Пять лет и вся жизнь. Штрихи к портрету Е.Н. КабловаНазад
Пять лет и вся жизнь. Штрихи к портрету Е.Н. Каблова
Однажды вечером во Всероссийский институт авиационных материалов позвонили из Совета безопасности РФ.
- Евгений Николаевич, как вы знаете, в страну прибыл помощник президента США по национальной безопасности. Мы бы хотели показать ему ваш институт. Не возражаете? Тогда завтра ждите.
Американского гостя сопровождал тогдашний секретарь Совета безопасности С.Б.Иванов. Каблов радушно встретил высоких гостей, познакомил с богатой историей института, показал современную базу, образцы ценнейших разработок, собранных на постоянно действующей выставке.
Заокеанский гость был поражен. В книге отзывов почетных посетителей он удивлялся, как при стольких годах развала экономики удалось сохранить знаменитый институт.
В самом деле, как? Ведь за пять лет, в течение которых Каблов руководит институтом, он вывел учреждение из глубокого кризиса, уберег от нависшего, как Дамоклов меч, банкротства, сохранил опытные кадры, защитил институтскую собственность от беззастенчивого расхищения. Осуществить все это, конечно же, было неимоверно трудно. Но к этим тяжелейшим пяти годам он шел всю свою сознательную жизнь, исподволь набираясь знании, опыта, закаляя волю, характер, приобретая навыки работы с людьми.
Он родился 14 февраля 1952 года в затерявшемся в дремучих лесах Мордовии поселке Муханово, с вековыми деревьями, подступавшими прямо к полноводной и широкой Оке. Когда-то этим селением владели дворяне Новосильцевы. Они построили винокуренный завод, разбили чудесный парк, примыкавший непосредственно к барской усадьбе.
В годы Советской власти в поселке возник большой леспромхоз, специализировавшийся на добыче из сосен смолы для канифоли, которую использовали для оборонных нужд.
Детство Евгения прошло, в сущности, в лесу, среди живописной природы, вдали от крупных городов и промышленных центров. До шестого класса мальчик учился в поселковой школе, где директорствовал его отец. Николай Дмитриевич в 41-м добровольцем ушел на фронт, вернулся в 47-м капитаном-артиллеристом. Начал учительствовать. Но начальная школа инициативному и энергичному коммунисту, вступившему в партию под Москвой в 41-м, не давала простора. Потому построил 8-милетку, возвел еще несколько зданий.
Теперь, казалось, живи спокойно, работай. Да где там! Его скоро заметили наверху и предложили возглавить сельскохозяйственный техникум, что располагался в небольшом, всего на шесть тысяч жителей, городке Темникове. Там Евгений и закончил в 1969-м среднюю школу. Причем, - на "отлично". Да золотую медаль не дали: в одной четверти как-то проскочила "четверка".
Кое-кто советовал: пусть отец позвонит директору школы, попросит, парень ведь достоин медали. Да разве отец поступится своими принципами? Ни за что.
Конечно, в глубине души Евгению было обидно. Сколько лет был отличником. И без медали... Потом, поразмыслив, успокоился: в конце концов не медаль определяет готовность к поступлению в институт, а знания. А они у него есть.
Но куда поступать? В те годы космические корабли один за другим стартовали во Вселенную, огромные пассажирские лайнеры и военные самолеты поражали воображение: одни - своими размерами, другие - сверхзвуковыми скоростями и боевыми возможностями. Какое-то необъяснимое чувство влекло парня к авиации. Многие же его одноклассники стремились в Мордовский университет. Он свой, родной и рядом. А Евгений - в Москву, в авиационно-технологический институт им. К.Э.Циолковского (МАТИ).
Приехал в столицу, подал документы.
- Шансов у вас мало, - сказал секретарь приемной комиссии. - Конкурс у нас приличный. Может, пойдете на вечернее отделение или в филиал?
- Нет-нет, я попробую сюда.
