В Кремле объяснили стремительное вымирание россиян
Армен Оганесян: гость программы - Монахов Виктор Николаевич, экс-председатель судебной палаты по информационным спорам при Президенте РФ Назад
Армен Оганесян: гость программы - Монахов Виктор Николаевич, экс-председатель судебной палаты по информационным спорам при Президенте РФ
Ведущий программы - Армен Оганесян.

Оганесян: Добрый день. Приближается Новый год. Новый год приближается, а проблемы остаются, к сожалению, старыми. Вообще, очень хочется добежать до конца этой грани, вступить в новый 2007 год и сбросить с себя прошлое, особенно то, которое нам мешает жить. Но, тем не менее, давайте остановимся на некоторых животрепещущих проблемах, конца и края которым пока не видно. Давайте попытаемся разобраться с такими сложными проблемами, как частная жизнь и пресса, суд и информация, суд и пресса. Как суд может защитить нас, журналистов, от предвзятости, от "заказухи" и от всего, что мы называем "необъективным подходом" и к гражданам, и к жизни. В конце концов, мы с вами часто строим свое отношение к жизни на основании того, что мы слышим, что мы видим. Сегодня гость нашей программы - человек, который большую часть своей жизни посвятил этим проблемам. Я хочу вам представить господина Монахова Виктора Николаевича. Он является экспертом Экспертного совета Государственной Думы, а в прошлом он возглавлял Судебную палату при президенте по информационным спорам.

Монахов: Добрый вечер.

Оганесян: Добрый вечер, Виктор Николаевич. Рады вас приветствовать в студии. Сейчас вы занимаетесь вопросами СМИ, являетесь одним из ведущих специалистов в области прав человека, прав человека в области СМИ, что очень важно. Во время перехода от одного президентства к другому мы потеряли Судебную палату по информационным спорам. Скажите, пожалуйста, вместо этого что-то появилось?

Монахов: Свято место пусто не бывает никогда - это старое правило. До того, как Судебная палата сошла с официального подиума, на котором она играла в течение шести лет, это было с 1994 по 2000 год, Союз журналистов России создал такую структуру, чисто корпоративную, - Большое жюри. Мы, члены Судебной палаты, тоже были членами Большого жюри и работали, правда, с меньшей активностью, чем после того, как Судебной палаты не стало.

Оганесян: Но жюри и сейчас, по-моему, работает.

Монахов: Большое жюри сейчас тоже, можно сказать, почило в бозе. Но тоже, свято место пусто не бывает, и с прошлого 2005 года на этом поле работает, у нас в России, я имею в виду, очень интересное образование, которое называется Общественная коллегия по жалобам на прессу. В чем плюсы и минусы Судебной палаты и Большого жюри, чтобы было понятно, почему на смену им пришла вот эта Общественная коллегия по жалобам на прессу. Судебная палата по информационным спорам была государственным органом при президенте. При всем уважении к президенту Ельцину, который ни разу нам никаких указаний не давал, хотя довольно часто интересовался, как идут у нас дела, мы сами разбирали эти споры, апеллируя к нормам закона о средствах массовой информации, прежде всего, российского, и к нормам журналистской этики. Но все-таки ореол того, что мы находимся при президенте, витал над нами, и многие говорили о том, что это официальный орган.

Оганесян: Официальный.

Монахов: Официальный и так далее. Поэтому мы, уже загодя, понимая, что в этом есть окно уязвимости нашей деятельности, вместе с Союзом журналистов, с господином Федотовым, который был у вас в гостях не так давно, создали Большое жюри. Но у него тоже была "ахиллесова пята", связанная с тем, что это - внутрикорпоративный орган. Там были только члены Союза журналистов.

Оганесян: Профессиональный цех.

Монахов: Профессиональный цех. В этом есть и плюсы - профессиональный взгляд, но есть и минусы, потому что иногда действовало правило "своих не выдавать". Мы с господином Федотовым придумали, как создать новую структуру, которая бы уходила от этих минусов и работала на плюс. Такого еще нет ни в одной стране мира, только у нас: двухпалатная структура. Это, во-первых, палата аудитории, в которую входят люди, которые уважаются в самых разных структурах нашей общественной и государственной жизни. Например, там есть представитель Верховного суда, пресс-секретарь Верховного суда. Вот ваш покорный слуга представляет там Российское общество потребителей. И есть внутрикорпоративная палата - собственно журналистов. Эти две палаты соединенно принимают общее решение, и в силу этого обстоятельства оно более объемное и более объективное.

Оганесян: Вы знаете, я в мире не знаю такого прецедента, на самом деле, чтобы при президентах или при премьере какой-то страны были такие Судебные палаты. Консультанты по вопросам СМИ, конечно, существуют, экспертные советы могут быть. Так что, я думаю, этот ваш поиск оправдан. Потому что действительно, это должен быть какой-то все-таки общественно-представительский орган скорее, чем при президенте. У нас есть вопрос по этой проблеме, и о Судебной палате в том числе. Пожалуйста, вопрос из Испании, насколько я понимаю.

