У микрофона Армен Оганесян.
Здравствуйте. Программа "Визави с миром" приветствует Вас. Сегодня у нас очень актуальная и важная тема, которая имеет свою давнюю историю. Первые люди - Адам и Ева, проживая в раю, не знали, что такое природные катаклизмы. Не знали до тех пор, пока их не изгнали из рая, когда от них отвернулся мир, когда им понадобились одежды, когда животный мир стал к ним враждебен, когда появились смерчи и тайфуны. И тогда жива была идея, что состояние природного мира, который нас окружает, тесно связано с нашей нравственностью. На сегодня мы продолжим разговор на эту тему уже с учеными и людьми, которые профессионально занимаются этими проблемами.. И не случайно ведь в центре внимания лидеров "большой восьмерки" в этом году был вопрос о состоянии нашей экологии и мирового климата. Наш гость сегодня - человек, который непосредственно этим занимается, президент Всемирной метеорологической организации, он же руководитель Федеральной службы Российской Федерации по гидрометеорологии и мониторингу окружающей среды, Бедрицкий Александр Иванович. Здравствуйте.
Бедрицкий Алекандр / photo Voice of RussiaБедрицкий: Здравствуйте.
Оганесян: Рады вас видеть. Как вы находите нашу погоду сегодня? Она - жаркая, холодная по сравнению с тем, что привыкли наблюдать мы в этой полосе? Для начала начнем с нашей московской погоды.
Бедрицкий: Я должен сказать, что погода как раз характерная для этого времени года, то есть для летнего периода, и последние десятилетия она не очень-то изменилась. В подтверждение своим словам я могу привести тот факт, что, скажем, в конце мая в Москве был перекрыт абсолютный максимум температуры. Но предыдущий максимум был в 1892 году. То есть более ста лет разделяют эти две, так сказать, максимально высокие цифры значений температуры. И по масштабам жизни поколения, конечно, нельзя заметить очень серьезных отклонений.
Оганесян: Александр Иванович, у нас столько вопросов, что без долгих, прелюдий мы продолжим эту тему: насколько меняется тот мир, в котором мы сегодня живем. Пожалуйста, первый вопрос.
Добрый день. Это Клаус Зондер из Вены. Уважаемый господин Бедрицкий, похоже, что на нашей планете нарастает опасность экстремальных погодных явлений. Действительно ли это так? Что здесь нового? Ведь необычные погодные условия, скажем, засухи или сильные морозы, и раньше случались довольно часто. Благодарю вас за ответ.
Бедрицкий: Спасибо большое, господин Зондер, за ваш, на мой взгляд, очень актуальный вопрос. Дело в том, что, когда мы говорим о погоде и экстремальных явлениях, мы касаемся некоторого аспекта климатических изменений, которые наносят колоссальный ущерб обществу, а это именно экстремальные погодные явления как проявление климатических изменений. И надо сказать, что за последние десятилетия эта опасность нарастает. Есть несколько причин для этого. Первая - население Земного шара растет, это объективный фактор, и осваиваются территории, на которых раньше человек не проживал. Появляются новые направления развития экономики, которые также являются более погодочувствительными, чем ранее. И вот именно поэтому сейчас наблюдается рост ущерба от экстремальных погодных явлений. Это первая причина. Вторая причина - это климатические изменения. Они действительно происходят. Причины этих изменений - это уже второй вопрос. Но, тем не менее, наблюдениями доказано, что климатические изменения ведут к увеличению неких экстремальных проявлений, то есть больше возникает максимумов температуры или, скажем, экстремально высоких значений ветра, чаще появляются засухи. По наблюдениям, например, в России мы зафиксировали, что последнее десятилетие количество явлений, которые наносят ущерб и угрожают жизни, возрастает. Если в первой половине 90-х годов мы фиксировали примерно 150-200 таких явлений в год, то в прошлом году он был максимальный: было зафиксировано 387 опасных явлений.
Оганесян: Да, явный скачок, конечно. А вот можно ли ввести такой термин, условный, конечно, как "иммунитет планеты"? Иммунитет, который поддерживает равновесие в жизни Земли как планеты и окружающей среды. Вот то, что вы сказали, - активное освоение человеком природы, можно сказать, что снижает вот эту иммунную систему защитную, которая давала эту устойчивость?
