Георгий Жуков в свое время говорил: "Армией командую я - и сержанты". В полной мере слова полководца можно отнести и к партийным битвам на политическом поле. Многое здесь зависит от вождей. Но не меньше - от тех, кто претворяет в жизнь их амбициозные идеи. Ходит-агитирует "от двери к двери", машет флагами на митингах, собирает подписи и сует листовки в почтовые ящики, встречает и рассаживает делегатов на конференциях, пишет справки и оформляет счета.
В советские времена портрет "партийного активиста" был более-менее узнаваемым и понятным. Галерея типажей начиналась, конечно, с Евгения Урбанского из фильма "Коммунист", пламенного красавца с топором в руках и революцией в сердце. Вернисаж завершался карикатурами: какой-нибудь деятельно-бестолковой Шурочкой из "Служебного романа" с вечными списками и сбором средств по полтиннику с носа. В промежутке маячили все прочие. Те самые, которым из трех достоинств - ум, честность и партийность - полагалось иметь не больше двух одновременно.
Сейчас партий чуть ли не столько же, сколько избирателей. Прошедшие недавно съезды, выставка в Манеже, всяческие митинги-шествия-пикеты-шоу продемонстрировали весь спектр партийных активистов: от прыщавых подростков до теток бухгалтерского вида у ЛДПР, от благообразных юношей до уверенных пенсионерок у коммунистов, от студентов в одинаковых майках до людей с военной выправкой у "партии власти", от аграриев в желтых кепках до лимоновцев с майонезными банками.
Зрелище пестрое. Но и эта разношерстная масса, оказывается, поддается научному анализу. По заказу Института развития избирательных систем Институт сравнительных социальных исследований (ЦЕССИ) совместно с социологами фонда ИНДЕМ недавно провел исследование партийных активистов если не как "класса" (на такое звание они по значимости не тянут), то как социальной группы.
По словам заведующего сектором социологии ИНДЕМ Владимира Римского, группа эта по сравнению с остальным населением России невелика - около 2 процентов. Нужных респондентов приходилось буквально намывать по крупицам среди прочих политически неграмотных и социально пассивных россиян. Почему все так сложно? Вот же они бродят непугаными толпами - хоть ложкой греби... Не-ет, отвечают исследователи, непосредственно на "мероприятиях" партактив отлавливать нельзя - нарушается чистота выборки. Действовать пришлось обычным способом - подробными интервью по месту жительства в разных регионах РФ, в городе и на селе.
Социологи записывали человека в "активисты", если он, по собственному признанию, когда-либо был депутатом любого уровня, участвовал в избирательной кампании, состоял в партии, ходил на митинги, обращался в суд по "общественной", а не личной надобности, работал на чьи-то гранты, был "старшим по дому" и т.д., получая за это материальное или хотя бы моральное поощрение.
Как выяснилось в ходе опросов, партийные активисты - люди более обеспеченные, чем политически пассивные народные массы. 34% активистов имеют, по их словам, "средний" доход. Среди обычных людей так оценивают свое благосостояние 25%. Активисты, как правило, имеют высшее (69%) или среднее специальное (18%) образование. В общей массе цифры соответственно 22 и 27%. Среди партактива практически нет людей, окончивших меньше семи классов, а "обычные граждане" по этому параметру выдали цифру 9%. Такие различия вполне объяснимы - главным орудием труда для активиста являются слово и навыки общения.
Вопреки заверениям партбоссов о "походе в народ" и "оживлении провинции" партактивисты обитают, как правило, в крупных городах. Любопытная деталь: они крайне неохотно, в отличие от обычных респондентов, рассказывают социологам, где они жили и кем были раньше. Жизнь и работа в большом городе - это возможность "выбиться в люди", закрепить и повысить свой статус, приобрести нужные связи.
Активисты трудятся много и упорно: более чем у 40% остается не больше 10 часов досуга в неделю (среди "нормальных" людей настолько заняты лишь 24%). Вопреки распространенному мнению, в среде политически активных граждан вовсе не преобладают пенсионеры - их столько же, сколько в обществе как таковом. Нация стареет, а не политика. Кстати, партии и общественные организации часто пытаются "искусственно омолодиться". Например, замечает Владимир Римский, те же коммунисты поддерживают тезис об "активном приходе в их ряды молодежи" простым и незамысловатым способом: на митинге поближе к телекамерам располагают активистов помоложе, они-то и появляются в кадре.
