В Кремле объяснили стремительное вымирание россиян
Армен Оганесян: гость программы - Попов Сергей Александрович, председатель Комитета Госдумы РФ по делам общественных объединений и религиозных организаций. Назад
Армен Оганесян: гость программы - Попов Сергей Александрович, председатель Комитета Госдумы РФ по делам общественных объединений и религиозных организаций.
Ведущий программы - Армен Оганесян.

Оганесян: Добрый день. Я рад приветствовать нашего гостя, Сергея Александровича Попова - председателя Комитета Государственной думы по делам общественных объединений и религиозных организаций. Я хочу вам задать предварительный вопрос: скажите, пожалуйста, как долго существует в Государственной Думе такой комитет, который отвечает за законодательную основу деятельности религиозных организаций, и был ли такой прецедент в Думе первых созывов, я имею в виду до Октябрьской революции?

Попов: Наш комитет существует с самого момента создания Государственной думы, с первого созыва. Была попытка создать в Верховном Совете России, и тогда тоже был комитет, близкий по названию. Что касается дореволюционной Думы, может быть, такого конкретного комитета не было, но этими делами, то есть конфессиональными, законодатели тоже занимались. Мы смотрели, готовясь к 100-летию Государственной думы, поднимали архивы, многие вещи изучали. Был целый ряд законодательных актов, которые приняты 2-й и 3-й Думами. Поэтому историческая есть определенная параллель и преемственность.

Оганесян: Теперь вопрос слушателя. Пожалуйста.

"Господин Попов, добрый день. Это Катя Дайберг из Ганновера. Мне было бы интересно узнать, чем занимается конкретно комитет, которым вы руководите. Не значит ли это, что тем самым государство может вмешиваться в дела религиозных организаций? Благодарю вас за ответ".

Попов: Очень интересный вопрос. Наш комитет занимается делами гражданского общества. Таким образом, все законодательство, которое охватывает деятельность политических партий, профсоюзов, общественных организаций, некоммерческих организаций, религиозных организаций, - это все сфера деятельности нашего комитета. За три с небольшим года работы Думы четвертого созыва мы рассмотрели более 60 законопроектов, причем из них мы приняли где-то 14 или 15. Для сравнения с остальными комитетами могу сказать, что у нас достаточно высокий КПД. Мы, может быть, не входим в первую десятку среди комитетов Государственной думы, но по результативности достаточно серьезный, большой объем работы проделываем. И самое главное, что это узловые законы, которые действительно решают очень важные проблемы, связанные с правами человека, во-первых, а во-вторых, со сферой деятельности общественного сектора, неправительственного сектора. Я просто два закона назову - закон об Общественной палате, который внес президент, и мы очень активно работали, закон о митингах и демонстрациях. Ну, и третий, совсем свежий, об обращениях граждан.

Оганесян: Слушательница спрашивает о религиозных организациях. Не является ли комитет своего рода надсмотрщиком? Если выделить из этих 14 законов, которые уже ратифицированы, сколько из них было, скажем абстрактно, в чем-то ограничивающих деятельность церкви, а сколько, наоборот, расширяющих ее полномочия, права, снимающих ограничения? Можно ли такую классификацию провести?

Попов: Можно. На самом деле ситуация очень понятная. Я хотел бы подчеркнуть, что через наш комитет проходят законы не только нашего непосредственного ведения, но мы участвуем и в подготовке законов, которые принимаются другими комитетами. Вот, в частности, Земельный кодекс. Безусловно, за это отвечал другой комитет, но мы патронировали принятие поправок, и, в конечном счете, Земельный кодекс был принят.

Оганесян: Эти поправки облегчили положение?

Попов: Безусловно. Что мы сделали? Мы сделали возможным передачу земли всем религиозным организациям в бессрочное пользование. Причем это была первая поправка. А вторая поправка, которую мы приняли, касалась уже того, что можно передавать землю в бессрочное пользование не только под территорией храма, но и в пределах церковной ограды. Это, кстати, была достаточно серьезная война с правительством, и мы победили. Или последний пример - Лесной кодекс. Мы настояли на том, чтобы во второй статье, там, где описываются цели и положение, то есть для чего как бы существуют леса, появилась запись, что леса могут также использоваться и в целях религиозного назначения.

Оганесян: Спасибо. А вот была такая история печальная, она касалась продажи свечей и икон. Эта продажа обкладывалась еще НДС. Удалось решить этот вопрос?

Попов: Удалось, правда, мы посвятили этому вопросу два года. Авторы этого закона - мой коллега Васильев, председатель бюджетного комитета, и ваш покорный слуга. Два года мы доказывали его важность и необходимость, в результате внесены поправки в Налоговый кодекс, и сегодня религиозные организации, которые производят предметы религиозного значения, если они реализуют их у себя на территории храма, они и раньше не платили НДС. Но если они эту продукцию передают своим соседям, своим коллегам, то те раньше должны были платить НДС, а с 1 января уже не должны.