Начал готовиться к вступительным экзаменам - серьезно, основательно и... только самостоятельно. Никаких тебе консультаций, мельканий перед будущими экзаменаторами. Условия для подготовки были хорошие: сестра предоставила ему свою квартиру в Люберцах, уехав на время к родителям.
Первый экзамен по математике сдал на "отлично". Сразу на душе стало легче. Второй - тоже "отлично". И по всем остальным - "пятерки". Вот только экзамен по химии заставил поволноваться. Когда он решил уравнение по балансу кислорода так, как учили в школе, его спросили:
- А почему вы это уравнение сделали не по методике МАТИ?
- Я не знаю вашей методики.
- Но ведь на консультациях мы вас знакомили?
- Консультации я не посещал.
- Надо было ходить, - упрекнул экзаменатор и поставил "четверку".
С.Б.Иванов и Е.Н.Каблов (слева) осматривают экспонаты постоянно действующей выставки в ВИАМв.
Потом был последний непрофилирующий экзамен по русскому языку.
Каков его результат, Евгений не знал. В институт поехал отец, прикативший из Мордовии на автомашине. Он посмотрел списки, не осиливших сочинение абитуриентов, и, не найдя в них сына, понял: зачислен в студенты. И тут же позвонил в Люберцы, поздравил его.
Евгения и еще одиннадцать новоиспеченных студентов поселили в большой, похожей на солдатскую казарму, комнату общежития. Никакого уюта, никакой возможности заниматься. Увлекались кто чем: картами, вином, бренчанием на гитаре. Зарождалась тревога: если не сменить обстановку, вуз ему не закончить. Надо было что-то предпринимать.
Вместе с товарищем, который тоже хотел учиться, обратились к начальству перевести в другую комнату. Им пошли навстречу и, добавив еще троих, поселили в отдельной комнате. Из пяти человек, впервые перешагнувших порог этой комнаты, только двое закончили МАТИ. И так сложилась судьба, что через много лет эти двое стали одновременно членами-корреспондентами Российской академии наук - Евгений Николаевич Каблов и Александр Анатольевич Ильин...
С детства выработанные трудолюбие и усидчивость помогли ему учиться в институте. По всем предметам, что преподавались в МАТИ, у Евгения были только отличные оценки, что дало ему возможность получать Ленинскую стипендию. Когда денег не хватало, вместе с другими студентами шел на соседнюю плодоовощную базу подработать или в речной порт выгружать рыбу. Иногда подбрасывали кое-что родители, но он никогда средств у них не просил.
Когда пришло время дипломного проекта, выбрал тему, связанную с повышением прочности и пластичности алюминиевых сплавов за счет модифицирования . Руководил проектом известный ученый Алексей Петрович Гудченко, который решил проблему растворимости водорода в алюминиевых сплавах и показал, каким образом контролировать в них водород.
Дипломный проект Евгений защитил на "отлично". Разработанная им технология позволила существенно повысить прочность и пластичность литейных алюминиевых сплавов. Работа настолько была интересной, что главный металлург Балашихинского химического завода внедрил ее на серийном предприятии.
Но однажды произошел неприятный случай, в результате которого Евгений мог остаться без глаз.
- Как-то мы изготовили песчаные формы, в которые заливается сплав. Уезжая на футбол, я попросил лаборанта Володю Быченкова поставить их в сушило, чтобы удалить влагу, - рассказывал мне Евгений Николаевич. - Ведь при соединении расплавленного алюминия с влагой образуется водород и происходит взрыв металла. Утром надо было прийти пораньше, расплавить металл.
Я пришел, напилил сплав, загрузил в печь шихту, расплавил и стал сливать в форму. Я, как чувствовал, что сейчас что-то произойдет и на всякий случай отвернул лицо в сторону. В это время из формы на меня выплеснулся алюминий. Хорошо, что у меня были густые волосы, они обгорели, но лицо раскаленный металл не задел.
