В Кремле объяснили стремительное вымирание россиян
Армен Оганесян: 17 апреля гость программы - Сергей Александрович Попов, председатель Комитета Государственной Думы по делам общественных объединений и религиозных организаций Назад
Армен Оганесян: 17 апреля гость программы - Сергей Александрович Попов, председатель Комитета Государственной Думы по делам общественных объединений и религиозных организаций
Ведущий программы - Армен Оганесян.

Оганесян: Добрый день. Есть два профессиональных слоя людей, которые не очень любят прямо отвечать на поставленные им вопросы: это парламентарии и дипломаты. Но сегодня, я надеюсь, у нас будет исключение из этого правила. Наш гость, который ответит на мои и ваши вопросы, - председатель Комитета Государственной Думы по делам общественных объединений и религиозных организаций Попов Сергей Александрович. Добрый день.

Попов: Добрый день.

Оганесян: Сергей Александрович, вы, если можно так выразиться, старожил Государственной Думы и большой политической арены. Недавно состоялся 9-й съезд партии "Единая Россия". На нем были приняты исторические решения. Владимир Владимирович Путин возглавил партию. Но тот же Владимир Владимирович Путин, по-моему, неоднократно высказывал, так скажем, нелицеприятную критику в адрес партии. Например, о необходимости реформирования, "разбюрокрачивания". Но это, случайно, не к вам относилось? Все-таки вы возглавляете Контрольно-ревизионную комиссию...

Попов: Центральную.

Оганесян: Да, Центральную ревизионную комиссию, которая по уставу партии отвечает как раз за чистоту рядов. Там еще президент хорошо сказал, по-моему, что пора бы партию очистить от людей, которые преследуют свои личные интересы в партии. Как вы будете осуществлять это?

Попов: Да, задача не из простых, это вы правы. Но, я думаю, что это не только задача Центральной и Контрольно-ревизионной комиссии. На самом деле, это задача всей партии. Вы правы, что Владимир Владимирович к этой идее возвращается уже несколько раз. Просто сегодня, когда он фактически возглавил партию, ему крайне небезразлично, что за люди в партии. Ему крайне небезразлично, какая это организация. Он все время достаточно наступательно проводит позицию, что через партию должны генерироваться новые идеи, через партию должны приходить свежие, новые люди, должен меняться облик партии, образ партии. Поэтому он, по большому счету, безусловно, прав. У меня на столе два письма от членов партии из двух районов двух областей. Из одного района, не хочу называть область, люди пишут о том, что местный чиновник, руководитель района стал одновременно и руководителем местного отделения партии, подобрал под себя все рычаги, и людям, вообще, невозможно продохнуть. Они очень рассчитывали на партию, что партия будет их защищать, партия будет отстаивать их интересы, а сегодня сложилась ситуация, когда он один вобрал всю полноту власти, и пожаловаться некому.

Оганесян: Секретарь ЦК и председатель Совнаркома, получается.

Попов: Да. Они пишут в Москву, пишут Борису Вячеславовичу Грызлову, а он, соответственно, дал поручение мне, что надо разобраться и принять жесткие меры. Поэтому, когда Путин говорит о том, что нужно провести "разбюрократизацию", для меня лично это посыл к тому, чтобы внимательно посмотреть, а надо ли совмещать партию и исполнительную власть.

Оганесян: Ну, да. Потому что есть понятие "партийная бюрократия". На нее еще накладывается понятие "исполнительная бюрократия".

Попов: Такой симбиоз, который очень медленно поворачивается.

Оганесян: А какими методами вы это можете осуществить? Исключать из партии?

Попов: Да нет. Я думаю, что это вопрос на самом деле имеет несколько решений. Сейчас президиум генерального совета очень активно занимается кадровой работой. Если вы помните, мы в прошлом году, в преддверии выборов в Государственную Думу, проводили мощнейшую акцию по всей стране по кадровому резерву, когда мы отобрали порядка восьми тысяч молодых людей, перспективных, по разным отраслям профессий. И эти люди готовы сегодня потенциально возглавить любой участок работы. Правда, такая же работа проводится с точки зрения определенной селекции на уровне секретарей региональных отделений, местных отделений.

