Это интервью не планировалось. Но за пару часов до отъезда в столицу руководитель области согласился принять корреспондентов "РФ сегодня". Заговорили о наболевшем.
- Олег Иванович, хотелось бы поговорить о положении в сельском хозяйстве (область все же больше аграрная). Начинается сев. И снова обостряются эти больные для страны вопросы: себестоимость сельскохозяйственной продукции, соотношение литра молока и литра бензина, множество посредников между крестьянином-производителем и покупателем его продукции...
- Проблемы эти, знаете ли, вечные. Всегда сельское хозяйство по ценовым параметрам было загнано в долговую яму, и всегда существовал диспаритет цен. В периоды кризисов он увеличивается. Сезонный же разрыв по ценам неизбежен, ибо самый высокий рост цен на горюче-смазочные материалы - это сев и уборка. А вот цена на зерно после нее самая низкая, продавать невыгодно. В этом году она только к марту и подтянулась. Зерно надо хранить, платить за это, брать кредиты и отдавать проценты. Плюс зарплату людям выдать, налоги заплатить. А кредиты для села на 80 и более процентов - это текущее кредитование.
Разрыв в ценах бременем ложится на село. И в Евросоюзе такая же проблема, то есть она международная. Индустриализация всегда за счет крестьянства шла. Для России, где экономика более слабая, разрыв больше. Мы же сильнее других регионов страдаем, в области на селе живет 43 процента населения.
Есть и еще один минус. У нас всегда по отношению к селу культивировался подход сугубо отраслевой. А ведь сельское хозяйство - это не только производство сырья и продуктов питания, это жизненный уклад, это сфера жизни. Поэтому необходим подход комплексный. Важны не только доходы от производства, но и социальная сфера, экология. Можно, скажем, получать большие деньги, живя вахтовым методом. Были мы на "северах", смотрели там барачную систему. Зарплата большая. Но они там временщики. Приехали на две недели, уехали - а дальше хоть потоп. Но здесь-то на наших землях мы не можем так себя вести. Это же центр России. У нас, где земли сохранились, до полутора метров чернозема.
- А "слиток" тамбовского чернозема до сих пор сохраняется как эталон плодородия?
- Да, в Москве, в Политехническом музее. А когда два года назад в Германии была всемирная неделя земли, мы полутораметровый разрез чернозема с сертификатом отвезли туда. Подобный экспонат есть и у нас в администрации. И мы гордимся этим. Земля - большая ценность, это будущее. И не только Тамбовской области, а России.
Надо найти парадигму развития села. Сбалансировать. Для этого нужен подход территориальный, что мы и пытаемся реализовать в области.
- Насколько то, что вы делаете, созвучно намеченному в приоритетном национальном проекте по подъему села?
- Для этого у нас формируется механизм привлечения инвестиций и организации работ. Мы в области готовы сегодня создать условия для тех, кто хочет заниматься делом - дать ему субсидированный кредит. Причем за счет федерального бюджета - 2/3, а за счет областного - 1/3. То есть дополняем федеральные кредитные ресурсы своими, местными. Делаем и еще один шаг. Все банки, даже Сбербанк, дают кредит под 20 процентов годовых, но у людей и этих двадцати процентов нет. А заложить крестьянину, кроме земли, нечего. Поэтому мы создали залоговый фонд, и даже облигационный заем будем делать. Это целевой проект. Помимо этих мер по финансированию мы всемерно помогаем развивать бизнес, скажем, по переработке сельхозпродукции, способный увеличить доходы аграриев. А когда есть доходы, надо помочь людям построить жилье. И не только жилье, но и всю инфраструктуру.
- А кто сегодня главная опора на селе?
- Пока это подворье. Оно производит более 60 процентов продукции. Но эта ситуация бедственная. Все крупное сельскохозяйственное производство развалено. Оно создавалось в других условиях, на иных организационных принципах и для иных задач. Но будущее - за ним. Мы провели исследование, как в области используется земля. Оказалось, 20 процентов вообще не используется. Причем это мелкие участки, для крупного дела они не годятся - только для подворий, фермерских, арендных хозяйств. На них мы можем поднять лишь семейные доходы. Поднять же экономику территории на таких клочках невозможно. Следовательно, нужно перераспределение земли. А главное - на новых экономических принципах, на новых организационных устоях создать крупные хозяйства. Формы же собственности должны быть разные. От земельной раздробленности мы должны перейти к крупным участкам, массивам. Для этого нужны и время, и законодательство, которое позволило бы ускоренными темпами перейти из одного состояния в другое, если в этом есть потребность.
Есть на селе и еще одна большая проблема - это социально-производственный дисбаланс. Приведу цифры исследования по шести нашим сельским районам. Работающих там - 8,6 тысячи, а неработающих - 131 тысяча. А ведь их надо не просто прокормить, а дать возможность нормально вести свое хозяйство, иметь доходы, семьям развиваться, растить и учить детей. Для решения этой глубокой проблемы и нужен комплексный подход, а не пустая трата денег. Надо выстроить цель и механизм ее достижения с помощью государства, кредитных механизмов.