Оказалось, что Быченков формы в сушило не поставил, в них на дне скопилась влага, и когда жидкий алюминий соединился с ней, произошел выброс. Этот случай убедил меня: доверяй людям, но и проверяй. Это для меня закон.
Суть диплома, проще говоря, в том, что я предложил готовить модификатор не методом электролиза, а методом вакуумного сплавления. Тогда содержание водорода в ней будет минимально, а качество хорошее. Потом вся алюминие-во-стронциевая лигатура стала делаться методом вакуумного сплавления.
Предложенная технология и модификатор обеспечили сохранение эффекта модифицирования литейных алюминиевых сплавов до 4-х часов, вместо 20-ти минут, что имело большое значение для промышленных технологий разливки алюминиевых сплавов.
НЕОЖИДАННОЕ ПРОТИВОСТОЯНИЕ
После защиты диплома состоялось распределение. Каблову, закончившему институт с красным дипломом, предложили на выбор: либо ВИАМ, либо непосредственно на кафедре готовить диссертацию.
Он уже многое знал о престижном ВИАМе. О нем часто рассказывал Гудченко. Именно он сообщил Евгению, что там работает прекрасный специалист в области алюминиевых сплавов профессор Мориц Борисович Альтман. Молодой выпускник выбрал ВИАМ. Окрыленный радужными перспективами заниматься выбранной, как ему казалось, навсегда темой, он пришел в ВИАМ. А тут его ожидали труднопреодолимые препятствия, глубокие разочарования, многодневные переживания и стрессы.
В первую же встречу на новом месте он сказал заместителю начальника института по кадрам Николаю Сергеевичу Николаеву, что пришел работать в лабораторию профессора Альтмана.
- Молодой человек, вас уже определили в другую лабораторию, - прервал его Николаев. - Будете заниматься жаропрочными сплавами, точнее литыми лопатками газотурбинных двигателей.
- Я пришел работать в лабораторию алюминиевых сплавов, - возразил он. -Меня пригласил профессор Альтман. Я у него хочу завершить работу над диссертацией.
Николаев стоял на своем.
- Приказ уже издан. Сейчас в нашем двигателестроении проблема с литыми лопатками, поэтому надо идти работать туда.
- Пять лет я изучал алюминиевые сплавы и не занимался жаропрочными материалами.
- Есть приказ и вы должны идти работать, - заключил беседу Николаев.
Помочь выпускнику МАТИ пытался профессор Альтман. Он пошел к начальнику института члену-корреспонденту Академии наук СССР генерал-майору авиации Алексею Тихоновичу Туманову и попросил его разрядить создавшуюся ситуацию. Однако безуспешно. Тогда Альтман позвонил Гудченко.
- Алексей Петрович, я сделал все, что мог. К сожалению, не удалось. Дело в том, что было серьезное постановление коллегии министерства и решено укреплять это звено. Двигатель не работает даже 100 часов, лопатки разрушаются...
Евгений заупрямился и решил в институт не ходить. Но жить-то на что-то надо, ведь у него семья. Устроился грузчиком в винный отдел магазина. Через неделю понял: не его это дело. Постоянные выпивки, ссоры. Попросился в бакалею: грузил макароны, сахар, муку. Стало спокойнее.
Вскоре появился участковый, спросил:
- Молодой человек, вы намерены идти в институт? Вы не работаете по распределению. Смотрите, потеряете диплом.
Пришлось вновь пойти на беседу к зам.начальника института. На этот раз тот смягчился, пообещал:
- Поработайте месяца три и мы переведем вас в лабораторию Альтмана. Поверьте мне. Нам надо отчитаться перед министерством. - И Николаев провел Каб-лова по территории института, показал научно-исследовательскую экспериментальную базу. Потом привел его к приемной с табличкой на двери "Академик С.Т.Кишкин".