Оганесян: Мы продолжаем эту тему. Внимание, вопрос нашего слушателя.

"Добрый день, Сергей Александрович. Я - Ольга Шаповалова, переводчик из Нижнего Новгорода. Только что закончился съезд партии "Единая Россия". Я знаю, что вы были его участником. У меня к вам вопрос. Скажите, пожалуйста, как вы оцениваете итоги съезда, и как бы вы оценили деятельность партии с точки зрения сильных и слабых сторон?"

Попов: Съезд, действительно, необычный. Я хотел бы даже использовать старорежимные выражения: исторический и рубежный. Прошу слушателей меня простить, потому что, на самом деле, закончилась определенная эра, и начинается новая. Лидер партии, который до этого был неформальным лидером партии, был лидером всей страны, фактически стал лидером уже внутри партии. Для нас это колоссальная ответственность. Мы ждали этого события с самого начала создания партии, с 2001 года. Он действительно стоял у истоков, он постоянно занимался, вникал в детали, он говорил об определенных недостатках в нашей работе. Вместе с тем, он говорил, что другой силы политической нет. По большому счету, вот эта высокая оценка, которая была дана на съезде партии, что партия выполнила свою главную задачу - победила на выборах в Государственную Думу, оказала огромное содействие в реализации избирательной кампании Дмитрия Анатольевича Медведева, - это, безусловно, заслуга партии. Он ценит то, что сделано, но, вместе с тем, понимает, что на этом останавливаться нельзя. Сегодня партия должна быть новой площадкой для всей страны. Он неоднократно подчеркивал идею, что мы не можем делить на своих и чужих. Если мы хотим решить те стратегические задачи, которые называются "Стратегия-2020", в эту работу должно быть вовлечено все население.

Оганесян: Голоса партии тоже?

Попов: Так я говорю про избирателей, в первую очередь. Вне зависимости от того, голосовали они за "Единую Россию" или не голосовали. Поэтому, если мы разделим, расколем общество, мы ничего не построим.

Оганесян: Название - "Единая Россия".

Попов: Поэтому родилась идея. Вот сегодня у нас активно будут развиваться партийные клубы. Перед съездом мы провели великолепный форум. Я участвовал в одном из "круглых столов" и видел, как непартийные люди - кстати, лучшее экспертное сообщество страны - с огромным желанием пришли на эту площадку, чтобы высказать свои позиции. До этого собрать такой огромный коллектив не удавалось. Но мы стараемся. Вот произошла "проба пера". На самом деле, ничего не произойдет по мановению палочки, надо использовать различный опыт, подходы. Люди очень разные, на самом деле.

Оганесян: Правильно вы говорите. За лидером всегда ответственность большая: либо он задавит эту "площадку" собой, любимым и незаменимым, либо этот лидер, набравшись опыта, будет консолидировать вокруг себя определенные силы. Здесь два пути. Я так понимаю, что Владимир Владимирович как раз об этом говорил. Партия поддерживает его точку зрения?

Попов: Я думаю, что касается нового облика, вопросов реформирования, - это вопрос назревший, мы все это понимаем. Кстати, у нас впереди отчеты и выборы. У нас сейчас завершаются перевыборные собрания в первичных организациях. Дальше должны идти местные и региональные. То есть, у нас процесс обновления постоянный. Просто сегодня он получит новый импульс и новое качество, безусловно, с учетом позиций нашего нового лидера. Мне кажется, что те, кто пугается, - значит, есть причина. По большому счету, его указание очиститься от людей, которые примазались, - это задача очень важная. Если человек не видит, на самом деле, очень важных государственных интересов, а видит только свои и все подчиняет только своим интересам, то таким людям, наверное, не место в партии.

Оганесян: Хорошо. У нас много вопросов. Пожалуйста, теперь вопрос от нашего зарубежного слушателя.

"Здравствуйте, я Джонатан Филипс, профессор из Кентукки. На Западе Россия сталкивается с резкой критикой в связи с ограничением деятельности неправительственных организаций, говорят, что создаются препятствия для построения гражданского общества. Вы с этим согласны? И какова ваша оценка состояния в России гражданского общества? Спасибо".