Бедрицкий: Тут вопрос довольно сложен, потому что для того, чтобы ответить на него всеобъемлюще, надо знать некие пределы...
Оганесян: Допустимого?
Бедрицкий: Допустимого, до которых возможно освоение, скажем, пространства Земли.
Оганесян: Но вряд ли они известны?
Бедрицкий: По-разному пытались это определить, такую цифру, еще и в прошлом. В любом случае такие оценки подвергаются критике. Представьте себе, что на планете проживал бы один человек, и вот с точки зрения вот этого одного человека или двух, Адама и Евы, могло бы так случиться, что в течение десятилетия они бы не видели никаких экстремальных проявлений погоды только потому, что в данной конкретной местности, скажем, ровный ход погоды.
Оганесян: Но тоже вряд ли?
Бедрицкий: Ну, почему вряд ли? Допустим, экваториальная зона. Если брать температурный режим, то практически там не наблюдается больших отклонений, и вообще больших...
Оганесян: Важно еще, в какой ты зоне живешь.
Бедрицкий: Совершенно верно. Ну, например, в Сахаре, там вообще не идут дожди.
Оганесян: Там, как говорят, нулевая инфляция и нет дождей.
Бедрицкий: Там и ветров нет больших, там не ураганов. Ну, засуха - явление постоянное.
Оганесян: Понятно, Александр Иванович, ваш ответ ясен. Вот сейчас следующий вопрос как раз на тему вмешательства человека в состояние природы, состояние окружающей среды. Очень актуальная тема. Давайте, ответим на этот вопрос. Пожалуйста.
Добрый день, это Нада Юванович - преподаватель биологии из Сербии. Господин Бедрицкий, теперь даже в Америке призывают бороться с парниковыми газами, хотя некоторые авторитетные ученые считают, что влияние этих газов на климат Земли минимально. А что вы думаете?
Бедрицкий: Мое личное мнение, что все-таки существует тесная связь между ростом концентрации парниковых газов и ростом температуры, особенно последние десятилетия ХХ-ХХI веков. Действительно, если обратиться к историческим данным, то температура по сравнению с существующим периодом, была выше. Это было и 400 тысяч лет назад, были так называемые циклы Миланковича, примерно со сдвигом 100 тысяч лет, тогда температура повышалась. Но вместе с тем никогда такой зависимости не отмечалось между ростом концентрации парниковых газов и ростом температуры. И сейчас уже на основе многочисленных научных исследований большинство ученых приходит к выводу, что все-таки связь есть. Это не значит, что все климатические изменения определяются только человеческой деятельностью, ростом концентрации парниковых газов, но, тем не менее, связь между этими величинами существует. Теперь относительно борьбы с изменениями климата и выбросом парниковых газов. Дело в том, что действительно человек воздействует на природную среду. Мы знаем, он истощает природные ресурсы, человеческая деятельность является источником выделения различных загрязняющих веществ, которые вредны как в первую очередь для человека, так и для природы. И конечно, есть и воздействие на климатическую систему через увеличение концентрации парниковых газов, создание парникового эффекта. Но вместе с тем, я бы не сказал, что сейчас кто-то отрицает необходимость, скажем, уменьшения антропогенной нагрузки на климатическую систему. И Соединенные Штаты этого не отрицали никогда. Другое дело, что они не хотели связывать себя обязательствами, которые, по их мнению, могли нанести вред экономике.
Оганесян: Развитию промышленности, конечно.
Бедрицкий: Совершенно верно. Вот именно в этом заключается камень преткновения. А то, что нужно снижать концентрацию парниковых газов за счет внедрения технологий, которые, во-первых, экономят природные ресурсы - ископаемое топливо, во-вторых, повышают эффективность его использования, это бесспорно для всех, для любой страны, для любого человека.