-Я не предполагал, - вспоминает Евгений Николаевич, - что судьба сведет меня с академиком Сергеем Тимофеевичем Кишкиным. Это он создал в Советском Союзе жаропрочные материалы, это он высказал идею, что лопатки турбины должны быть сделаны из литейных жаропрочных сплавов.
Каблова привели в кабинет ученого. Огромный стол завален различными бумагами, книгами. За ним сидел худощавый седой человек. Он стал рассказывать вошедшему, насколько перспективна и интересная работа, которую ему предлагают.
- Но я сделал работу по алюминиевым сплавам, - попытался возразить Евгений.
- Это хорошо, - согласился Кишкин. -Но сейчас важно решить проблему жаропрочных сплавов, чтобы литые лопатки работали нормально. - Он помолчал, видимо, о чем-то вспоминая.
Молчал и Евгений. Наконец, Сергей Тимофеевич продолжил:
- Однажды меня вызвал Сталин и сказал: "Товарищ Кишкин, надо сделать броню. Нужно защитить летчиков и самолет". В это время против меня поднялась кампания: мол, я, по мнению ряда ученых, высказал ошибочную идею, что мартенсит мягкий. По логике, мне надо было защищаться, вступить в полемику, доказывать, убеждать. Но я не стал тратить свои силы, энергию, ибо мне поручено важнейшее задание - сделать броню. И я с моим коллегой Николаем Митрофано-вичем Скляровым стали делать броню и сделали... Ил-2, наш знаменитый штурмовик, был защищен".
"К чему он мне это напомнил? - мелькнуло в голове вчерашнего студента. -Параллель с сегодняшней ситуацией с лопатками? Возможно... Тогда время было тяжелейшим. Все было подчинено защите страны". И известная награда за создание брони: Сталинская премия первой степени за 1942-й год. Кстати, первая государственная премия в ВИАМе.
И когда сегодня Евгений Каблов вспоминает эту беседу с академиком Кишки-ным, удивляется, насколько тот был прозорлив в то время. Ведь именно та работа, которую Кишкин поручал молодому выпускнику МАТИ, через несколько лет будет удостоена Государственной премии СССР. И он, Каблов, будет в числе лауреатов.
Но тогда, выйдя из кабинета Кишки-на, на вопрос Николаева, убедил ли его академик, ответил отрицательно.
- И все-таки идите работать туда, -бросил Николаев.
- Вы точно обещаете, что я вернусь к Альтману?
- Обещаю.
Выхода у Каблова не было, и он согласился.
Начальник лаборатории жаропрочных сплавов Василий Матвеевич Степанов, большой специалист в своей области, изложил новичку суть проблемы, над которой ему предстоит работать.
- Надо попытаться измельчить макроструктуру поверхности материала лопатки и сделать ее зерно однородным -начал Степанов. - Публикации в зарубежной печати были. И мы пробовали это исследовать, но ничего не получилось. А на Западе этот метод широко применяют. Займитесь этим.
- Начал с того, - рассказывал мне Евгений Николаевич, - что в Ленинской библиотеке изучил все публикации, касающиеся моей темы. В статьях писали, что введение соответствующего модификатора в состав керамики формы позволяет повысить выносливость и другие характеристики. Когда же мы заливали формы, у нас все характеристики падали. Я понял: причина наших неудач в том, что температура форм была не очень высокой. Поэтому предложил поднять температуру прокалки форм. И сразу же получили очень качественную мелкозернистую макроструктуру литой лопатки.
Я доложил своему начальнику Степанову, что предложенная технология модифицирования литейных жаропрочных сплавов существенно повысила выносливость и жаропрочность материала. Тот возразил:
"Этого не может быть! Вы не знаете теорию. Чем мельче зерно, тем хуже работают жаропрочные материалы. Это чепуха", - не унимался Степанов.
И в самом деле. По идее, при высоких температурах разрушение материалов идет по границе зерна. Чем меньше зерно, тем больше протяженность границ. То есть, по логике вещей, должно быть хуже. А у Каблова получалось лучше. Причина: в природе границ зерна. И он пошел к академику Кишкину.
