Безостановочный, как сталеварение, процесс ужесточения ответственности за экстремизм продолжается. Сегодня Госдума намерена рассмотреть во втором чтении очередной пакет поправок в действующее законодательство. Депутаты собирались сделать это еще в минувшую пятницу, но, возможно, решили не осложнять Владимиру Путину и без того непростые переговоры с Дж. Бушем, постоянно критикующим Россию за отход от демократических принципов. Ведь поправки таковы, что озадачили даже экспертов ФСБ, склонных к либерализму, мягко скажем, чуть меньше американского лидера. Изучив законопроект, представители наших спецслужб, не скрывая недоумения, обнаружили в нем немало несуразностей. Самое главное - ряд экстремистских деяний расширен до полной безразмерности. Ярлык экстремизма приклеивается к любому правонарушению, совершенному по "мотивам идеологической, политической, расовой или религиозной ненависти либо вражды". Иначе говоря, подсудными признаются уже и мотивы. И карать за них предлагается тюремным сроком от шести лет и выше (преступления такого рода являются тяжкими и не подпадают под амнистию).
Полагаю, однако, тут более интересны мотивы наказания, а не мотивы преступления. Мотивы наказания за экстремизм (в беспредельном его понимании) вполне очевидны. Эти мотивы - предвыборные. Поставить вне закона любую партию, организацию, движение, чьи уличные выступления и печатная агитация могут помешать власти получить на парламентских и президентских выборах максимальное количество голосов. Отсюда и запрет прессе упоминать в публикациях названия организаций, признанных по суду экстремистскими (а если и упоминать, но непременно с уведомлением, что данная организация является нелегальной). Отсюда - и административные санкции за "массовое распространение экстремистских материалов" (их список, составленный неизвестно кем и по каким критериям, будет официально обнародован). Это профилактика экстремизма или способ лишить трибуны оппозицию? Авторы проекта отвечают: никакого покушения на демократию здесь нет. Просто действующий закон уже не в полной мере соответствует новым угрозам и вызовам, которые встают перед государством и обществом. Поэтому предлагается расширить перечень действий, квалифицируемых как экстремизм.
Стремление усилить ответственность за экстремистские действия само по себе выглядит совершенно оправданным. Почему "Русский марш" осенью прошлого года не стал событием? Потому что официальный запрет на проведение шествий под экстремистскими лозунгами, суровые предостережения властей и тотальная милицейская профилактика сделали свое дело - не позволили продемонстрировать такое "единство", от которого шаг до погромов. Но разве для предотвращения подобных манифестаций непременно требуются какие-то новые меры? У правоохранительных органов есть все рычаги для борьбы с экстремизмом и ксенофобией. А в избирательном законодательстве имеются необходимые статьи, позволяющие за экстремистские высказывания лишать партии и кандидатов регистрации или отказывать в ней. Чего же нет? Нет четко прописанного в законе понятия "экстремизм". Даже у экспертов тут полный разнобой. Кто-то, например, считает экстремизмом публичное выражение крайних взглядов. Но что такое крайний взгляд? Или что означает публичная деятельность лиц, которые "может быть, напрямую и не призывают к осуществлению экстремистской деятельности, но побуждают к ее осуществлению или допускают возможность совершения экстремистских деяний". Это ведь тоже невнятная формулировка. Пользуясь ею, нетрудно запретить партию, которая, может быть, открыто и не призывает, но побуждает к чему-то. Когда предельно размыто само понятие экстремизма, а к нему еще прилагаются определения типа "может быть, не призывают, но побуждают", - возникает простор для вольных толкований.
В странах Европы при квалификации неких деяний экстремистскими делается акцент на их публичный характер. Причем и тут есть нюансы. Если уголовное законодательство Канады предусматривает наличие либо умысла на разжигание розни, либо вероятности нарушения мира в результате преступных действий, то во Франции, Дании, Нидерландах судят за пропаганду и возбуждение вражды независимо от наличия умысла и возможных последствий. Вот, например, уголовный кодекс ФРГ, параграф 130: "Тот, кто любым способом, нарушающим общественный порядок, подстрекает к разжиганию ненависти к части населения, или призывает к совершению насилия или произвола в отношении нее, или посягает на человеческое достоинство другого таким образом, что он унижает достоинство части населения, злонамеренно порочит или клевещет на него, - наказывается лишением свободы на срок до 5 лет". Но там же, в Германии, только Конституционный суд может принять решение о запрете той или иной политической партии. Потому что речь идет о правах граждан.
Прежде чем вносить в законы новые ужесточающие поправки, нужно, наконец, договориться, что такое экстремизм и что такое экстремистская деятельность. В четком определении этих понятий равно заинтересованы и государство, и политические партии. В том числе и партии оппозиционные. Они - больше, чем кто бы то ни было.