Кому активисты-общественники доверяют полностью или хотя бы частично? Думе, где "все свои", - не больше, чем остальное население: 43% (контрольная аполитичная группа - 42). Совету Федерации - 53% (44). Правительству - 52 (62). Президенту - 74 (78). Судам - 48 (36). Центризбиркому - 57 (45). Законодательным органам в регионах - 57 (39). Своему депутату - 45 (33). Профсоюзам из ФНПР - 40 (24). Армии - 57 (58). Церкви - 58 (53). И так далее. Разницу в цифрах можно особо не комментировать: общечеловеческие ценности для всех в общем-то едины, а "тем, кто любит колбасу и интересуется политикой, лучше не знать, из чего они обе делаются".
Социологи отмечают, что активисты гораздо спокойнее, чем остальные граждане, относятся к перспективе однажды потерять источник средств к существованию. 44% рьяных общественников, по их словам, смогут некоторое время прожить "на сэкономленном сырье", 42% будут срочно искать новый источник дохода. Среди граждан соотношение иное - 31 и 55%. Возможно, говорят социологи, дело еще и в том, что активисты неплохо знают свои права, умеют за них бороться. Да и "общественная работа" для многих из них давно стала профессией. Не заплатят здесь - уйдут в конкурирующую фирму.
Правда, конечно, подходы к "формированию резерва" у партий все-таки различаются. Это чувствуется при общении с их активистами. По виду некоторых сразу ясно: работают люди не "потому что", а "для того, чтобы". "Бюрократические партии" рекрутируют в свои ряды именно такой актив - лишняя инициатива с мест не приветствуется ("криэйтор придумал, а ты выполняй"). Политическая борьба в этом секторе идет между юридическими, а не физическими лицами, а главное достоинство "массовки" - безликость. Ставка делается на "клерков": лишь бы костюмчик сидел, в плане мероприятий красовалась галочка, а бюджет был вычерпан подчистую. В ответ "активисты" отчаянно "сачкуют". Те же листовки будут не по ящикам разложены, а брошены кучей в подъезде, бесследно исчезнет пара коробок с сувенирами, смета на проведение митинга окажется сильно завышенной, а за поход на митинг есть четкая такса.
Настоящий "идейный" активист не таков. Он пройдет с листовками по квартирам, дождется ответной реакции да еще изложит свои претензии по поводу текста штабистам. Если надо - кастрюлю на голову наденет и ложкой по ней постучит. Такое неравнодушие и личная заинтересованность характерны для "идеологизированных" партий. Но и они уже успели на фоне общего равнодушия к политике ощутить "тлетворное влияние меркантильных времен". Кроме того, политический рынок не хуже любого другого формирует расценки на товары и услуги. В партиях, которые всегда рассчитывали на "идейных последователей", тоже хорошо понимают, что любой труд должен быть оплачен и соратников лучше "нанять", чем делать ставку на голый энтузиазм. Если же человек старается не корысти ради, то вознаградить его надо тем более. Не деньгами, так карьерными перспективами и "моральными стимулами". Это тоже важно в эпоху "распавшегося на атомы общества", в котором крайне трудно отыскать единомышленников и просто создать себе круг общения.
Кого только в партструктурах нет! Крепкие хозяйственники, длинноногие девушки, "халявщики", карьеристы, квартирные очередники, "надсмотрщики", "продавцы гербалайфа", "фарцовщики", бюрократы, старые солдаты, не знающие слов любви, "миссионеры", то бусы дикарям обещающие, то лупцующие их крестом по темечку...
Применение находят всем. Сами же активисты обычно вполне довольны собой и достаточно успешно выполняют свои программы - максимум и минимум. По наблюдениям социологов, заняв сколько-нибудь значимый пост, люди уже через 3-4 месяца вполне "профессионально" используют его возможности для личных нужд. И не слишком-то готовы потесниться. Лишь около трети партийных активистов считают, что в политике "должны принимать участие простые люди". Население иллюзий на сей счет тоже не питает. По мнению Владимира Римского, новый закон о политических партиях практически не дает "гражданам с улицы" возможности непосредственно участвовать в политическом процессе и лоббировать свои интересы без партийных "посредников". На Западе функцию "общественного надзора" выполняют структуры гражданского общества. В России они практически не развиты. Разве что потребители научились теперь "качать права", отчего продавцам иногда все-таки приходится менять бракованный товар и говорить за покупку "спасибо".
Возможно, и с политикой когда-нибудь получится так же, как с колбасой. Разнообразие на прилавке, возросшие запросы покупателей, жесткий контроль качества, разорение спекулянтов и халтурщиков... Но тогда и "продавцы" парттоваров потребуются совсем иные.