"Добрый день, господин Монахов. Меня зовут Фернандо Химено Перес, я испанский художник, живущий в Москве, и хотел бы вас спросить, какого рода информационные споры разбирает Судебная палата при президенте России? Разве нельзя разбирать их в обычных судах? И есть ли аналоги этому в других странах? Спасибо".

Оганесян: Можно, я уточню. Очень правильный, на мой взгляд, вопрос. Наша программа сегодня подготовлена при содействии Европейского союза, который нам предоставляет аналитический материал о том, как это все осуществляется в Европе. Наша компания является членом Европейского вещательного союза. Когда говоришь с коллегой-журналистом, и не только с журналистом, а с человеком, который пострадал от прессы, скажем так, есть же такие люди, то они, в общем, никогда не задумываются, что им надо идти к каким-то там органам общественным или судебным палатам, - прямо, прямиком в суд. Вот где эта грань? Действительно, у нас есть ведь закон о СМИ. Если есть закон, всегда есть возможность, воспользовавшись им, подать в суд за клевету, за разглашение источников информации несанкционированное, когда этого не требует суд, и так далее. Тогда зачем - вы поняли, да? - зачем Судебные палаты, зачем их аналоги, зачем вот эти структуры при Союзе журналистов? Вот это интересно.

Монахов: Это проблема не только для нашей страны - проблема для всего мира, для профессионального сообщества журналистского. Те или иные разновидности структур типа нашего Большого жюри (такой, как Судебная палата, действительно, не было ни в одной стране мира), существуют практически во всех цивилизованных странах мира: Прессерат в Германии, Комиссия по прессе Датского королевства и так далее. Есть даже объединение такого рода структур всемирного уровня.

Оганесян: Очевидно, там квоты общественности, партий разных, парламентов - так ведь формируется все это?

Монахов: По-разному. Модели везде существуют разные. Главное, что я хотел бы, чтобы и наш уважаемый слушатель из Испании, и все остальные уловили бы, ради чего это делается. Это не ради того, чтобы заменить судебную систему, это в помощь судебной системе. Потому что споры, которые, скажем, неудовлетворительно будут решены в рамках этой досудебной процедуры (она так и называется - досудебная процедура), можно разрешить в классическом судебном присутствии. Так и делается. За шесть лет деятельности Судебной палаты у нас тоже существовало такое право. Прямо записано в положении Судебной палаты, что тот человек или тот орган, который бы посчитал, что его спор неправильно разрешили в Судебной палате, может обратиться в обычный суд или арбитражный, если это юридическое лицо, и еще раз проверить правильность рассмотрения. Примерно из 300 таких дел, которые мы рассмотрели за шесть лет, около 12 были проверены в судах.

Оганесян: Суд считается с мнением жюри?

Монахов: Ни одного, к нашей чести, надо отдать должное, без ложной скромности, ни одного отмененного нет, все были из этой дюжины признаны, что мы решили правильно, по нормам закона. Но в чем плюс-то. Суд обычно может опираться только на нормы закона. Если того отношения, по поводу которого возник спор, в законе нет, а такое бывает, довольно много правовых лакун, то разводят руками: мы не можем это рассмотреть. Вот знаменитый случай, который вошел в анналы, с одной из журналисток кремлевского пула, которая была остановлена на входе в Кремль, - Тамара Замятина ее фамилия. Ее не пустили, потому что власти определенные, не будем сейчас называть их фамилии, посчитали, что ее публикации не в том ракурсе подают образ российской власти. И они просто дали команду комендатуре Кремля на входе отобрать у нее журналистское удостоверение и, тем самым, лишили ее работы, грубо говоря. Она пошла в обычный суд, она про наше существование не знала, там развели руками: мы не можем, вот если вас арестуют, оклевещут, а так, если у вас просто отобрали журналистское удостоверение, не можем мы рассматривать такого рода споры. И они правы. К нам же она пришла, и мы рассмотрели и заставили двух кремлевских генералов, коменданта и начальника охраны президента Ельцина, при ком мы были, Судебная палата, вернуть ей удостоверение.

Оганесян: А это было при Ельцине?

Монахов: Да, это было при Ельцине.

Оганесян: Хорошо. Спасибо. У нас еще есть вопрос. Пожалуйста.
"Виктор Николаевич, добрый день. Я Татьяна Дмитриевна, постоянный слушатель "Голоса России", педагог по образованию. Считаете ли вы, что российские судьи, скажем, уязвимы со стороны средств массовой информации? Ведь зачастую своими публикациями они навязывают обществу ту или иную точку зрения: обвиняют или оправдывают фигурантов гражданских процессов даже до вынесения судебного решения. И вот еще: как часто вам лично приходилось рассматривать дела, на исход которых пытались повлиять СМИ путем своих публикаций? Спасибо. Желаю удачи в вашем нелегком и даже, может, иногда опасном труде".