Оганесян: Ну да, кто-то может производить свечи, грубо говоря, кто-то - нет. Здесь еще есть один аспект. Дело в том, что символически для православных верующих, вообще для христиан любых конфессий, свеча означает жертву сердечную, которую верующий приносит, вот этот маленький огонек, который стоит перед иконой. В Ветхозаветной церкви, вы знаете, жертвоприношения были совсем другие: приносили в жертву животных и так далее. В Новозаветной христианской церкви свеча как раз символ этой жертвы, и многих верующих просто возмущало то, что над символизмом этой жертвы так кощунственно смеялись: обкладывали налогами. Так что это не только вопрос экономики церковной, это еще вопрос отношения верующих к такому понятию, как жертва в церкви, как свеча.

Попов: И отношение государства.

Оганесян: И отношение государства, да.

Попов: Потому что это тоже очень важный аспект.

Оганесян: Когда государство не чувствует этих деталей, остается к ним глухо, так скажем, тогда и возникают те проблемы, о которых, по-моему, спрашивает наш следующий слушатель. Пожалуйста.

"Здравствуйте. Я - Энтони Хэмилл, юрист из Торонто. Господин Попов, церковь и государство должны взаимодействовать друг с другом. К тому же Россия - страна многонациональная и многоконфессиональная с сильной исламской составляющей. Согласны ли вы с точкой зрения философа Сэмюэла Хантингтона, которую он изложил в книге "Крах цивилизаций", что ислам - острая проблема для России? Спасибо".

Оганесян: Если точно переводить, книга называется "Столкновение цивилизаций".

Попов: Да, конечно.

Оганесян: Пожалуйста.

Попов: Конечно, согласен. Это самый короткий ответ. И кстати, в России есть очень интересная общественная организация, которая так и называется "Диалог цивилизаций". Ее возглавляет Якунин - руководитель РАО "Железные дороги". Мы с ним неоднократно участвовали во многих мероприятиях в рамках "Диалога цивилизаций". На самом деле для России нет такой остроты, которую испытывает сегодня Европа, может быть, потому, что действительно исторически так сложилось, что Россия не переживала религиозных войн, и вот этот жесткий радикализм напрямую как бы не коснулся России, хотя проявления, которые есть на Западе, они, безусловно, вторгаются, проникают. Достаточно вспомнить все проблемы с Чечней и с Северным Кавказом. Поэтому сегодня мы должны, наверно, говорить о том, что Россия являет очень яркий пример, как можно достичь межконфессионального мира, как можно наладить нормальные взаимоотношения. В первую очередь это, наверно, происходит потому, что есть общее стремление и государства, и конфессий. Проблемы не затушевываются, не прячутся, а, наоборот, ищутся пути их разрешения, есть определенное сотрудничество между священниками и руководителями разных конфессий, и они уже привыкли эти спорные моменты решать за круглым столом, находить общий язык. Вот мы вспоминали Северный Кавказ, духовные управления мусульман первыми подняли тогда голос против ваххабизма, сделали соответствующие заявления.

Оганесян: Против радикализации ислама, да?

Попов: Совершенно верно.

Оганесян: Кстати, вы предварили вопрос Терри Скота из Великобритании, который по сети Интернет как раз напоминает нам, что человечество пережило много религиозных войн. Действительно, в России известный всем раскол, когда старообрядческая церковь появилась, она и сейчас существует, не вырос в боевые действия. На самом деле законодательство Западной Европы во многом родилось благодаря попыткам Европы примирить враждующие религиозные общины. Для России это не типично. Сергей Александрович об это уже сказал, но вопрос очень примечательный и интересный. Сергей Александрович, он обращен к вам. Здесь напоминается нам о советских мерах, которые, скажем так, приводили общество в состояние конфессионального мира. Но вот советской власти нет. Кстати, в Российской империи этот мир достигался достаточно эффективно и, я бы сказал, всеми методами: и экономическими, и с радикализмом умели бороться. Народы, которые привыкли жить за счет войны, их наделяли землей и приучали заниматься пчеловодством, сельским хозяйством и так далее. Так что не только меры были по какому-то миссионерскому силовому обращению в православие. Эта тенденция, между прочим, в православии вообще отсутствует, я имею в виду агрессивное миссионерство по типу "или принимай католичество, или меч". Ну, вспомним хотя бы хронику ливонских войн.

Попов: А крестоносцы? Ведь там и дальше, после того, как они привыкли ходить в Иерусалим, четвертый поход на Константинополь привел к расколу христианства.

Оганесян: Да, да и, кстати, к разгрому Константинополя, который, в общем, был реальной столицей мира. Если взглянуть на русскую историю, вот этой конфликтологии религиозной, ее там нет. Тем не менее, советская власть прибегала к некоторым, скажем, силовым методам.

Попов: В первую очередь к силовым методам.