Попов: На самом деле, этот вопрос мне постоянно задают, особенно после того, как мы приняли известный закон. Но я хотел бы нашему уважаемому слушателю сказать, что гражданское общество не сводится, во-первых, к некоммерческим организациям. Гражданское общество, во всяком случае, в России понимается гораздо шире. Еще Аристотель говорил: "Гражданское общество - это совокупность интересов граждан". Если есть эта совокупность, а она у нас, естественно, есть, мы болеем за Россию, у нас есть общие интересы, то есть и гражданское общество. Мы можем говорить сегодня о зрелости этого гражданского общества. С моей точки зрения, еще очень многое предстоит сделать. Безусловно, мы на подъеме, многие организации хорошо себя зарекомендовали. У нас нет ограничений. Вот эта подмена понятий, действительно, на Западе присутствует. Я очень часто слышу эту оценку в официальных отчетах различных американских фондов и неправительственных организаций. Мы упорядочили систему контроля, отчетности и ответственности, и не более того.

Оганесян: Эта норма контроля и отчетности превышает признанные в мире?

Попов: Нет, ничего не превышает. Они намекают на то, что каждая организация по истечении определенного цикла, в этом году с 15 февраля, должна подать определенные письменные отчеты о своей деятельности за предыдущий год. Такой отчет требуется раз в год, и организация должна сообщить, что она делала, на что потратила средства, какие мероприятия проводила. Может быть, кого-то это отвлекает, требует определенного времени.

Оганесян: Это норма такая, или это исключительно мы придумали здесь, в России?

Попов: Нет, я не могу сказать, что во всех странах обязательно такой жесткий отчет требуется. Но, с нашей точки зрения, допустим, два года назад, когда мы к этой проблеме подошли, у нас очень много было "мертвых душ". У нас была масса организаций, которые были зарегистрированы в начале 90-х годов, которые вообще нигде не отчитывались, а только фиксировались как юридические лица. Поэтому надо было разобраться, кто есть кто. Я согласен, что, допустим, регистрирующие органы иногда занимаются превышением своих полномочий, если так можно выразиться. Они заведомо иногда требуют больше, чем предписывает закон. Я же знаю точно, что прописано в законе, потому что мы готовили его, и знаю очень хорошо текст. Безусловно, выпускаются потом определенные инструкции, документы, которые, может быть, более расширенно толкуют определенные положения. Кстати, мы, депутаты, с этим боремся. Мы постоянно встречаемся с регистрирующими организациями, мы им говорим о том, что надо точно следовать букве закона.

Оганесян: Хорошо, спасибо. У меня есть интересный вопрос, такой старый-старый и всегда вызывающий особое, так скажем, отношение. Интересно, что его нам прислали не из России, а из Швеции: "Недавно прочитал в журнале "Ньюсуик" материал, в котором идет речь о том, как развлекаются на курортах Запада богатые россияне". Мы тоже кое-что об этом знаем, слышали и даже видели. Итак, дальше интересные цифры: "В России, оказывается, 103 тысячи миллионеров, 55 миллиардеров. И это на фоне серьезных проблем, которые приходится сегодня решать российскому правительству, чтобы народ России жил достойно". Что тут скажешь, правда. Итак: "Откуда у вас столько богатых людей? И что предпринимает парламент Российской Федерации, чтобы исправить этот возмутительный перекос?"

Попов: На самом деле, у нас миллионеров больше.

Оганесян: Больше даже?

Попов: Да.

Оганесян: Миллионеров или миллиардеров?

Попов: Миллионеров. Сегодня каждый нормальный москвич, который имеет приватизированную квартиру, обладает собственностью больше миллиона рублей, миллиона долларов.

Оганесян: Давайте не путаться. Потому что миллионер - это тот, у кого больше миллиона рублей.

Попов: Каждый, кто имеет дом в сельской местности, уже миллионер.

Оганесян: Не будем лукавить. Наш слушатель имеет в виду, конечно, миллион долларов.

Попов: На самом деле, имущество стоимостью миллион, или миллион на счету - это разные вещи. Я думаю, наш слушатель имел в виду тех, кто имеет деньги в банке. Расслоение большое.