Монахов: Спасибо большое за сказанные добрые слова. Вы поднимаете действительно очень важный вопрос, назовем это так, взаимоотношений двух профессиональных сообществ. Сообщества, которое олицетворяют собой журналисты, иногда его называют "четвертой властью", я же предпочитаю, как представитель науки, правильнее, на мой взгляд, называть это "первой властью", но на другом древе. Первые три сидят на древе государственной власти - первая, вторая, третья, а вот власть средств массовой информации или, точнее говоря, власть общественного мнения - это древо общественной, публичной власти. Эти две ветви публичной власти иногда действительно между собой, что называется, не дружат, мягко говоря. И очень большую, на мой взгляд, благородную функцию выполняет сейчас программа ТАСИС, одна из программ ТАСИС, которая как раз посвящена проблеме большей освещенности деятельности здесь, у нас, в России, нашей российской, отечественной правовой системы вообще и деятельности судей, в частности. Потому что за время существования Судебной палаты, а до этого я работал в классическом судебном присутствии, гражданские дела разбирал в родном Питере, очень часто то, какое принимает решение судья, журналисту кажется неправильным по каким-то своим соображениям. И вот он, не удосуживаясь, так сказать, внимательным анализом этого судебного решения, а просто высказывая предположение, пишет о том, что судье кто-то позвонил, кто-то что-то дал и так далее. Это обижает судей. И обратная есть реакция, когда судья в запарке профессиональной, (довольно большая у судей нагрузка), не очень, скажем так, вежливо ведет себя по отношению к присутствующим в зале судебного заседания журналистам. И у тех, и у других есть иной раз, что называется, друг другу сказать нехорошее. Как действует программа ТАСИС, о которой я сейчас говорю? Недавно мне пришлось в Астрахани (Архангельске) присутствовать на очередном ее мероприятии. Два сообщества - журналистское и судейское - сели вместе, мы, руководители этого семинара, пытались их друг с другом, что называется, свести и попытаться показать, что, в общем-то, делают эти два сообщества одно и то же дело: защищают права граждан. Только у одних свое оружие, свои методы воздействия на ситуацию, у других - другие. Мне кажется, что, когда они садятся друг с другом рядом, без официоза, без судебной мантии, и вникают в проблемы друг друга, понимание возникает. А раз понимание, то лучшее взаимодействие и той, и другой власти - и судебной, и общественной, "первой", журналистской.

Оганесян: Виктор Николаевич, вот не первый раз нам задают этот вопрос. Вот господин Дэвид Миллер из Великобритании говорит, что он читал в британской прессе, что сами российские граждане недостаточно информированы - может быть, недостаточно любопытны сами - относительно действий правовой системы в стране. Может, иногда не знают, какими правами они могут воспользоваться. Такая, грубо говоря, еще недостаточно глубокая правовая грамотность. Но мы понимаем, откуда это идет. Идет это из прошлого. Люди не привыкли сами защищать свои права. Не могли бы вы подтвердить, спрашивает господин Миллер, или опровергнуть эту информацию? То есть уровень правовой грамотности, каков он?

Монахов: К сожалению, я скорее солидарен с оценкой из Великобритании уважаемого господина. Уровень правовой грамотности вообще нашего населения и журналистского "клана", так назовем это в кавычках, естественно, в частности, довольно низкий. Это имеет тысячелетние корни, не в советское даже время, как очень часто на эту тему говорят, зародилось. В Америке мне часто приходилось работать с американскими коллегами, и здесь, и там, они часто повторяли следующую поговорку: когда американец не знает, что делать, жизненная ситуация возникает какая-то, то он идет... Спрашивали меня: куда? Я давал ответы сначала неправильные, а правильный ответ, оказывается: в суд. Американец идет в суд, и в суде выясняет, что надо делать, и как правильно делать. У нас же, конечно, в суд идут в самом крайнем случае.

Оганесян: Вообще-то, для меня эта категория - что делать и в чем смысл жизни - метафизическая категория, не судебная или юридическая. Но вы правы. Американец, если не посудится со своим соседом в течение жизни, считай, жизнь прожил зря. Там вообще судятся. Это другая крайность. А вот у нас-то, действительно, ситуация в этом плане опасная. Ведь здесь очень много спекуляций, а очень много еще нечестных и нечистых на руку посредников возникают, которые выдают себя за стряпчих, знаете, которые говорят: мы сейчас все тебе решим, потому что мы знаем 5-ю поправку к 75-у закону. И они так обманывают человека, особенно простого. Проверить он их не может, говорит: ой, милый, да как хорошо-то, сейчас я тебе заплачу. И несет последнюю копейку. А иногда люди и вовсе не из "глубинки", а достаточно образованные, интеллигентные, но просто это не их сфера жизни. Вот такая низкая грамотность, даже не массового населения, а всех слоев населения, она ведет не только к неправовым решениям вопроса, но и к тому, что просто людей дурят, как говорят.