Оганесян: Она прибегала к силовым мерам по отношению ко всем религиям и конфессиям. Православие пострадало, наверно, в первую очередь, и первый нажим, первый напор Троцкого и Ленина тоже был направлен именно против православия. Тюрьмы, ссылки, лагеря.

Попов: Уничтожение храмов, уничтожение монастырей, когда сбрасывались колокола, расстрелы священников - это примеры яркие.

Оганесян: Вопрос Терри Скотта, тем не менее, очень интересный. Я думаю, что им отнюдь не праздное любопытство руководило, особенно если представить, что на экранах мы видим, что происходит в Европе, во Франции и в Дании. Какие меры предпринимает новое российское государство, чтобы сохранить отношения мира между представителями разных конфессий?

Попов: С моей точки зрения, определенная система сложилась. Мы в этом году, кстати, будем отмечать 10-летие принятия закона о свободе совести. Я очень хорошо помню, как этот закон принимался, через какие серьезные катаклизмы проходил, через мучения, как активно политики Западной Европы и США пытались повлиять на то, чтобы закон в таком виде не принимался. В основном, они ведь выступали против чего? Против преамбулы закона, где было записано, что в России есть традиционные конфессии. Они были перечислены: православие, ислам, иудаизм, буддизм. Они выступали против этого. Так вот, 10 лет истории показали, что государство очень правильно выбрало даже в первом отношении - высокодуховном и нравственном, не различая, показывая и, в тоже время, давая оценку нашим главным традиционным конфессиям. А сейчас есть система, которая позволяет решать на равных государству и духовенству все проблемы. Есть Совет при президенте, который возглавляет Собяник, руководитель администрации президента, есть Совет при правительстве, который возглавляет Дмитрий Анатольевич Медведев, есть Комитет в Государственной Думе. Но это органы, которые не внедряются и не входят во внутренние дела церкви. И с церковью есть определенный паритет. Очень активно развиваются договора о содружестве, о сотрудничестве в социальной сфере. И, в то же время, церковь не идет в политику. Вот благодаря этому и сохраняется равновесие.

Оганесян: Отделение церкви от государства, если этот принцип до конца и последовательно проводить, он, во многом, как такая "путеводная звезда" в решении очень многих вопросов.

Попов: Да, совершенно верно. Не случайно, несмотря на то, что на нас было определенное давление, с точки зрения Запада, мы, например, в законе о политических партиях имеем следующую запись, что мы не допускаем создания политических организаций по национальному, этническому и религиозному признаку.

Оганесян: Все-таки Мухаммед Саид Аршамаа из Египта сомневается. В его вопросе я чувствую сомнение: "Обладают ли мусульмане в России на деле равными правами с православными христианами?"

Попов: Думаю, что да. Наверное, самые яркие примеры заключаются в том, что за последние 10 лет количество мечетей выросло в той же пропорции, что и православных храмов. Нас опережают протестанты, опережают другие конфессии, а вот мусульмане, иудеи и православные растут примерно в той же пропорции. За 10 лет количество храмов увеличилось чуть больше, чем на 30 процентов.

Оганесян: Ясно, что перед законом все равны. А вот представим себе ситуацию, что вы живете, скажем, в Татарстане или в какой-нибудь республике автономной, где традиционно веками формировалась, нельзя сказать, титульная конфессия, но примерно что-то такое. Как ощущает там себя православный человек? Нет ли форм скрытой дискриминации? Ведь вам много людей пишут письма и обращаются. Как вы реагируете на такие сигналы, если они есть, много ли их, и что гарантирует или, по крайней мере, амортизирует эту проблему?

Попов: Я был бы не прав, если бы сказал, что проблемы нет. Есть. Другое дело, что в количественном отношении, безусловно, таких случаев не так много. На самом деле проблем несколько. У нас есть несколько, допустим, духовных управлений мусульман, я бы с этой проблемы начал наш разговор. Дело в том, что они, как централизованная организация, имеют право создавать свои религиозные объединения на любых территориях. И у нас складывается ситуация, когда представители разных духовных управлений мусульман одновременно присутствуют, и создаются определенные сложности в их внутренних взаимоотношениях. А это вопросы собственности, это вопросы, кому должна принадлежать мечеть, кто имеет право на следующий надел земли, участок земли, чтобы строить следующую мечеть. Есть проблемы между, допустим, православными и мусульманами. Их не так много, и, в основном, это тоже вопросы собственности.

Оганесян: А вот вопросы занятости, например, по признаку православный или мусульманин при приеме на работу, таких жалоб и обращений нет?

Попов: Честно могу сказать, что за три с половиной года в Государственной Думе ни одного такого письма я не видел.

Оганесян: Но ведь пишут немало?

Попов: Конечно. Могу сказать, что, допустим, за прошлый год наш комитет по этим направлениям рассмотрел более пяти тысяч писем. Но такого типа не было.

