Умар Джабраилов: `Российское исламское наследие` - парадоксы движения
Максим Шевченко - Руководитель центра стратегических исследований религии и политики современного мира
Завтра в московской гостинице "Россия" открывается съезд общественного движения "Российское исламское наследие"., на который съедутся делегаты из более чем пятидесяти регионов страны.
И все это можно было считать вполне обычным и ординарным событием - мало ли мы видели подобных попыток мусульман или православных показать свою политическую потенцию обществу и государству - если бы не два необычных и в чем-то даже сенсационных обстоятельства.
Обстоятельство первое: в число учредителей "Российского исламского наследия" (РИН) входят деятели из разных, можно сказать диаметрально противоположных частей политического спектра: с одной стороны это, например, братья Умар и Хусейн Джабраиловы, известные своей приверженностью традиционному и умеренному суфизму, с другой - лидер и идеолог российского политического ислама Гейдар Джемаль.
Для любого наблюдателя, даже не слишком искушенного в тонкостях российской исламской политики, очевидна принципиальная разница позиций лидеров "Российского исламского наследия".
Обстоятельство второе: в числе лидеров и инициаторов движения нет столь привычных глазу мулл и муфтиев.
Попробуем понять, что заставило этих столь разных людей объединить свои усилия в общем, так сказать, "порыве" и почему клерикальная составляющая "Российского исламского наследия" сведена практически к нулю.
Версий несколько - первая, приходящая на ум: "Российское исламское наследие" - плод работы кремлевских политтехнологов, решивших положить конец безальтернативному представительству исламского пространства нашей страны перед лицом государства со стороны разнообразных муфтиятов.
Есть стойкое ощущение, что перессорившиеся между собой, так и не сумевшие договориться о создании единой общественной организации официальные муфтии и имамы, основательно надоели Кремлю.
Конечно все муфтии - разные люди с разным характером разным влиянием. Среди них и поддерживаемый Лужковым, респектабельный московский шейх Равиль Гайнутдин, безрезультатно обвиняемый своими завистливыми врагами в пособничестве ваххабизму. И порой до неприличия эксцентричный уфимский Талгат Таджутдин, именующий себя "верховным муфтием Святой Руси". И укрывшийся за широкой спиной Минтимера Шаймиева немногословный и полновластный в границах Татарстана Гусман Исхаков. И жестко пытающийся распространить свое влияние на весь многонациональный Дагестан (сопротивляющийся порой этим попыткам) Ахмад-Хаджи Абдуллаев.
Объединяет их принципиальная невозможность быть вместе, создать единое и понятное власти исламское пространство России.
Равно как и полная неспособность, собственными силами, не прибегая к помощи государственных силовых органов, справиться со все более распространяющимися в исламской среде радикальными настроениями.
Последнее обстоятельство вообще можно считать особенно трагичным и безысходным для отношений государства с российским исламом. Схема вовлечения государства в "конфликтный круг" проста: "радикалы" (сначала таковыми не являющиеся), особенно из числа молодежи, как правило, начинают с разногласий с традиционными муфтиями. Разногласия эти основаны на желании молодежи более углубленно изучать Коран и его толкования (тавсиры), самостоятельно участвовать в жизни общины, обсуждать в мечети (как это принято в исламской традиции) не только религиозные, но и общественные, порой политические проблемы.
Муфтии, как правило, не готовы к подобному диалогу, в следствие чего их власть и влияние оказываются под угрозой. Для того, чтобы сохранить эти власть и влияния самый простой способ (особенно в провинции) пожаловаться в ФСБ, что тебя одолевают "ваххабиты, науськанные иностранными эмиссарами". А чекистам только дай волю - не шибко разбираясь в деталях они начинают "защищать традиционный ислам" (читай - муфтиев) от "радикалов" (читай - граждан России исламского вероисповедания, оспаривающих право муфтиев единолично толковать ислам).
И всего лишь ищущие (как и положено любой нормальной молодежи) молодые российские мусульмане становятся радикалами, оппозиционерами, а то и реальными вооруженными ваххабитами.