Монахов: По-простому говоря, да. Конечно, тут играют роль многие обстоятельства, в том числе применительно к нашему профессиональному сообществу, юридическому тоже надо отдать, что называется, должное. Есть у нас такая профессия внутри юридического сообщества - адвокаты. Есть блестящие адвокаты, которые служат закону, справедливости, праву. А есть, действительно, те, которые "заносят", они знают, куда "занести", имея в виду конкретные...

Оганесян: Мы поняли все.

Монахов: Против того, и второго, и третьего противоядие - только гласность, только просвещение, в том числе и правовое.
Оганесян: Но как? Уроки вводить основ законодательства в школе?
Монахов: У меня вызывает это не очень... У нас чуть что, сразу - православие в школу, что-то еще в школу.

Оганесян: Это нормально. Я бы не против был, чтобы основам православной культуры моего ребенка учили. А какой еще? Но дело-то не в этом. Оставим православие в покое. Давайте к закону все-таки. Так что, как нам выйти из этой ситуации? Какой выход вы видите в этом?

Монахов: В школе, кстати, есть. Мои дети уже вышли из школьного возраста, но когда учились, - "Граждановедение", по-моему, это называлось. Там были элементы права.

Оганесян: "Обществоведение".

Монахов: А когда мы учились, - "Обществоведение". Выход из ситуации, которую мы обсуждаем, - профессиональное журналистское сообщество. Тут есть большие плюсы. Я вот к вам приехал с лекции, где читал будущим журналистам в Московском лингвистическом университете - его "девичья фамилия" - институт имени Мориса Тореза, - где не так давно ввели "Право для журналистов". Начал этот социально необходимый процесс Ясен Николаевич Засурский на факультете журналистики Московского университета, а сегодня, вы знаете, уже десятками измеряется количество факультетов журналистики, где читают "Право", и это сильный рычаг воздействия на ситуацию.

Оганесян: Значит, все-таки есть возможности.

Монахов: Есть. Вот через этот механизм, через написание книг, через передачи.

Оганесян: В самих газетах, программах... Есть такая программа, как "Человек и закон". Может быть, их недостаточно, я не знаю, но перегружать эфир тоже такими передачами нельзя. Есть передачи, где восстанавливается судебная практика в самой же судебной атмосфере, где есть две соревнующиеся стороны, защита, обвинение, - вы знаете эти передачи. Тоже, наверное, хорошо, потому что человек как бы сам погружается и в психологическую атмосферу судебной тяжбы по какому-то конкретному поводу. Наверное, это тоже ведет к преодолению, скажем так, повышению уровня правовой грамотности.

Монахов: Есть, да. Но, как всякая медаль имеет две стороны, здесь тоже есть элементы, потому что это игра. Эти судебные процессы и на Первом канале, и на другом - это игра. А играть надо профессионально, потому что иногда увлекаются они. Мы, юристы, конечно, не смотрим эти передачи, эти передачи для менее посвященной в право публики. Но вот, по неким откликам, уводит в сторону эта игра тех людей, которые в ней участвуют. Не все там юристы, к сожалению. Но, в целом, вектор должен быть, конечно, направлен ...

Оганесян: То есть образование, повышение грамотности журналистов, особенно тех журналистов, которые будут связывать свою будущую профессиональную деятельность с правом и законностью, практикой правовой, и соответствующие, но хорошо, профессионально поставленные и тематические, передачи на эту тему.

Монахов: Да. Вспомним опять американскую пословицу, все-таки не забывать, если ваши журналистские права кто-то нарушил, можно, конечно, забыть, плюнуть и уйти в другое место, но лучше пойти в суд. Да, это сегодня накладно, и время и нервы потеряете. Но только когда мы эту систему почаще запускаем, когда она начинает функционировать, только тогда можно получить позитивный результат.

Оганесян: Виктор Николаевич, мы должны сказать, что если выиграют суд, то можно получить и компенсацию, ведь правда?

Монахов: В общем, да.

Оганесян: Поэтому, конечно, это накладно, но если вы уверены, что ваше дело правое, и вы победите, то вы можете выиграть и материально, и получить материальную компенсацию за моральный ущерб.

Монахов: Кстати говоря, еще секунду.

Оганесян: Да, пожалуйста.

Монахов: Возвращаясь к первому вопросу. Очень важный элемент судебной тяжбы - они очень длительны, к сожалению. Это и для нашей правовой системы характерно, и для Европейского суда, куда мы тоже ходим уже теперь защищать права журналистов российских. Средний срок рассмотрения - два года в Европейском суде. А Судебная палата, самый долгий срок ее рассмотрения дела (и Большого жюри, и коллегии по жалобам на прессу) - месяц. Это важный фактор, особенно когда это касается такого предмета спора как информация. Ведь она быстро устаревает.