Оганесян: Да, можно результативную выборку делать. И последний вопрос на эту тему от Ребекки Крафт из США: "Какие меры принимаются в России для выявления и закрытия так называемых деструктивных религиозных объединений, например, сатанистов?" Ну, тема для США, как вы понимаете, очень актуальна. Актуальна ли она для России? Актуально ли такое, у нас сатанисты существуют?

Попов: Существуют. Я сам был свидетелем в Якутии. Кстати, мы летали вместе с командой Якунина, возили мощи Великомученицы Елизаветы Федоровны. Когда облетели 14 объектов, мы были в Якутске и должны были посетить храм, мы прилетели поздно вечером и на следующий день утром должны были присутствовать на службе, так вот, в ночь храм был снаружи осквернен частично сатанистами. Поэтому я видел это живьем, и эта проблема действительно есть.

Оганесян: Известное убийство монахов в Оптиной пустыни в свое время, несколько лет назад, одна из версий была у следствия, что это дело рук сатанистов. Во всяком случае, какие-то знаки там были оставлены, какие-то символы этой черной магии, сатанизма. И как государство относится к таким сектам?

Попов: Дело в том, что спор до сих пор идет с точки зрения употребления слова "секта", кстати.

Оганесян: Секта - это когда от чего-то традиционного откололось что-то нетрадиционное.

Попов: Конечно, а мы под сектами, как правило, подразумеваем нетрадиционные религиозные объединения. Так вот, таких организаций, зарегистрированных, нет, потому что все они проходят религиоведческую экспертизу.

Оганесян: В США они регистрируются.

Попов: Если они и регистрируются, то, как правило, они чаще регистрируются под видом некоммерческой организации любого профиля. Не случайно мы были вынуждены ввести дополнительные определенные ограничения в прошлом году в закон о некоммерческих организациях с тем, чтобы иметь возможность дополнительного контроля над этими организациями. Потому что мы сталкивались и продолжаем сталкиваться с тем, что религиозные организации типа корейской "Муна" существуют в виде некоммерческих организаций. Проблема есть. Не случайно мы выступили с инициативой, что сегодня в законе о свободе совести надо ввести еще дополнительный подраздел в одной из статей, там, где речь идет о религиоведческой экспертизе. К сожалению, сегодня государственная религиоведческая экспертиза происходит только один раз в отношении религиозной организации, когда она регистрируется. А если возникает такая проблема, или прокуратура требует еще раз проверить на предмет соответствия их религиозному учению, то государственную религиоведческую экспертизу провести невозможно. Закон не дает такой возможности. Вот, казалось бы, небольшая деталь, но на практике она очень важна.

Оганесян: А где выход? Какой вы видите выход?

Попов: С моей точки зрения, нашу поправку надо принимать, чтобы государственная религиоведческая экспертиза действовала на весь период деятельности религиозной организации.

Оганесян: А вот эта экспертиза государственная, она исключает возможность участия в качестве экспертов представителей от традиционных конфессий, например?

Попов: Нет, не исключает. Наоборот, в составы приглашаются представители конфессий, там участвуют великие и известные ученые, специалисты, то есть это достаточно широкий коллектив.

Оганесян: У нас есть Дворкин, например, известный сектовед.

Попов: Ну, я бы так не назвал. Специалист по неформальным религиозным объединениям.

Оганесян: Хотя он этим словом пользуется часто.

Попов: Он пользуется, но я как законодатель не могу так свободно его употреблять.

Оганесян: Будем политкорректны, все понятно. То есть выход есть - принять ваш вариант поправки?

Попов: Да, и второй момент, с моей точки зрения, более настойчиво должна работать организация, которая отвечает за регистрацию. Надо смотреть более глубоко, реагировать на все.

Оганесян: Хорошо. Сейчас мы перейдем к другой теме. Пожалуйста.

"Здравствуйте. Екатеринбург, Уфимцева Нина, педагог. Я знаю, что недавно проходил Всемирный Русский Народный Собор. Были ли на нем предложены какие-то меры по борьбе с бедностью в стране и насколько они, по-вашему, будут эффективны? Спасибо".

Попов: Я участник этого Собора. Были интересные, блестящие выступления, в частности, митрополита Кирилла и других священнослужителей. Очень интересное было вступительное слово Его Святейшества Патриарха Алексия II. С моей точки зрения, там прозвучал целый ряд интересных идей. Я бы так выделил, действительно, у нас очень большой разрыв между 10-ю процентами самых богатых и 10-ю процентами самых бедных. Соответственно, что нужно делать? Надо, в первую очередь, заставить бизнес посмотреть ситуацию по доходам, активнее участвовать в социальной помощи неимущим. А с другой стороны, там, где сегодня выплачиваются зарплаты в конвертах, так называемая "серая зарплата", я думаю, уже пора уходить от этого. Тогда сразу вырастет уровень заработка, официально который мы показываем.

Оганесян: Ну, видимо, этот "черный нал" или "серый нал", как его не называй, он связан все-таки с налогообложением.