Оганесян: Александр Иванович, вот случай с этим эффектом парниковых газов, он, наверно, такой наиболее яркий, потому что когда вы затронули тему... Как действительно измерить пределы? Это что, опытно довести Землю до тех экстремальных ситуаций и их, так сказать, экстремально зафиксировать? Но это абсурдно, тем более что мы знаем, что на жизнь на планете влияют не только газы, но и солнечная активность. У нашего известного ученого Чижевского очень интересные на эту тему есть труды. Весь космос влияет на Землю, и вычленить что-то бывает трудно. Но вот ученые добились, они действительно поймали вот это зло, локализовали и сошлись все на том, что уж это точно вредит Земле, вредит человеку, как вы сказали. Вот у нас в связи с этим такой вопрос. Россия в свое время к Киото, пусть не сразу, но присоединилась. Вот какова ситуация сейчас? У нас есть просто даже вопрос от Эльзы Бауэр из Германии. Она продолжает ту же тему. Она упоминает совещание "большой восьмерки" в Германии и говорит о том, что как будто достигнуто соглашение, направленное на снижение выбросов в атмосферу парниковых газов, к которому готовы присоединиться США. Это новое соглашение, не Киотское, оно должно заменить Киотский протокол. Но вот сомнение у Эльзы Бауэр в том, что США на самом деле присоединятся к этому соглашению, протоколу. Как президента Всемирной метеорологической организации каковы ваши ощущения? Все-таки удалось США убедить, что надо к этим соглашениям присоединяться?
Бедрицкий: Здесь есть два аспекта. Во-первых, в Хайлигендамме не было достигнуто соглашения. Там главы восьми стран пришли к некоему выводу, что для того чтобы снизить нагрузку на антропоген, нагрузку на климатическую систему, надо было бы уменьшить глобальные выбросы парниковых газов примерно наполовину по сравнению с действующим периодом, то есть к 2050 году. О чем это говорит? Это говорит о неких рубежах, которые поставили перед собой политики.
Оганесян: Но не соглашение?
Бедрицкий: Это не соглашение. Дело в том, что если вы внимательно читали, то речь идет о глобальном сокращении выбросов парниковых газов. Этого сокращения достичь без участия развивающихся стран, тех стран, которые сейчас на себя никаких обязательств не взяли, невозможно, потому что примерно к 2030 году ожидается, что суммарные выбросы развивающихся стран превысят суммарные выбросы развитых стран. И даже если развитые страны будут сокращать выбросы парниковых газов, скажем так, до абсурдных величин, то есть до нуля, то снижения концентрации не будет достигнуто за счет увеличения выбросов развивающихся стран. Поэтому это очень сложная проблема. Но хорошо, что ее признали.
Оганесян: А какова доля участия Соединенных Штатов в выбросе этих газов?
Бедрицкий: Ну, по объему Соединенные Штаты выбрасывают больше всех. Россия, кстати...
Оганесян: На третьем месте.
Бедрицкий: Да, Россия на третьем месте после Китая. Но я повторяю, дело не в этом. Здесь есть две проблемы. Можно, конечно, наметить некие политические рубежи, как это было сделано. Но дело в том, что конвенция по климату говорит о том, что в результате ее выполнения человечество должно предотвратить увеличение нагрузки на климатическую систему до такого уровня, который бы не вызвал необратимых изменений.
Оганесян: Отойти от края.
Бедрицкий: Совершенно верно. Вы понимаете, что определение уровня этой нагрузки на климатическую систему - это сложнейшая научная задача. И она пока, в общем, не по силам ученым всего мира. И в связи с этим рождаются совершенно парадоксальные формулы, когда, например, председатель МГЭИК, бывший председатель, шведский профессор Балин, а за ним нынешний председатель МГЭИК ...
Оганесян: Расшифруйте, потому что не знают наши слушатели.
Бедрицкий: МГЭИК - это Межправительственная группа экспертов по изменению климата. Она была учреждена в 1998 году Всемирной метеорологической организацией и Программой ООН по окружающей среде вот как раз для того, чтобы давать правительствам консультации в отношении климатических изменений и оценок там различных аспектов, которые требуются для принятия решений. Так вот в отношении достижения целей конвенции, и профессор Балин, который был в свое время председателем МГЭИК, и теперь доктор Пачаури, индиец, они сделали следующее заявление, что достижение уровней воздействия на климатическую систему, которые вызовут необратимые изменения, - это задача политиков. Вот вдумайтесь! Это парадоксальное заявление. И это только говорит о том, что науке сейчас не по силам сделать такие выводы. Поэтому политики вынужденно как бы прибегают к различным оценкам для того, чтобы наметить некие рубежи, которых совместно можно было бы глобальными усилиями достичь. Ну, вот один из них - Европейский союз, например, провозглашал такие цели: добиться стабилизации концентрации парниковых газов, которые бы вызвали изменение температуры или повышение температуры не более чем на два с половиной градуса. Что это такое? На каких уровнях надо стабилизировать концентрацию? 550 ррм, это единицы измерения парниковых газов, или 450 ррм, или 600...