Оганесян: В общем-то, конечно, долгонько, как говорится, все это длится. Ну, что же, алчущие и жаждущие правды, они, конечно, могут выдержать такие сроки. И материально, между прочим. Ну, что ж, такие люди тоже есть, слава Богу. Вот очень актуальный вопрос из Польши. Барбара Салтысяк спрашивает нас: "Сегодня Интернет широко используют для разного рода провокаций, распространения слухов и вмешательства в частную жизнь и тому подобное. Порой источник найти невозможно. Как в России борются с этим явлением? Разрабатываются ли технические методы, которые не позволят распространять анонимную информацию в Интернете?". Здесь, я думаю, что Барбара имела в виду анонимность. В общем, она не запрещена. Человек иногда из скромности может скрыть свою фамилию даже под гениальным произведением и шедевром. Уж тем более, в Интернете. Но здесь подтекст и контекст, конечно, вопроса Барбары в другом: анонимность, когда она кого-то порочит, когда человек просто не хочет подписываться под своими грязными измышлениями. Давайте с этой точки зрения, потому что из контекста ясно, что речь идет не просто об анонимности, которая понятна и позволена не только в Интернете. А вот анонимность, которая скрывает "чернуху", клевету, ту же порнографию и так далее, все "прелести", которые мы, к сожалению, знаем за Интернетом, помимо всего того доброго и благого, что с собой Интернет несет людям.

Монахов: Да, это очень важный и актуальный вопрос, потому что одна из моих юридических статей, посвященных проблеме современного понимания, что такое свобода массовой информации, называлась достаточно провокационно: "СМИ - уходящая натура?". Мысль, которая была заложена, - в том, что вектор развития мирового правоведения и мировых медиа идет в направлении того, что вот, собственно, средства массовой информации в их классическом виде, видимо, умирающая, действительно, натура, уходящая натура, потому что Интернет приходит на смену. Но Интернет - не как большое СМИ, а просто как пространство для распространения массовой информации, необязательно даже профессиональным журналистом. Блоги вашему брату-журналисту дышат, что называется, в затылок. Потому что многие блоггеры, размещающие информацию на своих блогах, находят ошибки в трудах профессиональных журналистов крупнейших мировых информационных агентств, телевизионных агентств, всякие огрехи - и сознательные, и несознательные. Но в вопросе Барбары еще один важный пласт проблемы поднят. Действительно, в Интернете в первые годы его существования такая анонимность была, но, правда, это тоже уходящая натура уже на сегодняшний день. Современные технические средства позволяют любого анонимщика, который хотел бы скрыть свое инкогнито под каким-то текстом того или иного свойства одиозного и так далее, обнаружить. Эта проблема уже решена. Вот мне пришлось написать две книги, посвященные как раз проблеме реализации свободы массовой информации в Интернете, и после их прочтения представители соответствующих наших спецслужб пригласили меня к себе. Есть соответствующие подразделения и в Министерстве внутренних дел, и в ФСБ. И я им задал вопрос: если мы преступника, грубо говоря, не можем найти, он прячется в Сети, Мировой сети, какие у вас есть для этого возможности? Они так переглянулись между собой и задали мне встречный вопрос, который я переадресую уважаемой Барбаре. "А каким образом, - спросили они меня, - главный террорист планеты Бен Ладен общается с миром?". Я задумался и сказал: "Через телевидение". Они говорят: "Это да. А почему именно так?". То есть "Аль-Джазира" или какая-то другая телекомпания получает по почте бандеролечку с соответствующей кассетой, которую затем демонстрирует в своем эфире. Так вот, Бен Ладен он что, не имеет возможности ноутбук купить и отправлять электронной почтой? Нет, он специально это не делает, потому что IP-адрес, даже если ты предполагаешь, что за тобой будут следить, тебя будут искать, и ты выпускаешь дымовую завесу, - там есть специальные программные средства, - но более серьезными программными средствами все равно можно обнаружить довольно быстро IP-адрес и определить территориально, где он в данный момент находится. Соответственно, можно послать туда наряд полиции или милиции, или ракету, в зависимости от степени опасности врага, которого надо в данном случае поразить. Так что анонимность Интернета на сегодняшний день - это уже признак первой эпохи развития Интернета, романтического. И сама по себе юридическая ответственность в Интернете существует. Не так давно, в мае этого года, представительная делегация Российской Федерации участвовала в Брюсселе в работе большой мировой конференции, проходившей под высоким патронажем г-на Карела Де Гота, бельгийского министра иностранных дел, действующего председателя ОБСЕ . Предметом ее обсуждения были как раз
проблемы ответственности за незаконный контент , распространяемый посредством мировых информационных потоков. Прежде всего,- Интернета и спутникового телевидения.
В чем тут проблема? Дело в том, что кроме этих двух медиа, все остальные подчиняются национальным правовым режимам, и ответственность наступает в рамках национальной правовой системы. А вот эти сферы выходят уже за пределы отдельного государства, и у человечества пока нет адекватных рычагов воздействия на ситуацию. Так вот, Вы знаете, что называется, без ложной скромности ( а я был экспертом нашей делегации ) : нам удалось от имени российской делегации предложить в качестве одного из средств воздействия, идею создания Международной палаты по информационным спорам. Разумеется, эта идея была предложена на базе учета положительного опыта работы именно той структуры, о которой шла речь в начале нашего разговора - Судебной Палаты по информационным спорам при Президенте России . И Брюссель, сердце Объединенной Европы, принял эту идею к рассмотрению. Конечно, улита едет... Это не так все быстро делается, но и иных вариантов разрешения этой проблемы предложено не было.

