Андрей Нещадин, к.с.н., зам. директора Экспертного института РСПП, профессор Московского государственного университета прикладной биотехнологии
Государство должно развивать производство зерна как доходную экспортную отрасль.
Зерно - новая нефть
Рост цен на мировом продовольственном рынке явление не случайное, а долговременный тренд, который может сделать сельскохозяйственную отрасль в России выгодной. Поэтому государству пора сделать на нее ставку и применить тот опыт по развитию, который наработан в нефтяном кластере.
До настоящего времени государство помогало сельскому хозяйству, что называется "на бедность". Субсидируемые государством кредиты доставались в основном небольшим хозяйствам, которые не могут обеспечить резкий рост товарного производства, а в ряде случаев без помощи государства и просто существовать. Настала пора определиться, какую задачу ставим пред собой: поддержать тот образ жизни и способ ведения хозяйства, который сейчас есть на селе, или накормить население и сделать доход от экспорта зерна еще одной значимой составляющей роста ВВП. Если нам дороже миф о сельской жизни - то давайте будем продолжать размазывать масло тонким слоем по бутерброду. Если же хотим развивать отрасль как экономическую единицу- то мы должны поддерживать развитие крупных агрокомплексов, создание мощной инфраструктуры, концентрацию первичной переработки и хранения сельхозпродуктов. В среднем в каждой российской области примерно 340-370 сельскохозяйственных предприятий. И только 27-30 из этих хозяйств пригодны для того, чтобы в них инвестировать: обладают достаточными площадями, человеческим капиталом, инфраструктурой. И эти 10% предприятий, как правило, способны обеспечить продовольствием всю область. От остальных можно ждать только того, чтобы они обеспечили сами себя.
Белковый дефицит
До недавнего времени мы зерно импортировали. На мировом рынке закупалось примерно 14 млн. тонн, в основном, более-менее дешевых кукурузы и ячменя, которые превращались в комбикорма и пускались в животноводство. Рентабельным откорм крупного рогатого скота был только в Прибалтике. В Советском союзе закупочная цена на мясо в живом весе доходила до 3-х рублей. В то время как в магазинах продавалось оно по 1 руб. 90 коп. Надо учесть, что выход убойного к живому - 60%. Т.е. мясо должно было "по рыночным ценам" стоить минимум 6 руб. Не удивительно, что дешевое мясо сметалось с прилавков: в магазинах - дефицит, в холодильниках - запасы. С 1992 года мы перестали импортировать зерно, а завозить стали мясо. Это привело к фактическому исчезновению сельского хозяйства как развитой отрасли. Причем земли-то никуда не делись их просто перестали обрабатывать. Но главное - исчезла инфраструктура, в том числе и зерновые терминалы, которые остались в Новоталлинском порту,. развалилась и система государственного регулирования отрасли. Жертвами стали производители, которые оказались в рабстве у дикого рынка, и население, недополучающее белковой пищи. Позволить себе есть вожделенную в советские времена колбасу, может семья с доходом не менее 5000 рублей на человека. В дефицитном 1989 году на одного жителя РСФСР в год приходилось 70 кг мяса и 20кг рыбы, а сегодня - 55 кг мяса и 12 кг рыбы. Полки в магазинах полны - зато в холодильниках пусто.
Неверная рука рынка
В "нормальной" - т.е. контролируемой ситуации разница цен на сельхозтовары в период массового сбора и обычное время составляет не более 15%-20%. В нашей стране в сезон урожая или "большого молока" зерно и молоко производители вынуждены "сдавать" за цену в два раза меньшую, чем будет на рынке всего через месяц. Причем эта цена оказывается ниже той, что способна покрыть затраты и оставить маржу для простого, либо расширенного воспроизводства. Причина - отсутствие доступной для всех хозяйств инфраструктуры хранения и переработки. А вот вполне рыночные страны Франция и Германия львиную долю дотаций в сельском хозяйстве направляют на инфраструктуру хранения, обеспечивая тем самым ровные и справедливые для производителя цены.
В советское время в период "большого молока" с мая по август его перерабатывали заводы, производящие сухое молоко (СОМ) или заменитель цельного молока (ЗЦМ). На выходе было сухое молоко, сливочное масло и молочные белки из сыворотки - т.е. продукты длительного хранения, которые удобно перевозить. Эти заводы располагались в удаленных от областных столиц малых городах, чтобы быть ближе к тем производителям, доставлять от которых молоко населению достаточно трудно, а производят его много. Заводы ЗЦМ исчезли после 1992 года в первую очередь, потому что требовали огромных поставок молока. Осуществить их могли только крупные хозяйства. Но крупные хозяйства тоже исчезли - не смогли прокормить молочные стада без дотируемых комбикормов, а те что остались - сдают теперь молоко оставшимся переработчикам в "высокий" сезон по ценам ниже себестоимости.