Оганесян: Опять мы подходим к пределам максимально допустимого. Это очень сложно.
Бедрицкий: Конечно, политикам это сложно определить.
Еще сложнее добиться признания таких целей со стороны участников соглашения, которые должны принимать на себя естественные некие обязательства.
Оганесян: Ограничения.
Бедрицкий: Обязательства и ограничения.
Оганесян: Ну, вот даже возьмем "третий мир". Конечно, я понимаю логику развивающихся "третьих стран", ну, "третьих" - это старый термин, развивающихся стран, некоторые из них развиваются действительно динамично. И логика, конечно: вы уже развиты, а почему мы должны сдерживать свое развитие? Конечно, здесь есть и другая логика: мы на другом этапе технологий. И наверно, все-таки вопрос встает об экологических технологиях, которые надо усиленно внедрять. Вот у нас нет напрямую такого вопроса. Если можно, два слова. Можно ли отчасти решать эти вопросы, чтобы не сдерживать искусственно рост экономик, особенно развивающихся стран? Помочь им и себе тоже, кстати, внедрять вот такие технологии, которые бы просто защищали нас от последствий промышленного роста, если есть такие технологии?
Бедрицкий: Вы знаете, это не только необходимо, но и возможно, так бы я ответил на этот вопрос. Все проблемы для стран кроются как раз в сроках и объемах. Дело в том, что объективно внедрение технологий, которые экономят ресурсы и позволяют с меньшим количеством ресурсов вырабатывать большее количество продукции, это позитивно. Технологии, которые позволяют отказаться, скажем, от сведения тропических лесов и заменить как источники топлива или как источники земледелия вот это сведение тропических лесов другими технологиями, они существуют. Но все дело в том, что, конечно, в мире действует ведь рыночная экономика. Никто просто так технологии свои отдавать не будет. Частный капитал заинтересован в их продаже, получении средств и так далее. И единственный, так сказать, инструмент для того, чтобы обеспечить как бы передачу таких технологий вне рамок рынка, то есть в рамках соглашений каких-то, привлекательных для правительства, это как раз и есть соглашение о совместных действиях для предотвращения нагрузки на климат. Но на что я хотел бы обратить внимание? Если вы посмотрите на процесс, на конвенцию, на Киотский протокол, где очень много цифр, где есть ответственность за, скажем, отступление там от обязательств по объемам и так далее, вы нигде не найдете цифр или количественного выражения выполнения обязательств по передаче технологий. Существуют такие обязательства для развитых стран: передавать технологии развивающимся странам. Ну, а поскольку нет....
Оганесян: Но есть экономическое эго, как говорится, которое работает на всю мощность.
Бедрицкий: Совершенно верно. И вот здесь начинает буксовать переговорный процесс.
Оганесян: Я понимаю. Вы ответили очень понятно и убедительно на этот вопрос. Но вернемся все-таки к климату. Следующий вопрос на эту тему. Пожалуйста.
Добрый день, уважаемый господин Бедрицкий. Меня зовут Инна Клочко. Я звоню вам из Донецка. Сейчас можно прочитать, что температура на Земле возросла на полградуса. Скажите, пожалуйста, а везде ли это так или только в определенных областях? Как конкретно сказывается такое повышение температуры? И чем это может угрожать жителям Земли? Спасибо за ответ.
Оганесян: Спасибо за ваш русский. Мы особенно ценим, что это из Украины. Пожалуйста.
Бедрицкий: Спасибо. Действительно, инструментальными наблюдениями выявлено, что за последние сто лет, материалы, которые войдут в четвертый доклад Межправительственной группы, об этом говорят, средняя глобальная температура на Земле повысилась на 0,74 градуса.