Оганесян: Это предложение российской стороны?

Монахов: Да. Там были обе палаты парламента представлены, Совет безопасности, Правительство.

Оганесян: Для того, чтобы предотвратить распространение нетерпимости, ненависти, рабства, религиозной вражды.

Монахов: Да, потому что пока соответствующие международные нормы на эту тему будут разрабатываться, а какие-то этические регуляторы уже существуют.

Оганесян: Понятно, спасибо. Еще вопрос Виктору Николаевичу от наших слушателей. Пожалуйста.
"Здравствуйте, это Рехана Дас из Бхопала (Индия). Я работаю на местном телевидении. Уважаемый господин Монахов, насколько я знаю, раньше государство контролировало все средства массовой информации в стране. Сохраняется ли этот контроль и сегодня? Если да, то в какой степени и в каких формах, и как это отражается на телевидении? Спасибо за ответ".

Монахов: Очень важный вопрос. Действительно, он очень часто возникает во многих аудиториях. Я бы разделил его на два момента. Слово "контроль" - в данном случае, мы, юристы, очень щепетильны, строги с той терминологией, которую применяем, - видимо, слово "контроль" в устах нашего уважаемого слушателя означает "цензура". Есть ли цензура или нет цензуры в данном случае, на телевидении, - первый слой проблемы. Мой ответ на него : Нормативно - нет. У нас по Конституции цензура запрещена и, соответственно, в Законе о средствах массовой информации тоже существует определение, что есть цензура, - предварительное согласование. В этой форме, по крайней мере, на сегодняшний день каких-то признаков, которые позволяли бы нам совершенно точно идентифицировать, что данное явление - цензура - существует , нет. Но слово "контроль" предполагает более широкий политический взгляд на ситуацию, и с точки зрения контролирования сегодняшних власть предержащих - такого рода контроль существует. Он существует не только у нас, в России, он существует практически везде, в той или иной форме.
Мне кажется, что в нашей стране, в современном ее виде, этот контроль страдает излишествами. И с точки зрения объема своего осуществляется, и с точки зрения тех методов, которыми он осуществляется. Эти методы не юридические, они скорее носят политический характер. Но я думаю, что это явление временное, и уже следующий этап нашей жизни с вами (это 2007 и 2008 годы - выборы нового парламента и нового российского президента), видимо, подвигнет на то, чтобы власть этот контроль ослабила, его политическую составляющую.

Оганесян: Я могу сказать, что сегодня мы свободно с Виктором Николаевичем беседуем. Но "Голос России" является государственным каналом, он финансируется правительством Российской Федерации. Радио "Маяк" - тоже. Но, как видите, никакой цензуры не осуществляется, и мы свободно обсуждаем темы. Я должен сказать, что сейчас количество независимых СМИ намного превышает так называемые "государственные" каналы. Другое дело, может быть, у нас некоторые каналы на телевидении, возможно, со временем станут общественными, как это в Европе. Кстати, общественное телевидение и радио считаются как бы гарантами демократии - не частные, не коммерческие. Но тут вопрос упирается в то, что общественное телевидение в Европе и в мире живет за счет абонентской платы вами, телезрителями и радиослушателями, то есть это такая форма косвенного налога.

Монахов: За все в жизни надо платить.

Оганесян: Поэтому вопрос о том, когда у нас иногда за кварплату-то не проплачивают, то я понимаю, профессиональные телевизионщики, скажем, да и радиоканалы опасаются, соберут ли они эти деньги. Но на самом деле, думаю, что это все-таки путь безальтернативный. Рано или поздно, конечно, многие телеканалы, которые сейчас называются государственными, подойдут к неизбежности того, что они должны стать общественными. Но на самом деле, цензура бывает не только на государственных каналах, как вы понимаете, но известна формула: "Кто платит, тот и заказывает музыку". Можно предположить, что если вы владелец коммерческого канала и внутри вашей головы определенная доктрина, или общественно-политический или частный интерес, то вы, конечно, будете пытаться влиять. Потом, цензура, к сожалению, во всем мире, прав Виктор Николаевич, она всюду существует. Другое дело, как ее все-таки регулировать, в какие-то приличные цивилизованные рамки ставить это понятие, в той или иной степени. Бесконечно идет такая тяжба между двумя вот древами общественной жизни.