Оганесян: Давайте сейчас отойдем от цифр. Сам факт расслоения - об этом уже много говорилось у нас. Конечно, существует разрыв между уровнем жизни людей в стране. Он достаточно опасен, потому что у нас еще не вырос средний класс.

Попов: Сегодня, по разным оценкам, все это соотношение - разница в 17 или 19 раз. Вот почему мне очень импонирует задача, которую Путин сформулировал в своей "Стратегии-2020".

Оганесян: Что в вашей программе?

Попов: Он поставил задачу за 12 лет повысить заработную плату в экономике в пять раз. Я хочу сказать про масштаб этой задачи. Потому что он подчеркнул, чтобы решить эту задачу, надо одновременно еще и производительность труда повысить в четыре раза. Просто так деньги из воздуха не берутся. Надо что-то производить, и надо производить более качественно, быстрее и в большем объеме. Но, если мы сумеем реализовать все вместе эту задачу и повысим заработную плату в пять раз, по большому счету, для этого есть все предпосылки, то тогда мы эту разницу сократим, как минимум, в два раза.

Оганесян: Сергей Александрович, можно вопрос? Значит, что те, кто сейчас намного богаче остального населения России, они за счет своей высокой производительности труда приобрели те средства, которые сделали их такими богатыми по отношению к тем, кто беден? Назовем вещи своими именами. У них производительность труда во много раз выше, чем у остальной части населения?

Попов: Можно и так сказать.

Оганесян: Можно и так, да? То есть, вы считаете, что так?

Попов: Во всем мире первичное распределение капитала никогда не было справедливым. Мы помним первые ваучерные аукционы, не хочу сейчас фамилии вспоминать наших "отцов" приватизации. Мы все помним, как это было. Но я хочу сказать, что из той первой волны на плаву среди миллионеров и миллиардеров осталось, в лучшем случае, три процента. То есть, уже прошло вторичное перераспределение. "Вторичные", прошу прощения, они уже пришли по-другому. Им пришлось выкупать.

Оганесян: Вот она, производительность-то труда, да. Хорошо. Что парламент сделал для того, чтобы эту разницу сократить? Через какую систему законов, может быть, или решений? Вообще, парламент может что-то сделать?

Попов: Может. Во-первых, это связано с бюджетным и налоговым кодексами. Во-вторых, эта стратегическая задача в целом - повышение производительности труда и создание необходимых предпосылок, это увеличение пособий для тех, кто сегодня не в состоянии для себя нормально зарабатывать, это повышение минимального размера заработной платы. Кстати, "Единая Россия" за последние три года, если помните, с 800 рублей подняла до 2400 рублей. Мы хотим выйти на уровень минимального прожиточного уровня в 2010 году. То есть, еще в два раза увеличить. Ведь, что такое минимальный прожиточный уровень, на самом деле? Это приравнено должно быть к первому разряду тарифной сетки. Первый разряд кто получает, я даже не знаю. У уборщицы, по-моему, второй разряд по любой тарифной сетке. Значит, должна быть отраслевая шкала, и тогда нормальный работающий человек, а это уже разряд 8-й, 10-й и прочее, он с коэффициентом будет получать уже достаточно прилично.

Оганесян: Я сейчас спрошу страшную вещь, которую очень аккуратно обходят. Мы с вами все понимаем, что страна богата своими природными ресурсами. Перераспределение ренты от природных ресурсов в России возможно, чтобы богатели не только отдельные монополии, но в целом население России?

Попов: По разным подсчетам экономистов, тем более что у нас нет, к сожалению, единой методики, но сегодня, если говорить строго о ренте, 90 процентов у производителя отбирается. 90 процентов ренты. Она перераспределяется между государством и различными другими фондами.

Оганесян: 90 процентов.

Попов: 90 процентов. Можно, конечно, 100 отнять, то тогда, прошу прощения, что останется...

Оганесян: Вы ответили на этот вопрос. Спасибо, Сергей Александрович, вы ответили очень убедительно. Прошу следующий вопрос.

Попов: Пожалуйста.

"Добрый день. Это Манфред Виммерс, преподаватель колледжа из Эссена в Германии. В настоящее время в России широко обсуждается вопрос о предоставлении религиозным учебным заведениям права выдавать выпускникам дипломы государственного образца. Некоторые считают, что это нарушает принцип разделения государства и религии. Каково ваше мнение по этому вопросу? Благодарю вас за ответ".