Оганесян: Даже не на полградуса, больше.
Бедрицкий: Нет, первоначально в третьем докладе была цифра 0,6 градуса, но после уточнений 0,74. Это за сто лет. Что это по существу? Конечно, температура на Земле растет неравномерно. Например, в тропических областях она вообще не выросла, там нет роста. Но вместе с тем в средних широтах такой рост заметен. Например, я сошлюсь на данные наблюдений в России. Так называемые климатические нормы, которые используются в различных секторах экономики, они определяются за 30-летний период по методике ВМО - Всемирной метеорологической организации. И вот сравнение этих норм для наших городов показывает, что даже не то, что за сто лет, а вот начиная с 1931-го по 1960 год - это один 30-летний период, дальше есть период с 1961-го по 1990 год, вот два 30-летних периода. Вот сравнение этих периодов показывает, что зимние температуры у нас за 30 лет выросли от 0,5 градуса до 1,5 градуса. Летние практически не изменились. Данные за период с 1990-го по 2000 год показывают, что средняя температура, среднегодовая у нас за десять лет выросла на 0,4 градуса. Вот смотрите, за сто лет ХХ века она выросла для России не на 0,74 градуса, а на один градус. За сто лет на один градус, а за последнее десятилетие ХХ века она повысилась на 0,4 градуса. То есть идет очень сильный рост. Это вот как раз является признаком глобального повышения температуры, то есть климатических изменений. И конечно, последствия этих климатических изменений довольно серьезные, опять же для средних широт.
Оганесян: Правда ли, что скоро зимы у нас не будет? Я вот читал заголовок, который предварял, по-моему, как раз интервью с вами "Скоро в средней полосе не будет зимы". Или это экстремизм журналиста, который вырвал что-то из контекста?
Бедрицкий: Не то чтобы экстремизм, это стремление привлечь к материалам, как говорится, большее внимание.
Оганесян: Но все-таки, тем не менее?
Бедрицкий: На самом деле зимы, конечно, у нас будут, но факт тот, что идет высокий рост, так сказать, более интенсивный рост температуры. К чему это приводит? Это приводит, во-первых, к перераспределению осадков. Это приводит к тому, что у нас, скажем, отопительный сезон снижается во многих регионах. Это приводит к тому, что повышается период с положительной суммой эффективных температур для растительности.
Оганесян: То есть для сельского хозяйства.
Бедрицкий: Для сельского хозяйства. Наша страна настолько велика, что у нас эффекты неоднозначны.
Оганесян: Среднюю полосу России берем.
Бедрицкий: Поэтому в некоторых частях это позитивная вещь, потому что можно будет более теплолюбивые культуры сеять в более высоких широтах. А вот, скажем, для южных частей у нас появляется угроза засухи.
Оганесян: То есть от критического земледелия мы не уйдем.
Бедрицкий: К сожалению, мы уйти не можем. Положительным фактором является то, что у нас уменьшится отопительный сезон. Отрицательным фактором является то, что у нас будет отступление зоны вечной мерзлоты, а это поведет к тому, что нужно укреплять инфраструктуру: это мосты, трубопроводы, дороги, дома, то есть все, что построено в зонах вечной мерзлоты.
Оганесян: Наверно, и для наших компаний, которые добывают полезные ископаемые, это тоже представляет проблему, что для нас немаловажно, учитывая нашу экономику?
Бедрицкий: Совершенно верно. Сейчас осваивается Северный регион, шельф арктической зоны. Так вот по нашим данным, а мы одна из немногих стран, которые оценили прогноз изменений, которые будут в период до 2010-2015 года и оценили влияние этих изменений на экономику, можем сказать, что, например, повысится опасность появления айсбергов. Вот для платформ, которые устанавливаются для бурения, извлечения газа, нефть - это очень опасное явление. Сейчас в нашем оптическом секторе этого нет, но это появится, потому что идет повышение температуры, и создаются предпосылки для появления вот таких айсбергов. Это вот, так сказать, только ближайшие меры.
Оганесян: Спасибо. Пожалуйста, еще вопрос.