Монахов: Вот на эту тему, если позволите, очень важная, на мой взгляд, и отнюдь не широко распространенная информация. Мне пришлось работать с одним немецким коллегой (сейчас он является членом Федерального конституционного суда Германии), профессором Хоффманом Римом, над книгой о развитии телевидения у нас и в Германии - такой совместный немецко-русский текст. Так вот, именно в ходе работы над этой книгой я узнал очень интересную подробность, о которой немцы, в принципе, не любят широко оповещать. Дело в том, что одним из элементов денацификации, то есть создании системы восприпятствования тому, чтобы когда либо еще повторились ужасы фашизма, союзники предусмотрели как раз замену государственного телевидения, которое было у них до этого момента, именно на общественное. Предполагалось, что государственная модель организации немецкого ТВ может опять создать почву для повторения тоталитарного режима, который был в нацистской Германии. Сегодня общественная модель телерадиовещания в Германии в этом смысле демонстрирует очень хорошие результаты.

Оганесян: В ней участвуют как раз самые разные общественные и политические интересы Германии после денацификации и демократизации. Она как раз очень болезненно воспринимала, конечно, тему цензуры, как и мы, кстати, в Советском Союзе, на постсоветском пространстве. Недаром говорят, что наш закон о СМИ - самый либеральный, продвинутый. Я думаю, что у нас есть все возможности.

Монахов: 15-летие, кстати, будем отмечать на днях этого закона.

Оганесян: Да. Так что, конечно, вопрос острый, он всегда будет стоять, и нет такого общества, которое бы избежало темы цензуры. Контроля, скажем, если не цензуры, как правильно здесь мой собеседник сказал, это уже нельзя называть прямой цензурой к тем формам: вот сидит цензор в очках с красным карандашом. Нет, конечно, нет. Но есть скрытые формы контроля, конечно, и с этим как-то приходится взаимодействовать и решать эти вопросы. Хотя, как мы сейчас коснулись вопроса Интернета, какая-то форма общественного контроля над СМИ, конечно, должна быть, это правда, - над нравственностью, над соблюдением хотя бы конституционных прав, чтобы не разжигалась национальная рознь, чтобы не разжигалась вражда на религиозной почве и так далее. Всем нам это хорошо известно. Итак, наверно, последний вопрос в сегодняшней нашей интересной беседе. Пожалуйста.
"Уважаемый Виктор Николаевич, здравствуйте. Меня зовут Станислав Викторович, я москвич, доктор медицинских наук, академик. У меня к вам такой вопрос, к которому уже душа наболела. К сожалению, информация, порочащая честь граждан в наших СМИ, - явление частое и стало касаться качественных изданий, не только "желтой" прессы. Понятно, что за этим стоят интересы тех или иных финансовых или экономических группировок. Ясно, что побороть это очень сложно, но как-то надо бороться с таким гнусным явлением? С уважением, спасибо".

Монахов: Да, проблема, поднятая в этом вопросе, действительно, существует. Но надо сказать, что практически все предыдущие вопросы и ответы на них были в этом же русле, то есть существуют разные формы борьбы с этим негативом, с этим злом, - как юридические, так и этические. В том же самом Брюсселе, о котором я только что говорил, мы опять таки обсуждали эту тематику - поводом был, кстати, знаменитый карикатурный скандал. И вот как противодействовать? Мне кажется, что здесь будет уместен тот же красивый образ, который нам там в Брюсселе удалось внедрить в сознание участников обсуждения со всех концов нашей планеты . О том, что в решении этой трудной проблемы закон и саморегулирование должны дополнять друг друга подобно рамке и струнам теннисной ракетки, чтобы обеспечить результат, который они не могут полностью достичь по отдельности.
И в той проблеме, которую поднял наш уважаемый слушатель, борьбы со злом (!) клеветы и всех прочих негативов в массовой информации, - для этого должны быть задействованы и юридические, и этические средства воздействия на ситуацию.
Но есть еще один важный момент, который я попросил бы не забывать, что те люди, которых задели средства массовой информации, они бы тоже не оставляли это втуне. Да, сегодня это пока тяжело, я уже об этом говорил, - идти в суд или к нам, в общественную коллегию по жалобам на прессу, но надо. Потому что, если мы будем все это прощать, то тогда это точно будет проблема нерешаемая. А если раз-два-три, мы вытащим за ушко да на солнышко виновников такого рода поведения, будь это журналист или кто-то другой, то тогда есть твердая уверенность, что это зло мы можем побороть.
Оганесян: На самом деле не надо забывать, что иногда справедливая критика прессы тоже вызывает противодействие, и люди, которые подвергнуты справедливой критике, они тоже любят воздевать руки горе и говорить, что мы вообще ни в чем не виноваты, ничего не знаем. Поэтому здесь вопрос сложный и, на самом деле, может быть, Виктор Николаевич, все-таки вернуться к началу, где мы говорили: "Идите в суд, дорогие граждане и господа, если вас обидели". Все-таки есть конкретные законы, статьи Закона о СМИ, которые защищают честь, достоинство граждан. И это стопроцентное основание для того, чтобы обратиться, ну, и к вам, конечно, в ваше жюри и в Союз журналистов, ну и просто в суд. Еще один вопрос из Германии.
"Добрый день, уважаемый господин Монахов. Меня зовут Фелина Вайсенбург. Я из Бремена. Не секрет, что на Западе многие авторитетные газеты в той или иной степени симпатизируют различным политическим партиям. В вашей стране сейчас идет интенсивное партийное строительство. Как этот процесс отражается на работе СМИ?"