- Сергей Тимофеевич, помогите оценить и понять строение границ зерен.
Кишкин порекомендовал обратиться к профессору С.З.Бокштейну. И уже они вместе исследовали технологию поверхностного модифицирования. Тонкие методы исследования показали, что удалось создать принципиально новую структуру граници зерен, которая позволяла повысить термоусталостные характеристики.
Разработанную технологию Каблов предложил главному инженеру 3-го главка МАП В.М.Толоконникову. Тот поддержал. И когда отлили первую партию лопаток на ММПО "Салют", поставили на двигатель и он прошел 100-часовые испытания, радости Каблова не было предела. Это был колоссальный успех. Министр П.В.Дементьев издал специальный приказ и все получили награды. Все, кроме Каблова: его в приказ забыли включить...
Между тем по приказу Дементьева новая технология литья быстро внедрялась на всех моторных заводах. Каблов разъезжал по стране и внедрял свое детище. А Дементьев, находясь тогда в больнице, регулярно требовал доклады о том, как идет внедрение нового метода.
Вскоре за проведение госиспытаний двигателя АЛ-31Ф Каблов в числе авторов получил Государственную премию СССР в области моторостроения.
Когда о новом методе узнал A.M. Люлька, он попросил начальника института Туманова прислать человека, который разбирается в сути проблемы. К генеральному конструктору "Сатурна" направили Каблова.
- Ну, заходи, хлопчик, - приветливо встретил его Архип Михайлович. - Расскажи про свое мудифицирование.
- Архип Михайлович, не мудифицирование, а модифицирование, - поправил выдающегося конструктора Каблов.
- Ну, ладно-ладно, иди, рассказывай.
Евгений изложил хозяину кабинета о преимуществах предложенного метода, об его эффекте.
- Все, я понял, - резюмировал Архип Михайлович. И тут же позвонил главному инженеру завода В.И. Межерицкому:
- К тебе придет молодой человек. Ты ему помоги сделать то, что он попросит.
На следующий день Каблов появился на "Сатурне", получл в свое распоряжение литейный участок и уже там начал осваивать свой метод на двигателе АЛ-31Ф, который устанавливался на Су-27.
В трудовой книжке Каблова есть запись о том, что в течение пяти лет он был секретарем парткома института. Когда ему предложили возглавить партийную организацию ВИАМа, Евгений Николаевич отказался. "Как так? - возмущались наверху. Мол, ваша кандидатура согласована в райкоме, в ЦК КПСС.
Через неделю вызывает начальник института Радий Евгеньевич Шалин: или согласие, или заявление на уход.
- Я не хочу уходить из ВИАМа, - взмолился Каблов. - Но если вопрос ставится так, я согласен побыть секретарем парткома один срок.
Вместо одного года Каблов возглавлял партком... пять лет.
В его жизни были и удачи, и огорчения, несправедливые упреки. Однажды потрещала лопатка одного из двигателей. Начальство, не разобравшись в причинах, обвинило автора метода. Между тем, лопатка была просто перегрета из-за того, что не хватило эффективности охлаждения. Требовалось доработать конструкцию охлаждения лопаток. Когда это сделали, двигатель прошел все испытания.
А жизнь, такая разная и непредсказуемая, шла своим чередом.
Каблов рос по службе, стал заместителем директора института по науке. В 91 -м упорно добивались ответа: посылал ли он телеграмму поддержки ГКЧП. Нет, не посылал. Многие жгли партбилеты, Каблов отказался. В партию он вступал сознательно, так как хотел быть похожим на своего отца, исключительно честного коммуниста. А не из карьерных соображений... От него отстали...