Попов: Безусловно. Вторая идея, которая очень активно звучала, - это все же ввести прогрессивную шкалу налогов с доходов.

Оганесян: Все равно, наверное, принцип "делиться надо" и налогообложение не решат вопрос с бедностью? Не панацея.

Попов: Напрямую не решит. Главный принцип - надо дать человеку возможность заработать. Человек в трудоспособном возрасте должен с учетом своего образования, квалификации получать вознаграждение за свой труд.

Оганесян: То есть, куда ни кинь, получается, что надо все-таки прислушаться к опыту Рузвельта, например, когда создаются национальные проекты, сплачивается государство, национальные проекты работают на экономику и так далее, создается целый институт, скажем, и направление, куда привлекают работать людей. Но, кстати, мы же имеем Стабилизационный фонд.

Попов: По новому бюджету он разделится на две части, как вы знаете. Трехлетний бюджет, будет резервный фонд и фонд нового поколения. Но, возвращаясь к Всемирному Русскому Собору, я хотел бы отметить еще один важный момент, который для меня более важный. Помимо экономической составляющей там прозвучал призыв к тому, чтобы сегодня нравственность при принятии решений властью и власть предержащими выходила на первый уровень. Не могут в России приниматься безнравственные решения, будь то политические или экономические. Этот посыл, призыв Собора к власти, а там участвовали, кстати, представители многих конфессий, мне сегодня кажется наиболее важной составляющей, доминантой. То есть Россия должна возвращаться к духовности.

Оганесян: Вот мы сейчас с вами совершенно в другую сторону уйдем и рассмотрим очень частный вопрос. Частный, но имеющий отношение к вашей деятельности, уверен на все сто процентов. Ну, Достоевский еще говорил: "Раз Бога нет - все дозволено". Вот недавно обсуждался вопрос, довольно животрепещущий, о религиозном образовании в средних школах. У меня дети ходят в школу. Я посмотрел на эти учебники, - дарвинизм. Дарвинизм, который уже даже на Западе не считается таким уж локомотивом современного представления о мире. Ну, хотя бы показать альтернативность, хотя бы показать, если, например, ребенок из верующей семьи, что есть креативная теория, что ее поддерживали величайшие умы. Этого ничего нет. Узость мышления, которая не только не разрабатывает никак представления о мире, но и противоречит даже последним теориям большого взрыва, что Вселенная продолжает расширяться и прочее. Как на это смотрит председатель Комитета Государственной Думы по общественным объединениям и религиозным организациям?

Попов: Спасибо за вопрос. Я неоднократно на эту тему выступал. С точки зрения Конституции, право человека на образование, в том числе и религиозное образование, предполагает, что у человека на всех этапах образования всегда есть выбор. Ведь атеизм, по большому счету, - это та же самая религия, то есть антирелигия. Соответственно, не может быть такого, что одна религия имеет преимущество или преобладает над всем остальным. Соответственно, государство обязано создать возможности, предпосылки для того, чтобы родители могли выбрать и форму обучения, и предмет обучения.

Оганесян: Кстати, это, между прочим, отвечало бы Декларации о правах человека, где записаны права родителей. Если кто-то это ограничивает, он эту декларацию нарушает, особенно в России.

Попов: Совершенно верно. А мы сегодня принуждаем родителей идти только по одной колее. Вторую не показываем, не создаем предпосылки для выбора, а говорим: вот есть один вариант. Ведь то, о чем вы сказали, очень пагубно влияет на ребенка. Вот ребенок воспитывается в православной семье. Он выходит, держит пост, соблюдает все обряды, причащается, а в школе он обязан сдавать зачет, какой умный Дарвин. Но это же нонсенс.

Оганесян: Это нонсенс. Кстати, это воспитывает лицемерие.

Попов: Но вот одна школьница в Санкт-Петербурге подала в суд, мы очень ждем, как этот суд разрешится. Она как раз оспаривала свое право обучения только по эволюционной теории Дарвина.

Оганесян: Смотрите, как упорно наше чиновничество отстаивает свое право запрещать преподавание основ православной культуры в школах, не на обязательной основе, а на факультативной. Понятно, тут, конечно, есть другая крайность, что ввести обязательно на нашем этапе исторического развития Закон Божий в школе. Это невозможно, это вызовет и породит очень много столкновений. Обладает ли все-таки парламент и ваш комитет законодательной властью защитить право на выбор образования, в том числе основ православной культуры, и решить этот вопрос законодательно, а не чиновничьи? Ваше мнение.