Александр Иванович, это Лилия Кирсанова - экономист из Москвы. Скажите, пожалуйста, каким будет лето этого года? Таким же жарким и неустойчивым, как май? Отчего это, по-вашему, в первую очередь зависит? Мне кажется, что ваш прогноз особенно важен для пожилых и не очень здоровых наших сограждан. И как люди старшего поколения переживут эту жару? Спасибо за ответ.
Оганесян: Да, мы с вами в разгар отпускного периода, и, естественно, такие вопросы. Пожалуйста.
Бедрицкий: В общем, на этот вопрос непросто отвечать, потому что, когда мы даем прогноз на месяц, мы даем его не в элементах погоды. Мы даем его в неких условных величинах, это отклонение от средних значений, то есть аномалии - отклонения от средних значений. Так вот, лето у нас, и июнь, в средней полосе по крайней мере, и июль, и август ожидаются примерно в пределах нормальных средних значений, это по температуре. По осадкам в средней полосе мы ожидаем, что июль и август будут более сухими, чем в прошлом году. То есть лето достаточно благоприятное для отдыха.
Оганесян: Экстремальной жары какой-то не ожидается или это сейчас трудно сказать?
Бедрицкий: Дело в том, что отдельные вот такие проявления могут быть. Возьмите, например, июнь. Июнь, мы прогнозируем, что он будет в пределах нормы. Но вы сразу же можете сказать: а разве 29 градусов в Москве - это норма? Это действительно температура выше нормы. И вот июнь у нас, в общем, довольно пестро идет. И сейчас, например, мы накопили примерно 19 градусов на 19 дней, то есть положительных, то есть он идет немножко выше нормы. Но в то же время вы помните, что были и прохладные дни, и сейчас они есть. Поэтому на фоне средних таких значений умеренных могут быть отдельные дни, конечно, которые будут либо жарче обычных, либо холоднее. Но в целом, я повторяю, лето мы не ожидаем ни аномально жарким, ни аномально холодным, это на европейской территории. Конечно, надо говорить конкретно о разных регионах. Например, сейчас в Якутии температуры ночные в некоторых районах достигают 22 градусов, а дневные температуры 29-30 градусов. Это происходит за счет выноса тепла меридионального из Китая на территорию Якутии. И вот, например, мы ожидаем, что в ближайшие примерно 10 дней температура в этом регионе в июне будет примерно на восемь градусов выше нормы. А в целом, конечно, когда мы осредним показания за месяц, окажется, что там не восемь градусов ...
Оганесян: Сейчас сказать о том, как, например, будет себя ощущать житель Москвы, Петербурга или Нижнего Новгорода, если он поедет в Сочи в июле, трудно, непредсказуемо?
Бедрицкий: Во-первых, наверно, уже из опыта многие жители знают, что температура выше 25 градусов при влажности выше 50 процентов является очень тяжело переносимой, особенно для людей, у которых есть проблемы с давлением, гипертонией или какие-то хронические болезни сердечно-сосудистой системы. Но я должен сказать, что вообще резкие колебания температурного режима или давления, влажностного режима проявляются и воспринимаются даже здоровыми людьми. Поэтому вот с этой точки зрения и существует, например, такое понятие, как комфортные условия, комфортная температура, влажность и так далее.
Оганесян: Ну, в общем, вопрос нашей слушательницы, конечно, закономерен. Многие ведь изучают ваши сводки погоды перспективно, с целью защитить себя каким-то образом или выехать за город, или запастись какими-то лекарствами. Насколько тесно вы работаете с врачами?
Бедрицкий: Вообще мы работаем, я не могу сказать, что в глобальном масштабе. Наши прогностические органы в субъектах федерации обязательно в сотрудничестве с медиками выпускают прогнозы так называемого самочувствия для метеочувствительных больных и так далее.
Оганесян: Это вот как раз на основе ваших прогнозов.
Бедрицкий: Да, на основе прогнозов погоды с участием медиков. Они дают рекомендации фактически своих вот этих медицинских прогнозов о том, как себя будут чувствовать люди, с теми или иными заболеваниями.
Оганесян: Дети, кстати, легче переносят такие вот перепады давления?
Бедрицкий: Да, легче - здоровые дети.
