- Вы очень хорошо воспитаны, - услышал комплимент в свой адрес министр образования и науки Андрей Фурсенко от юной дамы в актовом зале Института биоорганической химии (ИБХ) РАН.
- За это спасибо моим родителям, - нашелся Андрей Александрович. В День науки министр общался с участниками XIX зимней молодежной научной школы "Перспективные направления физико-химической биологии и биотехнологии" и учеными из ряда институтов Отделения биологических наук РАН.
Фурсенко пришел, как он сам выразился, не просто в конкретный институт, но "в Академию наук". Отдал должное профессиональному дню: сделал во вступительном слове исторический экскурс в петровские времена, вспомнил об учреждении академии. И выразил свою готовность говорить с биологами о технологиях живых систем - одном из приоритетных ныне для государства научных направлений. Даже приготовил материалы на эту тему.
Слушателей же больше волновали не биологические проблемы, а социальные. Научная общественность продолжает обсуждать подписанный президентом страны в декабре прошлого года закон, согласно которому изменен статус РАН. Неужели сокращение автономии академии является приоритетом государственной политики, и какова роль министра в создании данного закона? Этот вопрос, прозвучавший самым первым, вызвал в зале одобрительный гул и аплодисменты.
"Если я отвечу, что никакой моей роли в этом нет, вы меня спросите, какой я, к черту, министр? Если скажу, что моя роль в этом большая, вы меня признаете душителем академических свобод", - отшутился А.Фурсенко. В утвержденном законе, по его мнению, предусмотрена самая оптимальная формула взаимоотношений между государством и Академией наук. Так как РАН является прямым получателем трети бюджетных средств, направляемых на гражданскую науку, владеет имуществом, полученным от государства, фактически - от налогоплательщиков, то логично, что академия стала ныне государственной. Автономия, если ее понимать как полную свободу от обязательств и отсутствие государственного финансирования, по мысли министра, не принесет пользы самой академии.
Два часа глава Минобрнауки отвечал на разнообразные вопросы: каковы научные приоритеты государства, как решается вопрос с жильем для молодых ученых, что делается для повышения престижа ученых и др. Фурсенко старался говорить обстоятельно и даже душевно, вспоминая свою молодость в академическом институте, подчеркивая, что он - доктор физико-математических наук и неплохо знает научную жизнь изнутри. Но слушали его без особого почтения, за своего не признавали, нередко перебивали ехидными репликами и смехом. Министр же демонстрировал железную закалку. Терпеливо принимал от ученых все упреки, никого не перебивал. И тем самым заслужил признательность молодой соискательницы ученой степени, которая возмущалась сокращением числа журналов перечня ВАК. Объясняться по этому поводу пришлось присутствовавшему здесь же председателю ВАК академику Михаилу Кирпичникову.
В разговоре с журналистами Фурсенко пояснил свое отношение к подобным встречам с учеными. Он заявил, что максимально открытый диалог с представителями академии и высшей школы необходим, поскольку позволяет всем заинтересованным сторонам адекватно оценивать происходящее.
Речь зашла также и о "Модельном уставе государственной академии наук". О его появлении недавно сообщили в ряде СМИ, что вызвало недоумение Уставной комиссии РАН ("Поиск" N6, 2007), занятой самостоятельной разработкой устава. А.Фурсенко подчеркнул, что Минобрнауки признает право академии на эту работу. Однако также упомянул о том, что имеет поручение от правительства и "обязан думать, как должен выглядеть устав академии". Альтернативными вариантами министерство, по его словам, не занималось, сформулировало лишь "предложение по модельному уставу". Правда, чем отличается второе от первого, не объяснил. Также без комментариев оставил вопрос о том, почему руководство академии ничего не знает о предложениях его ведомства работать над уставом сообща.
Ведущий мероприятия директор ИБХ РАН академик Вадим Иванов в заключение назвал встречу ученых с А.Фурсенко "великолепным примером диалога" между представителем власти и научным сообществом. Но превосходная степень прозвучала скорее как дипломатический реверанс. На выходе из зала воодушевленных лиц заметно не было. "Все расписание школы нарушили", - сокрушались озабоченные педагоги, собирая слушателей по коридорам.