- Если бы крестьянин получал госзаказ, наверное, все эти проблемы решались бы эффективнее?
- Государство заказчиком не будет. Работает частная инициатива. Государству, если иметь в виду село, нужны государственные зерновые интервенции и т. д., но только как ценовой регулятор. Может, когда-то дорастем до того, чтобы государство достаточно поддерживало экспорт, но только поддерживало, а не само торговало. Государство может способствовать регулированию, но что производить и какого качества - это вопрос рынка.
В рамках же национального проекта намечено сделать сельское хозяйство высокотехнологичной и конкурентной отраслью. Впервые за 15 лет финансирование аграрного сектора не сокращается, а увеличивается. А село рассматривается не просто как поставщик питания и сырья, а как уклад жизни миллионов людей. Не разделять социальную сферу по секторам и путям решения, а объединять усилия, помня, что конечная цель - человек. Но человек не потребитель, а активный созидатель.
- Это, пожалуй, невозможно без активизации местного самоуправления. Как у вас обстоит с этим дело после принятия соответствующего закона? Здесь ведь и скепсиса немало, да и механизм реализации закона не совсем ясен, особенно с финансированием местных органов.
- Закон назрел. Есть, скажем, в селе проблема. А с кем ее решать, если власть-то в центре? Как быть?
- И денег нет!
- Речь пока даже не о деньгах, а о принципе организации власти. Ведь мало просто организовать представительную и исполнительную власть. Надо еще дать опору местной инициативе. Возьмем основу - экономику, производство. Чтобы произвести продукцию и ее продать, нужно кредитование. Но не в район же, не в область каждый раз ехать за кредитом для каждого подворья. Поэтому надо, чтобы на месте были и кредитные кооперативы, особенно в глубинке, и понятные условия кредитования. А социальная сфера? Чтобы люди из сел не уезжали, нужно давать образование, создавать культурную среду. Интернет должен быть элементарно доступен, чтобы подготовку получать на месте. Я уж не говорю про дороги, свет, газ...
- Но в области с этим вроде неплохо.
- Да, но разве "неплохо" - предел? Мы уже шесть лет работаем, и неплохими темпами, сейчас около 60 процентов территории газифицировано, а надо к 2008 году 80. Тогда мы снимем проблему, как таковую. Потом уже надо смотреть, перспективны села или нет, целесообразно ли экономически вести туда газ. Может, стоит применять альтернативные виды топлива. Мы все на газ перевели, а тут морозы ударили минувшей зимой, а газа-то не хватает, лимиты-то никто не рассчитывает на минус 40, а всего на минус 4. Что делать? Ждать манны небесной? Нет. Это пример экстремальный. Сказать же хочу о том, что на селе у нас немало иждивенчества, а вот инициативы, самоорганизации хозяйской мало.
- То есть вы говорите о самоуправлении как о самодеятельности, самоорганизации граждан, о движении снизу, правильно я вас понял?
- Но людей надо научить, а само движение выпестовать. Кто раньше был в сельских советах? Люди хорошие - учителя, агрономы... Но у них задача была административно-представительская, плюс они совмещали в себе и исполнительные и регистрационные функции, вели воинский учет, то есть выполняли функции государства, которые сегодня делегированы местным властям.
Мы, в общем, людей отучили беспокоиться о себе, организовываться. Я согласен, что без денег нельзя. Но власть должна прежде всего создавать стартовые условия для такой организации. Нам нужны не столько собственники, которых много, но которые не знают, где их собственность, земельный надел. Нам нужны хозяева на земле. Хозяева своей Родины, своей жизни, в конце концов. В этом главная задача. Для ее решения и идеологический аппарат должен работать, и организационно-экономические принципы. Они должны соответствовать требованиям времени.
Мы шесть последних лет каждый день, каждый месяц, каждый год стараемся ставить реальные задачи и их решать. Задачу удвоения ВВП в области решаем. Ежегодно уже более шести лет - прирост более 7 процентов. Но не скажу, что мы довольны. У нас потенциал гораздо больший. Но как реализовать его? Для этого и нужна, помимо усилий федеральной власти, активизация сельской власти на местах. Кого мы сегодня избираем в депутаты? Того, у кого есть поддержка и деньги. А, скажем, толкового парня или девушку, не раскрученных... Да нипочем не изберут. Журнал ваш не опубликует о них материалы. Значит, что нужно? Нужны общественные организации, где бы такие люди могли формироваться, выдвигаться. И чтобы их поддерживали именно эти структуры. Талантливых людей России. Видеть их. Первичный отбор производить. Надо, чтобы жизнь кипела внизу. Ну, как раньше, помните первичные организации, комсомольские, молодежные, стройотряды. Нам нужно прообраз этого взять, но сформировать на новых принципах, в наших условиях местную власть и чтоб она работала.
- У вас после шести лет на посту главы области не потеряна вера, что село можно поднять?
- Нет. Хотя не верю, что это легко и просто. Я не оголтелый скептик и не безудержный оптимист. Порой расстраиваешься, настроение пессимистическое бывает. Но мы же реалисты. Надо твердо стоять на ногах и твердо знать, что мы можем и что должны делать.
