Константин Косачев: `Мой прогноз - пессимистичный`Назад
Константин Косачев: `Мой прогноз - пессимистичный`
Участники конфликта в Южной Осетии по-прежнему стоят на краю пропасти
Перемирие в Южной Осетии оказалось непродолжительным. Уже в ночь на воскресенье, менее чем через сутки после вступления в силу подписанного в Цхинвали на заседании Смешанной контрольной комиссии (СКК) по урегулированию грузино-осетинского конфликта соглашения о прекращении огня, в Южной Осетии опять вспыхнули перестрелки. На этот раз была задействована тяжелая артиллерия и минометы. Не спешат стороны и с реализацией договоренностей о выводе из зоны конфликта незаконных вооруженных формирований. В интервью "НГ" ситуацию в Южной Осетии и перспективы мирного урегулирования грузино-осетинского конфликта анализирует председатель комитета по международным делам Госдумы РФ Константин Косачев.
-Константин Иосифович, существует ли какой-либо план по разрешению ситуации в Южной Осетии - в Госдуме, МИДе, администрации президента РФ?
- Да, существует, причем еще с 1992 года. Именно тогда была выведена формула разведения сторон по разные стороны баррикады. Ее главный смысл заключается в том, чтобы окончательное решение отложить. Этот план доказал свою состоятельность. Ведь за последние 12 лет в зоне конфликта не лилась кровь, это самое главное.
Но очевидно, что этих 12 лет недостаточно, чтобы переходить к каким-то другим решениям. Самое опасное сейчас - эту формулу взрывать, уничтожать ее какими-то односторонними действиями.
План России, как я его понимаю, как он обсуждается и поддерживается в Госдуме, заключается в том, чтобы всеми силами, всеми средствами, в том числе - и решительной демонстрацией своей позиции, сохранить этот механизм 1992 года.
- Вы сказали, что 12 лет в этом регионе не льется кровь. Но как раз в последние дни здесь шла весьма интенсивная перестрелка, в результате которой с обеих сторон погибли люди. Как вы полагаете, может ли Россия каким-либо образом оказаться втянутой в этот конфликт, принимающий, судя по всему, весьма опасные формы? Есть ли у Москвы конкретный план действий именно при таком варианте развития событий?
- Я уверен, что такой план действий существует, потому что в зоне конфликта проживают большое число российских граждан. Но я считал бы преждевременным анализировать конкретные действия России, потому что хочется надеяться, что до самого опасного варианта развития событий дело не дойдет. Это был бы самый неблагоприятный сценарий и для Тбилиси, и для Цхинвали, и для Москвы. Мы в этой ситуации оказались бы зажаты в заведомо неприемлемых для нас условиях. Это тот случай, когда любой вариант действий для России будет проигрышным. Нам нужно избежать этой ситуации.
- Слова "уверен" и "знаю" - отнюдь не синонимы. То есть вам лично ничего не известно о существовании такого плана действий?
- Я не знаю точно, но уверен, что такой план есть. Но он пока в Госдуму не вносился.
- Турция заявила о своей готовности каким-то образом "поучаствовать" в урегулировании ситуации в Южной Осетии. Москва готова к возможному появлению войск одной или нескольких стран НАТО в этом регионе?
- Мы не являемся участником этого конфликта, мы являемся силой, которая не позволяет противостоящим сторонам перевести его в горячую стадию. А кто еще будет в этом участвовать, должны определять конфликтующие стороны, то есть Тбилиси и Цхинвали.
- А как Москва воспринимает позицию США в этом вопросе? Американцы лишние здесь или нет? И в чьих интересах они "проявляют активность" - в грузинских, российских или в своих собственных?
- Мы должны приветствовать любые усилия, которые будут соответствовать тому плану, который мы сейчас обсуждаем, то есть сохранению формулы 1992 года. Если США будут действовать в этом направлении, естественно, они будут самым желанным партнером. Если же они попытаются использовать возникшую ситуацию для того, чтобы укрепить собственное влияние в этом регионе, исходя исключительно из своих интересов - это совершенно другой вариант. Но пока у нас не было возможности убедиться в характере намерений США.
- Как вы расцениваете результаты переговоров министров обороны России и Грузии в Москве? Они были преподнесены как успешные, но какой на самом деле это успех, если спустя всего несколько часов в регионе начинается нешуточная стрельба с гибелью людей?
- Я боюсь, что ситуация развивается независимо от переговоров, в том смысле, что провокаторы с обеих сторон всячески пытаются довести дело до гражданской войны. В зоне конфликта действуют силы, которые хотят взорвать ситуацию. Их не устраивает нынешний статус-кво. Инициатива обострения исходит из Тбилиси.
- Ваш личный прогноз дальнейшего развития обстановки в Южной Осетии?
- Мой прогноз пока пессимистичный. Ситуация зависит от того, чем будут руководствоваться высшие грузинские власти. Сейчас бал правят эмоции, а не разум, есть некая эйфория после благополучного разрешения аджарского кризиса и есть иллюзия, что ровно таким же способом можно быстро решить проблемы Южной Осетии и Абхазии. Но это именно иллюзия. Пока кризис развивается по нарастающей, по спирали, достаточно произойти какому-то серьезному кровопролитию - и ситуация может приобрести необратимый характер, будет развиваться по некоему замкнутому кругу насилия и ненависти. Тогда уже поздно разбираться, кто был не прав первым, кто виноват. Сейчас конфликт подошел к крайне опасной черте. И нужно наваливаться всем миром, чтобы не позволить конфликтующим сторонам эту черту переступить.
Возможности для мирной дипломатии не исчерпаны. Идет война нервов, демонстрация силы. Но когда стороны, демонстрирующие силу, убедятся, что это не производит впечатления на сторону противоположную, они смогут у этой черты остановиться. И здесь крайне важна решительная и однозначная позиция России.