Оганесян: Ну вот, совсем свежая тема: партия и СМИ. Государство, партия и СМИ, партийная пресса, партийная печать. Как с этим дело у нас?

Монахов: "Партийная организация и партийная литература", помните, кто написал эту знаменитую статью? Мне кажется, я не знаю, сомневаюсь честно говоря, про Германию, чтобы там акцентировалось внимание на усилении партийного влияния на тамошнею прессу.

Оганесян: Ну-ну-ну, там есть целые издания, которые или на ХДС/ХСС ориентированы, либо на социал-демократов. Это уж я знаю.

Монахов: Это есть, я не про то сейчас говорю. Я знаком со многими немецкими "яйцеголовыми", и они примерно так же, как и мы с вами, реагируют. А у нас уже аллергия на партийную прессу, у нас, у россиян старшего поколения.

Оганесян: Может быть, поэтому у нас и нет таких уж явно партийных изданий. Или есть?

Монахов: Мне кажется, что нет и во многом именно поэтому. Потому что даже те журналисты, которые могли бы там работать, и со многими из них мне приходилось на эту тему разговаривать, огрубляю ситуацию для того, чтобы мысль свою четче выразить, - им стыдно. Они раньше работали в "Правде" или в "Известиях", где очень часто не было ни правды, ни известий, после этого прожили лет 10-15 свободной жизни, и сегодня возвращаться в свою прежнею партийную жизнь им не с руки.. Партия - это что в переводе на русский? Это "часть", это ведомственный, узкий взгляд на любую проблему.. Мне кажется, для России это вопрос неактуальный. Да, партийное строительство у нас идет, но пока с не очень большим успехом.

Оганесян: Как читатель прессы, как участник голосования, вы знаете, я был бы не против, если бы я знал, что какое-то партийное издание, где я мог бы познакомиться с программой этой партии, с ее взглядом на отдельные стороны нашей жизни - экономической, культурной, - я бы ничего против не имел. Просто у нас действительно набита оскомина. Конечно, это, наверно, не должна быть газета типа "Известий". Это должно быть, скажем, так, чтобы люди в регионах и в центре могли взять в киоске эту газету, и не скрывалась бы ее партийная принадлежность. Прямо бы об этом говорилось. Потому что, на самом деле, у нас устраивают эти телевизионные дискуссии по поводу того, по поводу сего, но, во-первых, в них часто эмоции преобладают над рациональным зерном. А человек, который идет к урне, он хочет знать, в конце концов, я хочу понять: в этом позиция культурной политики, например, или в том или ином вопросе отличается эта партия от этой, эта фракция от другой. Я думаю, что ничего плохого в этом нет, на самом деле. Это не то, что было раньше. Согласитесь, что это помогло бы избирателям более сознательно подходить к голосованию.

Монахов: Конечно.
Оганесян: А то кто как смотрит: вот мне его лицо нравится, этого парня, давай за него.
Монахов: Да, фактор выбора очень часто определяется какими-то внешними обстоятельствами. В этом смысле перспективы у партийной прессы и у нас есть. Но,одновременно, та аллергия психологическая, о наличии которой мы с вами согласились, существует, и, наверно, еще десяток лет будет существовать.

Оганесян: Спасибо. Монахов Виктор Николаевич, член Экспертного совета Государственной Думы, в не таком далеком прошлом - глава Судебной палаты по информационным спорам при Президенте России и ведущий эксперт в нашей стране по вопросам СМИ и информационных прав и свобод человека. Поблагодарим его. Вел передачу Армен Оганесян. Передача была подготовлена при содействии Европейского союза. Спасибо большое. До новых встреч в эфире.


15.12.2006
http://www.ruvr.ru/main.php?lng=rus&q=15597&p=15.12.2006

Док. 470489
Перв. публик.: 15.12.06
Последн. ред.: 04.08.08
Число обращений: 143

  • Оганесян Армен Гарникович

    • Разработчик Copyright © 2004-2019, Некоммерческое партнерство `Научно-Информационное Агентство `НАСЛЕДИЕ ОТЕЧЕСТВА``