Несколько дней назад Кондолиза Райс признала в Сенате, что отношения с Россией переживают сложный период. В Москве и на переговорах с министром иностранных дел Сергеем Лавровым, а позднее с президентом Владимиром Путиным, она, видимо, попытается сделать что-то, чтобы остановить это движение по колее конфронтации. В конце-концов, в Вашингтоне продолжают уверять, что Соединенным Штатам нужна дружественная и, более того, сильная Россия.
И Москва, и сама Райс дают понять, что готовы обсуждать все горячие темы. Здесь и размещение компонентов американской ПРО в Восточной Европе, так раздражающее Россию, и угроза российского вето на принятие плана по Косово, так раздражающее Америку, а также проблемы Ирана и палестино-израильского урегулирования, где у сторон есть довольно обширные области согласия.
Но на самом деле, в центре переговоров находится концепция двусторонних связей в период, когда два срока правления как Джорджа Буша, так и Владимира Путина приближаются к завершению. И Белый дом, и Кремль заинтересованы в том, чтобы нынешний статус отношений со стратегическим партнером отвечал преобладающим настроениям избирателей в своих странах. Здесь, правда, есть элемент круговой композиции: настроения эти и там, и здесь во многом формируются самой властью.
В этом смысле важен не только круг тем, которым займется с российскими собеседниками Кондолиза Райс, сколько современный фон ее визита. Это первый приезд в Москву государственного деятеля США такого ранга после выступления Путина в Мюнхене, где российский президент прямо попрекнул Соединенные Штаты их стремлением создать "мир одного хозяина". Речь подняла в американских СМИ шквал обвинений России во всех смертных грехах и, прежде всего, в автократии, к которой, якобы, скатывается её руководство.
Выступление Путина 9 мая на военном параде на Красной площади было, напротив, образцом сдержанности. Президент лишь в общих выражениях выразил сожаление, что иные страны не отказываются от претензий на "мировую исключительность и диктат". Это замечание можно было бы адресовать Тегерану или Пхеньяну. Но словно повинуясь по Фрейду тайным сигналам подсознания, Вашингтон принял высказывание на свой счет. Американское посольство в Москве попросило и получило от российского МИД разъяснение: нет, никто не собирался сравнивать американскую политику с политикой Третьего рейха.
Несмотря на миролюбивое завершение этого эпизода, Кондолиза Райс использовала свое появление в подкомитете по международным отношениям Сената США, чтобы вновь обвинить Кремль в отступничестве от демократии. Причем сделала это с резкостью, невиданной ранее. Она сокрушалась по поводу тревожной "концентрации власти в Кремле" и предположила, будто "все в мире" (everybody around the world) от Европы до США чрезвычайно озабочены внутренним курсом, проводимым Россией в последние годы.
Может быть, Кондолиза Райс искренне верит в то, что заявляет. Но федеральный бюджет США говорит о противоположном. Ассигнования на развитие демократии в России сократились за последний год почти вдвое: с 43 млн. долларов в 2006-м до 26 млн. в 2007-м. Проще говоря, Америка не считает более необходимым тратить прежние деньги на помощь разного рода российским фондам, "независимым" пресс-центрам и прочим НКО. Почему? Возможно поступательное развитие демократического процесса в России ее, видимо, более-менее устраивает. Кстати, это несколько опрометчиво признал на днях коллега Райс - заместитель госсекретаря США Дэниэл Фрид. Выступая 9 мая на Общеевропейском форуме в Берлине, он высказал мнение, что даже сегодня Россия свободнее, чем при коммунистах и, возможно, чем при царях.
Так что проблема не только в трактовке демократии. Есть вещи, о которых Россия говорит часто и громко, а США - вскользь, обиняком и уклончиво.Чтобы это понять, Америке стоит лишь поставить себя на место России. Как бы себя чувствовала вашингтонская администрация, если бы Москва попыталась возобновить работу своего центра элетронной разведки на Кубе, направить по 5 тысяч своих военнослужащих в Мексику и Венесуэлу, как это сделали США по договоренности с Болгарией и Румынией, и в целом, вернулась бы к своей доктрине сдерживания так называемого стратегического партнера?
Кондолизе Райс предстоит убедительно ответить в Москве на схожие вопросы, и это задача не из легких.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