ВО ГЛАВЕ ИНСТИТУТА
В 1996-м ситуация в ВИАМе стала критической. Институт имел 83 млрд. недоминированных рублей долга, люди по полгода не получали зарплату, ставился вопрос о банкротстве. В этой тяжелейшей обстановке директор института Р.Е.Шалин, который продолжительное время болел, написал заявление об уходе. Миноборонпром планировал на его место своего человека. Однако коллектив института восстал: мол, у нас есть свои достойные люди. Послали петицию тогдашнему министру 3.П.Паку. Просили назначить Каблова. Его поддержал В.В.Ливанов. Короче, Евгений Николаевич стал генеральным директором.
Ох, и тяжелое досталось ему наследство. Разруха в институте ничем не отличалась от той, что царила в середине 90-х во всей стране: сплошные неплатежи, разрыв экономических связей,: отсутствие оборонного заказа... Позже, спустя два-три года, ему были присуждены дипломы "За возрождение научно-промышленного комплекса России", "Лучшего менеджера России", национальная премия и медаль им. Петра Великого. Но все это было потом. А пришел он в институт на грани его краха...
Ему пришлось почти полностью перестраивать институт. Прежде всего уволил заместителя по экономике и финансам, главного бухгалтера и всю бухгалтерию, подобрал новых людей.
Ликвидировал неэффективные направления, сократил тех, кто потерял связь с институтом. Из 2400 человек осталось 1600. Убрал фирмы, которые, как пиявки, присосались к учреждению и через которые уходили деньги. Приостановил растаскивание институтской собственности. Ведь уже детскую дачу "Березку" потеряли, кое-кто пытался забрать базу отдыха, пионерский лагерь.
Каблову и его единомышленникам удалось все вернуть и сохранить. И уже через два с половиной года все долги погасили, выплатили задолженность по зарплате. Если раньше средняя зарплата в институте составляла 500 руб., сейчас -5000 руб., а некоторые сотрудники получают в 5-10 раз больше. Принцип здесь такой: заработал - получи. У людей появилась уверенность в завтрашнем дне.. В институт пошла молодежь: 40-50 человек ежегодно.
Нормализации обстановки в институте помогла реализация контракта на 3 млн. долл., заключенный с Китаем. Но этих денег оказалось недостаточно. Нужны были солидные оборотные средства. Ведь начали создавать опытные производства, приобретать новое оборудование. Помогли депутат Госдумы Н.Н.Гончар, управляющий делами Московской мэрии В.А.Коробченко. Зам. председателя правительства Москвы Б.В.Никольский дал ВИАМу заказ на 30 тыс. изоляторов для троллейбусных путей, который пополнил институтскую кассу.
В декабре 2000-го года ВИАМ посетил президент РАН Ю.С.Осипов. Обычно люди его ранга приезжают в подобные учреждения на час - полтора. Юрий Сергеевич знакомился с институтом в течение 5-ти часов! Он был поражен объемом исследований, которые проводил ВИАМ, теми результатами, которых он добился в непростое нынешнее время. Президент предложил Каблову сделать доклад на Президиуме Академии о перспективных материалах, разрабатываемых институтом. Безусловно, выступление Евгения Николаевича на Президиуме было очень важно для него как руководителя и как ученого.
Стратегическая задача института -повышать эффективность своей работы.
- Мы располагаем новейшими технологиями, - рассказывал Евгений Николаевич. - Если предприятия хотят пользоваться ими, пусть покупают лицензии. Кстати, сейчас не только иностранцы закупают наши разработки, но и российские заводы. Нам удалось убедить известную компанию "Русский алюминий" платить ВИАМу за разработку сплава 1903 для самолетов "Эрбас" A319 и А380. Это хороший сплав, из которого делают фитинги на Самарском металлургическом заводе. А за наше сопровождение мы получаем определенный процент доходов.
Все эти нелегкие годы рядом с Евгением Николаевичем была его жена Ольга Ивановна. Познакомились они еще на втором курсе МАТИ, на последнем поженились. Она работает ведущим инженером Научно-исследовательского института технологии машиностроения, специалист по сварке. Выросли дети, их у него двое. Сын, Дмитрий, и дочь Татьяна, студентка Академии управления им Серго Орджоникидзе.