Попов: Здесь есть несколько моментов, на которые надо обратить внимание. С одной стороны, у нас есть Закон о свободе совести, который разрешает право на религиозное образование. Другое дело, где его преподавать и как? С точки зрения нашего Святейшего Патриарха Московского и всея Руси, он говорит о том, что основа православной культуры - это не религиоведческий предмет, это культурологический предмет. И, значит, он может преподаваться в общеобразовательных школах. Другое дело, что если есть соответствующие кадры, есть методика, есть учебник. Те, кто оспаривает эту ситуацию сегодня, они как раз утверждают, что нет, некому учить. Они боятся, что вместо нормальных учителей придут священнослужители, и этот предмет превратится в Закон Божий. Сегодня идет эксперимент в целом ряде регионов. С нашей точки зрения, конечно, это не тот вопрос, который надо регулировать федеральным законодательством. Это вопрос, который определяется на региональном уровне, и это право должно быть у региона.

Оганесян: Да, логично, я согласен. Но сейчас его нет, убрали.

Попов: Министерство образования решило этот вопрос.

Оганесян: А как Министерство образования может убрать полномочия законодательной власти? Я вот этого не понимаю.

Попов: На самом деле, они сделали такую небольшую хитрость. Они как бы изъяли право на самостоятельность в принимаемом решении. До вчерашнего дня, например, была так называемая региональная компонента в образовании, когда регион сам мог для себя решить, какие дополнительные предметы вводить, например, краеведение.

Оганесян: Очень важно, малая родина, конечно.

Попов: Совершенно верно. Так вот, сегодня по этому распоряжению даже вопросы краеведения нужно будет согласовывать с федеральным центром. А раньше регион принимал решение сам. Поэтому тут есть некие хитрости, хотя, в тоже время, надо сказать, что Министерство образования решило, наконец-то, очень важную проблему, о которой просили все конфессии - это признание диплома о высшем религиозном образовании в качестве государственного образца.

Оганесян: Вот такой праздник, хоть что-то.

Попов: Единственное, они сказали, что на дипломе не будет официального герба Российской Федерации, а будет соответствующий символ той или иной конфессии. Я думаю, с этим можно согласиться.

Оганесян: Хорошо. Ну, история этим не окончится, я думаю. Я думаю, что очень многие родители не согласятся с таким подходом. А насчет краеведения вы меня просто поразили. Как это мы будем воспитывать в наших детях патриотизм и любовь к Родине, если не будет краеведения? И как можно такой предмет, как краеведение, разрабатывать для каждого края отдельно? Значит, если не отказываться от идеи малой родины и истории края, то должны быть методические пособия. Изучение Смоленщины, сугубо просим обратить ваше внимание на такие-то, такие-то этапы, так что ли?

Попов: Нет, там немножко не так. Вы просто должны спросить соизволения сверху. Во-вторых, должны показать свой учебник. Они же должны методику проверить, как вы собираетесь преподавать. Вот о чем речь идет.

Оганесян: Понятно, там есть приборчик такой по измерению. Отлично. Давайте послушаем наших слушателей.

"Уважаемый Сергей Александрович, добрый день. Меня зовут Александра Вебер. Я представляю агентство "Франс Пресс". Как только в России приближаются выборы, некоторые партии с выборов снимаются из-за, предположим, неправильно указанного отчества или какой-то другой мелочи. Скажите, пожалуйста, а не пора ли законодателям потребовать элементарного: если партия зарегистрирована официально, снимать ее с выборов запрещается. Благодарю за ответ".

Попов: Хороший вопрос. Сегодня количество партий сокращается. Сейчас начались определенные судебные разбирательства в отношении ряда организаций, которые не выполнили критерии требования Закона о политических партиях, в частности, по численности - 50 тысяч. В принципе, логично было бы рассмотреть вопрос о том, что все партии, которые отвечают этим требованиям, могут участвовать автоматически. Но тогда получается один очень важный момент, меня он тревожит. Не все же попадают, допустим, в Государственную Думу. То есть одним партиям оказывается большая поддержка со стороны избирателя, соответственно, они проходят 5-процентный, сейчас будет 7-процентный, барьер, они попадают в Государственную Думу. Они попали за счет того, что они активно работали с избирателями. Вторые не работали и не попали в Государственную Думу. И на следующих выборах у них равные шансы. На самом деле, такого быть не может. Те, кто попал в Государственную Думу, они уже завоевали это право, и у них есть определенный приз, что на следующих выборах они могут не собирать, допустим, подписи в свою поддержку, могут не вносить залог, у них это право есть.

Оганесян: А если он плохо работал?

Попов: А если он плохо работал, пусть он еще раз пройдет всю эту цепочку, покажет, что он пользуется этой поддержкой, сравняется с теми, кто победил, и тогда будет на равных.

Оганесян: Скажите, когда по партийным спискам утверждаются и по региональным, вот какой-то кандидат выиграл, за него конкретно проголосовали, за Петра Петровича, а за какого-то кандидата не проголосовали. На этом участке, скажем, выиграл его соперник. Как это учитывается, кто войдет, а кто не войдет? Хотя я могу сказать, участок от участка очень разнится, и вовсе не факт, что выигравший в одном участке будет лучшим депутатом, или он облечен большим доверием вообще, чем тот. Там специфический есть иногда подход и избирателей к кандидатам, и условия, и прочее. Может быть, если бы он там по другому проходил участку, он бы и выиграл. Как это решается? Это такая сложная была для меня всегда загадка, человека, который наблюдает за процессом со стороны. Думаю, что не только у меня такие вопросы.