Оганесян: Александр Иванович, вот много прогнозов разных в Интернете, много всяких служб, которые предлагают в поисковой системе те или иные прогнозы. Они в основном совпадают. Но как бы вы оценили это обилие таких вот, скажем, фирм, которые представляют в Интернете прогнозы? Насколько можно им доверять? Каким можно доверять, каким - воздержаться следовало бы, особенно, если учесть, что люди в практике своей, больные люди, ориентируются на эти прогнозы? Даже так: бабушка говорит: ну-ка, внучок или сынок, полезай-ка в Интернет и достань мне погоду на ближайшие три дня? Вот что вы скажете по вот этой ситуации?
Бедрицкий: Я бы сказал так, что наиболее надежно ориентироваться на прогнозы национальных метеорологических, гидрометеорологических служб, потому что эти службы занимаются вопросами прогнозирования и наблюдения профессионально. Это все равно, как, скажем, читать прессу, которую готовят профессиональные журналисты, или стенгазету любителей, которые, так сказать, пишут, как умеют. Что касается источников прогнозов, существующих в Интернете, на Западе существует довольно много компаний, которые представляют некие услуги в области метеорологического обслуживания. Они, как правило, пользуются информацией, распространяемой свободно национальными опять же службами, и информацией о результатах расчета погодных или прогноза погодных условий по численным моделям. Я знаю, что американская служба такие данные ...
Оганесян: На коммерческой основе?
Бедрицкий: Нет, американцы распространяют бесплатно. У них, кстати, модель существует такая: бюджет страны обеспечивает полностью все потребности гидрометеослужбы, и дальше служба выдает информацию официальную о прогнозах, предупреждениях опасных явлений и, так сказать, сопутствующие данные, это все идет бесплатно. А дальше частные фирмы представляют специализированные продукты для обслуживания. В Европе, например, и у нас другая модель. Нам правительство и европейским национальным службам поручает как бы дополнять бюджетное финансирование подготовкой специализированных продуктов по договорам за плату. И поэтому часть средств мы зарабатывает. Но я еще раз хочу повторить, что какое бы у кого мнение ни складывалось относительно точности прогнозов, все равно наиболее точные прогнозы у национальных метеорологических служб, потому что они применяют при прогнозировании не только, так сказать, результаты численных модельных расчетов, но применяют и локальные методы, дополнительную оперативную информацию метеолокаторов и так далее, которые предлагают более...
Оганесян: Можно сказать, что технологически, методологически, научно они более оснащены.
Бедрицкий: Ну, назовите мне, где любители работают лучше, чем профессионалы, в любой области?
Оганесян: Между прочим, очень важный ответ на этот вопрос для наших слушателей, которые сейчас очень часто пользуются услугами в Интернете не только в отношении погоды, но в том числе и в этом отношении. Ну, и еще один вопрос от слушателя, пожалуйста.
Это Анна Ковальчук, Москва. Уважаемый Александр Иванович, сейчас мы много слышим о том, что изменения климата могут по-разному затронуть разные регионы и разные континенты, причем для некоторых континентов это может быть благоприятно, а для других это может иметь неблагоприятные результаты. Скажите, пожалуйста, на ваш взгляд, что в этом смысле ожидает Россию? И как, по-вашему, предотвратить возможные отрицательные последствия для нашей страны? Спасибо.
Оганесян: Вы ответили частично на этот вопрос, но, тем не менее, здесь есть аспект "как предотвратить?". И может быть, два слова, какие все-таки наиболее критические зоны в мире? Ведь наши россияне много путешествуют, и мы ведем вещание не только для россиян, но и для других стран. Вот можно ответить на последнюю часть вопроса, и на первую тоже, поподробнее?
Бедрицкий: Ну, я бы сказал так. Есть некие последствия, которые носят характер такой ближней, что ли, или средней перспективы, и есть последствия дальней перспективы. Вот мы находимся, Россия находится, в средних широтах. Средние широты Северного полушария - это та часть нашей Земли, где расположены континенты, то есть основные континенты и проживает основное население. Вот эта часть будет подвергаться различным последствиям, которые имеют краткосрочный, среднесрочный и долгосрочный характер. Другие территории, скажем, это тропики, они могут быть затронуты через десятки, а может быть, сотни лет, если повысится уровень Мирового океана, то есть, если растают льды, тогда поднимется уровень и затопит территории, пониженные прибрежные районы океанов и морей. В этом отношении, конечно, и подходы, и стратегии борьбы с вот этими последствиями разные. Ну, первое, как бы политики всегда говорят о том, если вы хотите предотвратить отрицательные последствия, давайте, принимайте обязательства по снижению парникового газа. Мы об этом уже говорили.
