Для многих из тех, кто был 4 октября 1957 года на Байконуре и провожал первый искусственный спутник Земли, отсчет космической эры человечества начался со звуков горна, прозвучавшего за несколько минут до старта. Ни перед одним из пусков, на которые столь богаты минувшие годы, не появлялся стартовой горнист. Он был там единственный раз, соединив для людей, открывших космическую эпоху, прошлое с будущим.
Разный Байконур
Несколько страниц из биографии первого спутника, на мой взгляд, представляют особый интерес. Не потому, что они важнее других, - скорее, у них "личный оттенок", благодаря этим историям мне стало понятнее, почему спутник объединил столь разных ученых и конструкторов, политиков и военных. Их судьбы стали частью тех "бип-бип-бип", которые разнеслись над планетой в октябре 57-го. И когда кинохроника показывает полет первого спутника, в этих звуках сразу же вспоминаются великие соотечественники, с которыми жизнь дала мне счастье видеться и говорить.
Решение о строительстве космодрома было принято 12 февраля 1955 г. Естественно, оно было очень секретным, и эта тайна хранилась до 4 октября 1957 г. настолько тщательно, что о ней не знали даже те, кто работал в КБ С.П. Королева. А мы, московские студенты, догадывались о том, что в этих степях строится что-то необычное. В 55-м, 56-м и 57-м гг. довелось мне в составе первых студенческих отрядов "поднимать целину". Однажды отправились мы на грузовике в магазин, что находился в поселке километров за сто. В степи сто километров - рядом, и мы отправились в путь прямиком, дороги ведь там сами прокладывали... И каково же было удивление, когда нас остановил военный патруль. Пришлось возвращаться.
Через десяток лет я узнал, что задержали нас на границе Байконура. Его строительство "прикрывалось" целиной, считалось, что военные эшелоны, отправлявшиеся в Казахстан, едут осваивать новые земли. Впрочем, армейским строителям путь был близок: они только что завершили создание Семипалатинского ядерного полигона, а теперь их перебрасывали на новый полигон - ракетный. О космосе речи еще не шло...
У каждого, кто хотя бы немного причастен к космосу, есть свой Байконур. Казалось бы, следовало скрупулезно подсчитать количество запусков ракет (их уже несколько тысяч), число космонавтов, которые отправлялись отсюда на околоземные орбиты (их уже многие десятки), другие памятные события, к примеру, приезды сюда руководителей разных государств - президентов и премьеров (их тоже уже десятки) и так далее.
Однако вспоминается совсем иное. И в первую очередь - тюльпаны. Я впервые увидел их в свой пятый или шестой приезд на космодром. До весны 1968-го Байконур встречал и провожал космонавтов только поздней осенью, зимой и летом - так складывалось расписание пусков. А потому эта голая степь, пейзаж которой слегка оживляли только корпуса для сборки ракет да стартовые комплексы, была весьма негостеприимна: безжалостная жара летом, пронизывающий холод зимой и постоянные ветры, которые выдували даже крохотные остатки романтики.
Тюльпаны везли в ведре с водой своим женам не только Главные конструкторы - Королев, Янгель, Челомей (у каждого из них были "свои" площадки на Байконуре), но и офицеры космодрома приносили их домой. После, конечно, удачного пуска. И это был лучший подарок, потому что он свидетельствовал об успехе, о новом шаге по той бесконечной космической дороге.
"Пролог к спутнику"
Летом 1955 г. в кабинете академика Келдыша собрались видные ученые. Первым выступил Михаил Клавдиевич Тихонравов. Он произнес слово "спутник", но особого впечатления на присутствующих оно не произвело. Его восприняли так, будто речь идет о новом научном приборе. Тем более что Тихонравов начал подробно рассказывать об основных конструктивных идеях, о "начинке" этого аппарата, о том, что научную аппаратуру, помещаемую на объекте, следует стыковать с телеметрией... По реакции присутствующих Тихонравов вдруг понял, что термин "телеметрия" следует пояснить, и он подробно и терпеливо начал объяснять, каким образом информация поступает со спутника на Землю и как она должна расшифровываться.
Стенограмма не велась. В том не было необходимости, потому что Келдыш ждал от коллег по Академии не конкретных решений и предложений (хотя и они высказывались), - ему надо было определить масштабы будущей программы освоения космоса, главные направления исследований. Сам он выступил последним.
- Итоги подводить не буду, - сказал Келдыш. - Не ошибусь, если отмечу: мы пришли к общему выводу, что в развитии исследований со спутников Земли могут внести вклад многие институты, а, следовательно, стоит задача - заинтересовать их в наших программах. - Неожиданно Мстислав Всеволодович улыбнулся. - В общем, дорогие товарищи, нам придется поработать без отдыха...
- И как долго? - поинтересовался кто-то.
- Для начала годика полтора-два. А потом, наверное, всю жизнь, потому что слишком большое дело начинаем, и трудно сейчас предвидеть все последствия...
В тот же вечер Келдыш и Королев встретились в академии, чтобы наметить совместную работу на ближайшие месяц-два. Договорились, что осенью можно будет входить в ЦК партии и правительство с конкретными предложениями по созданию научной аппаратуры для спутников Земли. Через 15 лет, когда уже не стало Сергея Королева, я попросил президента Академии наук СССР Мстислава Келдыша рассказать о тех событиях лета 1955 г., когда начала формироваться научная программа исследования космоса.
- Шла нормальная работа, - ответил он, - ну а итоги ее известны...
Келдыш не любил говорить о себе. И только иногда - на космодроме или в Центре дальней космической связи, когда выпадало несколько свободных минут, он вспоминал о прошлом. Однажды мне посчастливилось услышать рассказ о "прологе к спутнику", как он сам выразился. Одну фразу я запомнил на всю жизнь: "Это было прекрасное время, потому что мы были молоды, и даже космос не страшил нас..."
В ноябре из Академии наук в ЦК КПСС и Совет Министров СССР ушло письмо, в котором была изложена четкая программа научных исследований в космосе. В январе 1956 г. появилась "Специальная комиссия по "объекту Д". Ее возглавил Мстислав Келдыш, заместителями были назначены Сергей Королев и Михаил Тихонравов.
"Объект Д" - это первый искусственный спутник Земли.
Поклон Курчатова
Королев ежегодно представлял в президиум академии отчет о проделанной работе.
Из отчета за 1954 г.: "В настоящее время все более близким и реальным кажется создание искусственного спутника Земли и ракетного корабля для полета человека на большие высоты и для исследования межпланетного пространства..."
Из отчета за 1955 г.: "В истекшем году были начаты работы по дальнейшему исследованию высоких слоев атмосферы до высот 200-500 км. В конце 1955 г. были начаты исследовательские работы и подготовлены общие соображения в связи с созданием искусственного спутника Земли..."
То, что он будет запущен в ближайшее время, у Королева и Келдыша сомнений уже не было...
Вскоре после запуска спутника по инициативе Курчатова состоялось весьма необычное совещание. На него были приглашены физики, ракетчики и чиновники самых высоких рангов - отказать Курчатову никто не мог. Совещание проходило в конференц-зале института. Королев появился за десять минут до начала. Он шел по проходу, здоровался со знакомыми., .. Курчатов уже сидел на своем традиционном месте в третьем ряду у прохода. Увидел Королева - встал и пошел ему навстречу. Неожиданно остановился и по-русски, низко поклонился.
Об этом поклоне Курчатова до сих пор помнят те, кому довелось участвовать на той легендарной уже "свадьбе" атомной бомбы и ракетного носителя.