Попов: На самом деле, здесь нет ничего сложного. Сегодня у нас выборы в Государственную Думу будут проходить по пропорциональной системе, то есть только по партийным спискам. А выборы в Законодательное Собрание субъектов будут проходить и проходят по смешанной системе, когда половина депутатов избирается по одномандатным округам, а вторая половина - по партийным спискам. По партийным спискам - очень просто. В списках каждая партия определяет свое количество депутатов, составляет как угодно и как угодно их ранжирует. И, в зависимости от общего количества голосов, то есть по процентам, определяется от количества избирателей, которые пришли в день голосования, получается количество мандатов пропорционально. А по одномандатным - кто набрал больше, тот и побеждает. Это на самом деле не так сложно.

Оганесян: Это для вас. Какой у вас опыт выборов, скажем так?

Попов: Выборами я занимаюсь с 1989 года.

Оганесян: Нет, я имею в виду вас, как кандидата?

Попов: Я еще в 70-е годы был депутатом.

Оганесян: И так беспрерывно?

Попов: Нет, конечно, перерывы были. Я просто участвовал в избирательных кампаниях, больших, федеральных. В семи кампаниях федеральных я участвовал.

Оганесян: Что вам запомнилось, какая кампания, с точки зрения драматизма, накала страстей?

Попов: 1999 год. Участие в выборах в Государственную Думу, "Единство". Я был первый заместитель руководителя штаба, поэтому все хорошо изнутри видел, чувствовал. Страна находилась в очень критической ситуации, на изломе. И победа "Единства", на самом деле, стабилизировала ситуацию, политическую обстановку и дала возможность провести нормальные президентские выборы. И выбор, который был определен в отношении Владимира Владимировича, я очень рад, что мы, страна поддержала этот выбор. И сегодня никто ведь не вспоминает, семь лет прошло, как было тогда. Сегодня мы радуемся стабильности, устойчивости развития. Мы говорим о том, что мало или плохо и сколько нам не доплачивают, допустим, и забываем, что в тот период времени по шесть месяцев не платили зарплату, не выплачивались пенсии, пособия, что крайний уровень нищеты и бедности, который был тогда и сейчас, - это, конечно, две большие разницы.

Оганесян: А можно такой вопрос, который всегда неблагодарный, из части прогнозов. Предстоящие выборы. Уже были заявления, например, председателя Государственной Думы о том, что, в общем, ничего удивительного в недавно прошедших региональных выборах для него не было. То же самое сказали представители администрации и социологи. Никого ничто особенно не удивило. Но ведь жизнь продолжается, нам все-таки еще какой-то исторический отрезок времени надо прожить. Как вам представляется, в общем национальном масштабе, каков будет расклад? Забудьте, пожалуйста, что вы - член партии "Единая Россия", максимально объективно вы это можете все оценить? Пожалуйста, ваш прогноз. Особо хочу обратить внимание на появление партии альтернативной, новой - "Справедливая Россия", ну, новой по отношению к этим выборам. Она не новая, но на выборы она как единая партия идет все-таки в первый раз.

Попов: Да, она идет с новым брендом.

Оганесян: С новым брендом, хорошо. Но иногда, знаете, бренд подтягивает, бывает так.

Попов: Фактически, это бывшая партия "Родина". Это базовая структура и электоральные предпочтения, которые были у "Родины", они перешли в большей степени на "Справедливую Россию".

Оганесян: Вы оцениваете "Справедливую Россию", ее потенциал так же, как примерно равный тому, каков был потенциал у "Родины" на прошлых выборах?

Попов: Не совсем. Последние выборы показали, что они сумели суммарно получить половину тех голосов, которые имели три структуры, которые объединялись. Не случайно заявления политиков, политологов, социологов, все сходятся к одному, что в России более или менее установились определенные предпочтения избирателей в отношении политических сил. Эти предпочтения достаточно стабильны. За последний период времени, за полтора года, допустим, они достаточно устойчивы.

Оганесян: То есть это означает, что "Единая Россия" так, как и доминировала, она и останется доминантой, по вашему мнению? И не нужно будет создавать коалиционного образования?

Попов: Я не могу сказать, что будет, условно говоря, я говорю о ситуации, которая существует сегодня. На сегодня четыре партии реально имеют высокие шансы пройти в Государственную думу, и появились шансы у СПС. Но у СПС шансы на сегодня, с моей точки зрения, 50 на 50.

Оганесян: Понятно, ну что ж, довольно ясный анализ. "Единая Россия" останется доминирующей партией, с вашей точки зрения?

Попов: Да.