Оганесян: Да.
Бедрицкий: К сожалению, если бы это было действительно так, то это все было бы гораздо проще. Но здесь надо принимать во внимание, что есть причины климатических изменений, которые, так сказать, вне человеческой деятельности, есть так называемая стратегия адаптации к климатическим изменениям. Что касается долгосрочных последствий, вот об этом политики говорят: снижаем выбросы и все будет в порядке. Но на самом деле есть изменения, которые затрагивают каждого человека каждый день, - это наводнения, это ураганы, это засухи, это экстремальные волны тепла или холода и так далее. Это вот те явления, от которых человечество страдает и которые приносят наибольший ущерб в мире. К сожалению, стратегия адаптации к таким явлениям очень слабо еще реализуется и вообще даже осознается. Только буквально в последние несколько лет на международном уровне принят пятилетний план действий по адаптации к климатическим изменениям, в том числе краткосрочного характера. Но на самом деле фундамент такой адаптации должен закладываться в улучшение систем наблюдений и прогнозирования таких явлений, потому что без прогноза, скажем, наводнений, которые вызываются обильными дождями, или ураганных ветров вы просто не сможете ничего предпринять. Никакие меры, как говорится, адаптации, эвакуации, просто не сработают. И вот это первое, что нам надо улучшать. Конечно, можно сказать, что я как президент Всемирной метеорологической организации агитирую за то, чтобы наблюдения были улучшены в мире, но на самом деле это объективная вещь. Если мы хотим надежно бороться с такими проявлениями экстремальных климатических явлений, нам нужно улучшать систему наблюдений. А как ни парадоксально, политики этого не понимают. В большинстве стран наблюдения везде ведутся за государственный счет и средства на наблюдения сокращаются. Я не говорю, что во всех странах, но в большинстве. Особенно это касается развивающихся стран.
Оганесян: Мы во время этого известного тайфуна в Малайзии с вами все это и наблюдали.
Бедрицкий: Ну, вот с этого надо начинать, так сказать, борьбу с отрицательными последствиями - именно с улучшения наблюдений и прогнозирования вообще на Земном шаре. А некоторые наши политики в развитых странах считают, что это нужно только развивающимся странам, развитые страны как-нибудь, так сказать, сами могут с этим справиться.
Оганесян: МЧС приедет.
Бедрицкий: Да.
Оганесян: А в России как относятся? Вам удается достучаться?
Бедрицкий: В России, я должен сказать, последние семь лет мы испытываем, так скажем, энтузиазм по поводу отношения власти к проблемам, которые связаны с необходимостью улучшения наблюдений и прогнозов. Наши возможности и потенциал увеличиваются.
Оганесян: Отрадно слышать.
Бедрицкий: Это очень важно, потому что для такой страны, как Россия, где в одном месте может быть засуха, а в другом могут быть заморозки, конечно, это очень актуально.
Оганесян: Ну что ж, Александр Иванович, мы хотим от всего сердца пожелать вам, как никому другому, успехов, в вашей работе и на посту президента Всемирной метеорологической организации, и в качестве руководителя Федеральной службы по гидрометеорологии и мониторингу окружающей среды, о чем мы сейчас с вами говорили. Мы, конечно, хотели бы, чтобы нас вы и предупреждали, и защищали, и вразумляли. Ну, а что касается начала нашей передачи, это уже от нас с вами зависит. Я благодарю вас, Александр Иванович, за интересный разговор. Всего доброго, до свидания.
Бедрицкий: До свидания.
22.06.2007
http://www.ruvr.ru/main.php?lng=rus&q=34472&p=22.06.2007
Док. 470413
Перв. публик.: 22.06.07
Последн. ред.: 04.08.08
Число обращений: 97
Оганесян Армен Гарникович
|