Еще одна немаловажная деталь исламской российской жизни - каждый муфтий зависит от одного или нескольких генеральных спонсоров из числа бизнесменов-мусульман, финансирующих и строительство мечетей и жизнь самих муфтиятов.
Вот и родилась версия, что "Российское исламское наследие" есть попытка уставшей от противостояния с российскими мусульманами власти обратиться за помощью не к муфтиям, а к их спонсорам, вполне способным повлиять на позицию самих муфтиев с помощью, так сказать, экономических механизмов.
Наличие в руководстве "Российского исламского наследия" братьев Джабраиловых, сенатора Ралифа Сафина, других более чем успешных бизнесменов - мусульман, вполне, казалось бы подтверждает эту версию.
Но, с другой стороны, присутствие в руководстве движения председателя "Исламского комитета России" Гейдара Джемаля, которого ни в малейшей степени нельзя заподозрить в лояльности по отношению к Кремлю, все опровергает.
Джемаль известен тем, что его нельзя использовать "в темную" и невозможно купить - он не скрывает своих политических симпатий и ясно озвучивает свою позицию и по Чечне, и по Палестине, и по Ираку. Он пользуется безусловным доверием и уважением у подавляющего числа отечественных мусульман (в том числе, а кое-кто полагает, что и особенно, и у так называемого "радикального крыла"). Его книги "Революция Пророков" и "Освобождение Ислама", вышедшие в 2004 году, стали бестселлерами исламского книжного рынка России.
Существует ли вероятность, что Кремль договорился с этим "Исламским комитетом"? Вряд ли. И первая реакция строго прокремлевских государственных СМИ на известия о создании РИН подтверждает это. Так, несмотря на присутствие на пресс-конференции организаторов "Российского исламского наследия" 15.03. в РИА "Новости" представителей "Российской газеты" и съемочной группы ОРТ, они обошли ее стороной в своих новостях. Хотя о РИН написали практически все ведущие независимые информационные ресурсы.
Скорее всего, руководители и основатели "Российского исламского наследия", договорившись между собой, убедили Кремль в том, что РИН, как влиятельная независимая светская общественная организация мусульман, (построенная по принципу широкой ассоциации, позволяющей участвовать в ней людям и организациям с разными политическими позициями), может решать серьезные политические, социально-экономические и культурные задачи вполне самостоятельно, опираясь на финансовые возможности и волю таких, как Джабраиловы, и на энергию и авторитет таких, как Джемаль.
А Кремль должен просто считаться с этим.
Похоже, что неурегулированные проблемы в отношениях между государством и исламом, которые способно урегулировать "Российское исламское наследие" действительно очень серьезны.
Это и готовность и эффективная способность РИН активно участвовать в нормализации обстановки в Чечне, других республиках Северного Кавказа. Пожалуй, на сегодняшний день, РИН - единственная организация, которая способна вести реальный правозащитный мониторинг в Чечне и пользоваться доверием чеченского населения, в том числе и тех, кто потенциально может "уйти в лес".
"Российское исламское наследие" является организацией, способной представлять Россию в Организации Исламская Конференция. Путин два года назад заявил, что Россия - часть исламского мира. Никто в России не смог до сих пор создать общественную организацию, способную вести диалог с ОИК от имени России. Возможно, РИН - первая, кто сможет проводить государственную политику России в отношении исламского мира.
Очевидно, что люди, активно участвующие в работе движения способны привлекать и управлять огромными инвестиционными потоками из исламского мира в Россию. Они пользуются доверием и уважением со стороны ближневосточного бизнеса.
К тому же и огромные средства - исламские капиталы России, находящиеся в настоящее время под неким политическим прессингом, могут быть запущены с помощью РИН в реальную российскую экономику.
Не в последнюю очередь общественная задача "Российского исламского наследия" - противостоять нагнетанию исламофобской истерии, разделить в общественном сознании ислам и международный терроризм, им прикрывающийся.
В любом случае, очевидно, что созидательный социальный и политический потенциал нового движения - огромен. Как его организаторам удастся этот потенциал воплотить в жизнь и сумеют ли они стать партнерами государства - покажут ближайшие несколько лет. Дата проверки успеха проекта под названием "Российское исламское наследие" - год 2008. А почему - догадайтесь сами!
