел в бюро ночами. Потом он мне разрешил понемногу писать. Редактировал меня поначалу, объяснял как чего делается. И когда мои статьи попадали в редакцию в Филадельфии, они уже были прочитаны шефом и, видимо, казались гораздо лучше, чем я изначально их сдавал.
@: Как звали шефа бюро?
Л. Б.: Фен Монтейн (Fen Montaigne). Он с тех пор перестал быть репортером, он пишет книги, какие-то большие статьи для National Geographic.
У него я проработал три года. На третьем курсе я бросил институт, потому что работы было очень много. В то время многие так делали. Деньги зарабатывать считалось важнее, чем учиться.
@: Так и не доучились?
Л. Б.: После того, как я 3 года проработал в бюро Philadelphia Inquirer, я предпринял вторую попытку учиться и поехал для этого в Америку. Я сдал тесты в Калифорнийский государственный университет, мне дали стипендию. Но из этого тоже ничего не получилось. Я там пытался избавиться ото всех этих журналистских дел и стать программистом.
@: Как возникло такое решение: стать программистом, да еще в США?
Л. Б.: После первого переворота 91 года все в России как-то стало гнить. Поначалу, как и у всех, у меня были надежды, что страна будет меняться, все станет более цивилизованным. Но первые пару лет была вот эта вся гниль, воровство кругом, все это было как-то противно, и я, честно говоря, думал стать программистом и остаться в Америке. Но уже к концу моего первого года в Калифорнийском университете, а именно в октябре 93 года в России произошел еще один переворот. Мне стало ужасно обидно, что я не в России, потому что друзья участвовали в этих событиях, прорывались в Белый дом - все это было действительно интересно. А я увидел по CNN, как все это происходит. Мне показалось, что я пропустил что-то важное, что сейчас вот, может быть, начнется какое-то реальное изменение ситуации в стране.
И тогда я стал искать в Москве работу по телефону, прозвонил какую-то страшную кучу денег, залез в долги, но работу нашел. Меня взяли переводчиком в московское бюро Newsweek. Самое сложное было уговорить шефа бюро дать мне денег, чтобы выбраться из Америки. Мне перевели первую зарплату, чтобы я купил билет и добрался до Москвы. Потом, естественно, месяц мне не платили, и жил я вообще непонятно как. В Newsweek сначала работал переводчиком, потом начал писать. Там я проработал где-то год, потом ушел в Moscow Times, которую издает Independent Media. В Moscow Times я был репортером в разных отделах: в бизнесе, в политике. Еще где-то через полтора года издатели решили сделать газету Капитал. Сначала была попытка сделать экономическую газету, некий противовес Коммерсанту, только по западному образцу. Но идея не пошла абсолютно, пришлось ее на ходу переориентировать, превращать в газету про карьеру, менеджмент, т.е. фактически про рынок труда. К тому моменту, как мы ее переориентировали, и она стала в каком-то смысле жизнеспособной, стала приносить какие-то деньги, случился кризис 1998 года - пришлось ее закрыть. Но мы к тому времени уже вели переговоры с Wall Street Journal, который хотел делать русское издание под названием The Wall Street Journal Россия. Впоследствии эта идея трансформировалась в Ведомости, потому что к процессу подключилась Financial Times. Перед тем, как стать редактором газеты Ведомости, я еще несколько месяцев редактировал раздел бизнеса в Moscow Times, чтобы вспомнить, что такое ежедневные новости.
@: В каком году возникли Ведомости?
Л. Б.: Мы начали серьезно работать над газетой с января 99 года. Сделали несколько версий газеты, испытывали их в фокус-группах. С трудом пришли к какой-то формуле, которая стала приемлема. После кризиса еще достаточно много народу в других изданиях были недовольны своей работой, потому что где-то им не платили, где-то были другие трудности, поэтому многие хотели поменять работу. И нам достаточно легко было собрать хорошую команду. Мало того, в тот же момент Березовский купил Коммерсант. Так что момент для нашего появления был отличный.