Мало кто помнит, что колхозы и совхозы, сдавая зерно на элеватор - государству, имели право получить необходимую им часть обратно в виде комбикормов (с учетом разницы в ценах). Фактически зерно сдавалось на ответственное хранение с правом обмена на комбикорма. Сегодня элеваторы всей страны находятся практически в монопольном владении менее чем десятка частных компаний, которые и контролируют на самом деле (в отличие от государства) зерновую отрасль. Сдать зерно на хранение на элеватор производители не могут. Только продать по той цене, которую установит монополист. Еще одни монополисты на рынке зерна - губернаторы, которые создают условия, используя всю доступную им власть и силовые структуры, преграждающие вывоз зерна из регионов. Т.е. буквально - не выпускают транспорт с зерном из границ краев и областей, требуя, чтобы зерно сдавалось аффинированным с ними закупщикам.
Государство может взять контроль над рынком зерна даже без особых репрессий по отношению к нынешним монополистам. Просто начать закупки в госрезерв по цене на уровне той, что должна сложиться на рынке к осени (сегодня это примерно 7 руб. за килограмм). Но при этом производитель должен иметь возможность, сдав зерно на элеватор по этой цене, выкупить его, если появилась возможность продать дороже, оплатив, разумеется, хранение. В результате хозяйства под залог зерна сразу получат деньги для того, чтобы расплатиться с работниками, поставщиками и кредиторами. А на рынке будут пресечены спекуляции - ниже государственной цены хозяйства зерно продавать не будут. Не будет возможности продавать дороже - зерно останется у государства, которое распорядится им само. Правда, чтобы действительно повлиять на рынок цена и объем выкупа должны объявляться до сбора урожая. В этом году государство только в августе объявило, что закупки на его нужды составят 5 миллионов тонн, а по какой цене, пока неизвестно.
Не пошлиной единой
К сожалению, агропромышленный комплекс воспринимается сейчас лишь как сельхозпроизводство, а не как кластер. В то же время производители продовольствия, зависят не только от ситуации на мировых рынках, но и от возможностей воспользоваться транспортной инфраструктурой, и, самое главное - получить доступ к своему потребителю. В настоящее время в России в 2 раза меньше торговых площадей на душу населения, чем в других развитых странах. Торговые сети нуждаются в средствах на расширение площадей. Возможности для привлечения инвестиций на финансовых рынках сворачиваются, поэтому им приходится развиваться за счет производителей, навязывая им услуги по рекламе и мерчендайзингу в качестве "платы за доступ на полку". В результате нарушается нормальный ход торговли и на пути от поля к прилавку большая часть маржи концентрируется у ритейлеров. Помочь разрешить эту проблему должен бы безуспешно разрабатываемый сначала МЭРТом, а теперь - заново Министерством промышленности и торговли Закон о Торговле.
Кризис на рынке продовольствия подталкивает страны к закрытию своих рынков и возведению таможенных и других барьеров. Но, вводя заградительные пошлины, мы должны четко осознавать: чего мы хотим достигнуть. В случае экспорта древесины - стимулировать глубокую переработку. В случае нефти - перераспределить сверх-доходы нефтедобытчиков. А в случае продовольствия? - Пошлиной на экспорт зерна мы удерживаем цены на хлеб (да и на мясо - чтоб вырастить килограмм говядины необходимо 15 кг зерна) внутри страны за счет производителя. И тем самым отбираем у себя возможность завоевать международный рынок. По хорошему, взяв эти деньги у экспортера - посредника государство должно вернуть их производителю через субсидии на хранение или стимулирование производства зерна. Тем более, что для расширения производства есть возможность - 20 млн. га пахотных земель заброшены и не обрабатываются. Чтобы быстрее ввести их в оборот имеет смысл, так же, как в свое время в нефтянке дать дорогу иностранным инвестициям, и даже организовывать концессии на условиях раздела продукции. Например, приглашать в Сибирь, на Урал, в Нечерноземье (но не Дальний Восток) китайские предприятия, выделять им землю, агроспециалистов, зерно для посадки, с тем, чтобы они поставляли свою рабсилу и сельхозтехнику. Китайские рабочие трудились бы у нас с марта - по октябрь, после чего отправились домой с половиной полученного урожая.
Сегодня по заявлениюFinacial Taimes , британские компании активно скупают или сами или через подставные организации земли в черноземном поясе, считая, что при значительных инвестициях и применении новых технологий этот бизнес может стать фантастически прибыльным. И этот процесс по всей видимости будет только развиваться не в пользу российского бизнеса.
Поддержать сельхозпроизводство можно и другими, кстати, признаваемыми ВТО средствами. В частности строительством новых зерновых терминалов в портах (сейчас у нас только один - в Новороссийске), регулированием тарифов РЖД и обеспечением подвижного состава для транспортировки зерна. Кстати, железнодорожные тарифы могут остановить экспорт зерна эффективнее налоговой системы. Казахстан, например, закрыл свой рынок не с помощью заградительных пошлин, а прекратив перевозки зерна через границу.