Под руководством Е.Н.Каблова в 1999-2000 годах созданы перспективные материалы и технологии. По своим характеристикам они превосходят мировые аналоги, среди них только некоторые: высокоградиентная технология литья монокристаллических лопаток, жаропрочные и жаростойкие сплавы принципиально нового класса на основе интерметаллида никеля; новый литейный сплав с высоким содержанием рения для работы монокристаллических лопаток.
Е.Н.Каблов является членом Совета при президенте РФ по науке и высоким технологиям, членом коллегии "Росавиакосмоса", Совета по присуждению премии Правительства РФ в области науки и техники, Межгосударственного координационного Совета по двигателям, правления АССАД. Он входит в рабочие группы по научно-техническому сотрудничеству в области авиационной техники с Англией, Китаем, Францией, Индией.
* * *
За последние годы моя журналистская работа свела со многими выдающимися людьми, для которых судьба отечественной авиации - превыше всего. В этом я еще раз убедился, когда узнал, как принималась Программа развития гражданской авиации до 2015 года.
Как известно, первая программа, рассчитанная до 2000-го года, завершилась. ЦАГИ, ЦИАМ, ВИАМ и другие организации разработали новую программу. Она прошла все согласования, одобрена Госдумой. Но когда вышло постановление правительства, оказалось, что она неимоверно урезана: из нее почти полностью исключили отраслевые программы. Это означало, что у научно-исследовательских институтов не было, в сущности, перспектив. Директор ЦАГИ В.Г.Дмитриев, директор ВИАМа Каблов пошли к замми-нистру промышленности, науки и новых технологий Б.С.Алешину и заявили, что они будут бороться за самостоятельность программы. Прежде всего, следовало подготовить распоряжение правительства с перечнем наиболее важных программ. Их поддержали депутаты Госдумы, в первую очередь, Н.Н.Гончар, душой болеющий за авиацию. Госдума 350-ю голосами приняла соответствующее постановление. И только когда все документы попали к президенту, он дал поручение правительству включить программу.
И что же? На ее осуществление выдел или всего лишь ...300 млн.рублей. Для плодотворных исследований это крохи. Группа видных конструкторов, руководителей В.Г.Дмитриев, Г.В.Новожилов, С.В.Михеев, Е.Н.Каблов написали президенту письмо, в котором изложили ситуацию с программой, утверждали, что программа должна профинансирована в объеме 2,4 млрд.рублей. Передать письмо президенту попросили мэра Москвы Ю.М.Лужкова. Вмешательство президента добавило еще 1 млрд.рублей. И все-таки этого не хватало. Ведь пошли новые требования ИКАО по снижению шума.
В 2001-м году, во время работы Международного авиакосмического салона в Жуковском, когда его посетил президент В.В.Путин, вновь зашел разговор о программе. На этот раз их поддержал министр экономического развития и торговли Г.Греф. Победа достигнута: на программу выделено 2 млрд. 290 млн.руб.
Будущему нашей авиации была посвящена встреча президента с руководителями ряда предприятий авиапромышленности страны. Выступали там многие. Попросил слова и Каблов.
- До сих пор в России не решена проблема интеллектуальной собственности, - с болью говорил он. - У нас отсутствует механизм ее реализации. Из-за этого государство теряет значительные средства, а создатели этой собственности не получают ни рубля от продажи за рубеж авиатехники.
На этом совещании обнадеживающе прозвучало выступление президента. Он подчеркнул, что авиапромышленность, ракетостроение должны быть постоянно в поле зрения правительства.
По результатам этого совещания правительство выделило 3 млрд.руб. на лизинг отечественной авиатехники и дополнительно 0,9 млрд.руб. на НИОКР. Все, кто боролся за принятие Программы развития гражданской авиации до 2015-го года, выходили от президента страны с облегчением. Их впереди ждала интересная и так нужная России работа...