@: Каким образом The Wall Street Journal сошлись с Financial Times в вашем проекте?
Л. Б.: В целом это заслуга Дерка Сауэра, издателя Moscow Times и главы Independent Media. Financial Times и Wall Street Journal затевали с ним сепаратные переговоры. У FT развалился проект с Известиями, потому что Известия к тому моменту уже принадлежали Онэксиму, и FT было трудно с ними работать. А у Independent Media есть опыт запуска таких иностранных изданий, как Cosmopolitan, Playboy и пр. И, видимо, The Wall Street Journal и FT рассудили одинаково, что если IM запустили журналы, то почему бы не попробовать запустить газету. Пришли они порознь, но потом выяснилось, что бороться друг против друга они не хотят, и легче объединить усилия. Дерк убедил их в том, что надо попробовать, и это по сей день единственный проект, в котором они вместе работают, - в остальном мире они конкурируют. Россия - уникальная страна.
@: Леонид, кто оказал наибольшее влияние на Ваш профессиональный путь?
Л. Б.: У меня всегда были очень хорошие учителя, то есть люди, которые объясняли мне, как чего делается. Фен Монтейн из Philadelphia Inquirer, первый редактор Moscow Times Марк Чемпион, который сейчас работает в The Wall Street Journal в Лондоне, очень многому меня научили. В плане какого-то управления - тут достаточно просто посмотреть на то, как работает Дерк Сауэр.
@: Ваша карьера - Ваша личная заслуга или набор случайностей?
Л. Б.: Во-первых, цепь случайностей, конечно. Любая карьера - это цепь случайностей. Во-вторых, это то, что по дороге на меня тратили время люди, которым было, что показать. Тоже очень удачно. Я всегда оказывался в нужное время в нужном месте.
@: Есть ли у Вас свободное время и как вы его используете?
Л. Б.: Свободное время какое-то бывает, я стараюсь читать на английском, французском, чтобы не забывать языки.
@: У Вас есть любимые книги, писатели?
Л. Б.: Я не уверен, что эти имена вам о чем то скажут. В основном это современные англоговорящие авторы. Корангессан Бойл (T. Coraghessan Boyle), Томас Пинчет.
@: В кино ходите?
Л. Б.: Да, у меня есть любимый фильм: "Пес призрак: путь самурая". Я вообще считаю, что журналист - это самурай.
@: Что бы Вы могли посоветовать тем, кто хочет чего-то добиться?
Л. Б.: Сейчас я, конечно, никому не посоветую недоучиваться, теоретическая база становится намного важнее, чем в то время, когда я начинал. Сегодня необходимо окончить какую-нибудь бизнес школу в Америке или Европе.
Наш издатель, член совета директоров Independent Media Михаил Дубик, который раньше работал со мной в Moscow Times репортером, окончил бизнес-школу INSEAD (Франция). Там создается такая сеть контактов, которая потом совсем не вредит. Мало того, он привез из Франции множество практических знаний, которые раньше в России не применялись. Там за год объясняют такие вещи, которые тебе пришлось бы на собственном опыте изучать несколько лет.
Так что я радикально неправильно сделал, что не доучился до конца. С другой стороны, ни в коем случае нельзя упускать момент. Когда ты чувствуешь какую-то перемену на рынке или вокруг, то нужно все бросать и хватать, а то потом будешь кусать локти. Нужно стараться не теряться из виду у людей, которым ты можешь понадобиться, которые тебе могут понадобиться. Нужно следить за тем, что делается вокруг. Иногда у некоторых людей возникает соблазн погрязнуть в академической жизни - не стоит. Тут нужна какая-то середина.
@: Есть желание поучиться?