Оганесян: Наша передача подходит к концу. Пожалуйста, вопрос слушателя:

"Здравствуйте, Сергей Александрович. Беспокоит Елена Петровна, Москва, "Советский спорт". Скажите, пожалуйста, с какими инициативами выступит ваш комитет в новом парламентском сезоне? Пожелаю вам в этих начинаниях успехов. Всего доброго. Спасибо".

Попов: Хороший вопрос. Есть целый ряд предложений, которые, мы считаем, нужно завершить, с точки зрения законодательства в гражданском секторе. С моей точки зрения, есть моменты, где излишне мы дали права, допустим, контролирующим органам, в частности, что касается религиозных организаций. Они ставили вопрос о том, чтобы эти вопросы максимально смягчить. Кстати, апрель - это время, когда все общественные организации, некоммерческие и религиозные должны будут отчитываться, сдавать годовые отчеты. Много было передряг, пересудов по поводу объема форм. Эти вопросы выходили на самый верх, обсуждались в администрации президента, в правительстве. В конечном счете, когда все посмотрели и определили, что, действительно, излишне.

Оганесян: А у нас сегодня контрольной функцией только ленивый не обладает.

Попов: Да, поэтому здесь есть моменты, которые надо поправить законодательно. Есть вопросы, связанные с передачей, допустим, храмов. И мы очень рады, что Министерство экономического развития сегодня уже завершило подготовку концепции.

Оганесян: Передачу храмов из ведения Минкультуры, в лице министра культуры в религиозные организации.

Попов: Потому что сегодня этот вопрос законодательно не урегулирован и, конечно, должен быть закон. В частности, это касается не только самих храмов, но и всех предметов религиозного назначения, потому что во многих музея пылятся и иконы, и другая религиозная утварь. Нет правила, нет порядка передачи. Есть вопросы, которые требуют, с нашей точки зрения, может быть, определенного уточнения для профсоюзов. Они тоже поднимают вопросы, связанные с тем, что вот эти моменты надо урегулировать. Много сегодня идет разговоров о благотворительности. С нашей точки зрения, что наконец-то появился Закон о целевом капитале, когда можно создавать некоммерческие организации специально для поддержки в социальной сфере, в образовании, в здравоохранении, в том числе в спорте, поскольку вопрос шел оттуда. Для религиозных организаций это отрадный момент, но, в целом и, к сожалению, в Законе о свободе совести, например, есть такая общая норма, что государство может поддерживать и оказывать помощь и содействие, а механизмов нет.

Оганесян: Кстати, не только государство, но и частное лицо, частный благотворитель тоже сталкивается с проблемами.

Попов: Если говорить откровенно, у нас существует в этой сфере двойное налогообложение. Вы платите налоги для того, чтобы у вас был чистый доход. Из них вы оказываете благотворительность, чистую помощь, а тот, кто это получает, должен тоже заплатить налоги.

Оганесян: Какой бы вид помощь не имела? То есть покупаешь, грубо говоря, медикаменты, лекарства для детской больницы, даришь, и они платят, получая эту помощь, тем более, если это районная бедная больница?

Попов: Все зависит еще от того, как юридически это будет все оформлено. На самом деле, там есть целый ряд нюансов, которые требуют, в том числе, и федерального регулирования.

Оганесян: И вы занимаетесь сейчас этим?

Попов: Да, мы готовим наши предложения.

Оганесян: Это важно, потому что, когда, помните, вы говорили о богатстве и бедности и совершенно справедливо говорили о том, что бизнес должен повернуться лицом к социальным проблемам, но многие, может быть, и повернулись бы, но, посмотрев на законодательство...

Попов: Другое дело, что я - сторонник позиции президента в этом вопросе, что только одними льготами стимулировать благотворительность нельзя. Я вот государству не доплатил, тогда могу отнести неимущим. Будь любезен, заплати все налоги. Но просят, в том числе, и таких льгот.

Оганесян: Ну да, это сомнительное, конечно, нравственное требование для благотворителя. Потому что, в конце концов, от его налогов часть денег идет на те же пенсии. Ну что ж, во-первых, еще раз вас и наших телезрителей и наших слушателей поздравим с предстоящим великим праздником, праздником праздников и торжеством из торжеств, как говорят. В этому году, кстати, Пасха православная совпала с католической. Мы, конечно, в первую очередь, поздравляем наших соотечественников и всех тех, кто сегодня побывал в храме. Мы очень признательны вам, что вы сегодня нашли время прийти к нам в студию программы "Визави с миром". Всего доброго, до новых встреч.


30.03.2007
http://www.ruvr.ru/main.php?lng=rus&q=25677&p=30.03.2007

Док. 470463
Перв. публик.: 30.03.07
Последн. ред.: 04.08.08
Число обращений: 105

  • Оганесян Армен Гарникович

    • Разработчик Copyright © 2004-2019, Некоммерческое партнерство `Научно-Информационное Агентство `НАСЛЕДИЕ ОТЕЧЕСТВА``