Л. Б.: Так надо будет тогда все бросить на кого-то. Конечно, хочется. Есть такой курс в Гарварде: на год приезжаешь в Гарвард и можешь заниматься тем, чем хочешь. Берешь любые курсы. Можно ходить на любые лекции. Хочешь выучить древнегреческий - сиди учи древнегреческий. Хочешь доучить то, чего раньше не успел - пожалуйста. Делается это для журналистов, которые находятся в середине своей карьеры. Очень интересно самому придумывать себе программу.
@: Дорогое удвольствие?
Л. Б.: Стоит около $25 000. По большей части люди, конечно, едут туда не за свои деньги: либо стипендия, либо грант.
@: Какие Ваши планы? Будете дальше редактором или, может, станете управленцем?
Л. Б.: Для того чтобы стать управленцем, у меня нет образовательного бэкграунда, а редактор я достаточно приличный. И пока не вижу, где я еще могу пригодиться.
@: Довольны?
Л. Б.: А как же. На самом деле, мне повезло несказанно.
@: Есть какие-то проекты?
Л. Б.: Да, конечно, вокруг "Ведомостей" будут делаться кое-какие проекты. Приложения, другие издания. Хотя сейчас об этом нечего и говорить, потому что бизнес-план пока не выполнен. Сейчас мне хочется показать, что ежедневная газета в России может делать деньги. Мы уже достаточно близко к этому подошли.
@: Леонид, как вы видите будущее СМИ? Сейчас приобретают популярность интернет-издания, будет ли падать популярность печатных изданий? Или появится некий гибрид?
Л. Б.: Гибрид сейчас имеет место. Вот мы - гибрид. У нас есть газета, у нас есть сайт, который в Rambler в этой категории СМИ занимает 35 место. Выше там есть пара-тройка печатных изданий, остальное все собственно интернет-СМИ. Но они только там на первых местах стоят, аудитория у них пока жалкая, и все эти интернет-СМИ сейчас скорее нужно рассматривать как PR-инструмент, чем как реальные СМИ. До тех пор пока на первые позиции не пробьются люди, которые всерьез следят за интернетом, эти все вещи не начнут реально работать. Интернет-СМИ даже в Америке послабее печатных, несмотря на то, что там все интернетом пользуются. За печатными изданиями все-таки стоят столетние традиции. Не говоря уже о том, что читать намного удобнее на бумаге. Сетевые СМИ будут скорее подспорьем печатным. Когда-нибудь, видимо, разовьется такая замечательная технология, когда на улицах будут стоять автоматы, и можно будет распечатать там свою любимую газету в том же формате, в каком ты ее привык читать. Пока это стоит очень дорого, но когда-нибудь будет дешево.
@: В "@кции" мы уделяем большое внимание фондовому рынку. Считаете ли вы, что СМИ, в том числе Ведомости, оказывают большое влияние на этот рынок и могут им манипулировать?
Л. Б.: Да даже как-то и не досуг им манипулировать, он такой жалкий у нас пока. Потом, когда будет большой рынок, конечно, то, что пишут в газетах, будет оказывать очень серьезное влияние, как можно убедиться на примере FT и Wall Street Journal. Там даже существуют иные этические нормы для журналистов: ни ты, ни твои родственники не могут торговать акциями компаний, про которые ты пишешь. Ясное дело, что влияние СМИ на фондовый рынок абсолютно прямое и явное. Но в России рынок существует для настолько ограниченного числа профессионалов, что не имеет смысла писать про него, писать про динамику курса. Когда у тебя активно торгуются 6-7 бумаг, то это не рынок, а так пока - игры.
Вот такой вполне здравый взгляд на наш рынок, здравый взгляд на будущее и на успех. Что ж, нам есть к чему стремиться, на чьих ошибках учиться, и чьему примеру следовать.
http://career.akzia.ru/school/03-07-2001/1.html
Док. 487061
Перв. публик.: 03.07.01
Последн. ред.: 09.09.08
Число обращений: 338
Бершидский Леонид Давидович
|