Попов: Хочу сказать, что уже почти не обсуждается, потому что вопрос решен. Мы обсуждали три года, действительно, очень подробно, готовили закон на эту тему. И 29 февраля этого года Владимир Владимирович Путин этот закон подписал. Поэтому все религиозные организации, которые прошли аккредитацию и лицензирование, могут выдавать дипломы государственного образца. Единственное исключение, это мы договорились с Министерством образования, что на лицевой стороне не будет герба Российской Федерации, а будет символ той или иной конфессии. Почему мы на этом настаивали, настаивали представители различных религиозных организаций? В первую очередь, потому что у них достаточно мощные есть учебные заведения, но человек, который их оканчивал и потратил не так мало усилий, если вдруг случается, что он уходит из религиозной сферы, то его диплом нигде не засчитывается. У нас есть великолепные отделения в тех же православных академиях и вузах, которые готовят великолепных художников, людей, которые могут готовить певцов и хоры, есть великолепные специалисты в философии, в истории и прочем. Но они с тем образованием, которое они получали, к сожалению, не смогли устроиться в жизни.

Оганесян: В светской сфере они не могут себя реализовать.

Попов: Да. Поэтому, чтобы устранить эту несправедливость, мы пошли на создание этого закона. По большому счету, его поддержали представители всех конфессий. В гражданском обществе не было уж такого резкого негативного отношения.

Оганесян: Спасибо. Пожалуйста, следующий вопрос.

"Сергей Александрович, добрый день. Меня зовут Александра, я - журналист из Москвы. Недавно вступил в силу указ, который лишает священнослужителей отсрочки от призыва в армию. Для церкви лишение примерно 300 священников - это серьезный удар. Скажите, пожалуйста, собирается ли что-то предпринять Госдума в этой ситуации? Спасибо".

Попов: Все немножко не так. Не вступил в силу указ, а, наоборот, отменен указ, который давал эту отсрочку. А перед тем были внесены определенные изменения в два закона: в Закон о воинской обязанности и в Закон о религиозной свободе и религиозных организациях. К сожалению, мы не смогли отстоять свои позиции перед Министерством обороны, говорю честно. Мы выступали, доказывали, что, наверное, просто наши коллеги некоторые вещи не учли. Когда в целом решался вопрос о том, чтобы сократить количество отсрочек, их действительно было слишком много, и надо было эту систему упорядочить, вот сюда, как бы "общим махом", попали и священнослужители.

Оганесян: А что их, как капелланов берут?

Попов: Да нет, их берут рядовыми. Проблема очень серьезная, потому что 300 - это представители всех конфессий. А от Русской Православной церкви - это, допустим, 150 человек. Но все равно - это рота. Но человек, который принял присягу священника, уже оружие в руки брать не может. И здесь возникает очень серьезная коллизия, на самом деле. Я беседовал с целым рядом иерархов Русской Православной церкви. Я думаю, что этот вопрос будет еще раз поставлен перед президентом. Мне кажется, что, конечно, этот вопрос надо решить и исправить.

Оганесян: Я не думаю, что так сложно будет понять, что есть вещи несовместимые.

Попов: Безусловно.

Оганесян: Хорошо. Еще вопрос, пожалуйста.

"Здравствуйте, Сергей Александрович. Вас приветствует Евгений Евташко. В нашем обществе активно дискутируется вопрос о статусе религиозного образования. Как вы полагаете, является ли целесообразным преподавание в российских общеобразовательных школах предметов, связанных с религией? И, кстати, как осуществляется религиозное преподавание в других странах? Спасибо".

Попов: Я, если можно, с конца начну. В других странах никаких проблем нет, спокойно преподают. Причем, преподают не просто предметы, связанные с религией, а преподают Закон Божий. То есть, на самом деле, во многих европейских странах к этому относятся гораздо более терпимо. У нас сложнее ситуация, потому что у нас многоконфессиональная страна. Безусловно, в регионах, где вместе проживают представители различных национальностей и конфессий, это вызывает определенное напряжение. Этот вопрос достаточно подробно обсуждается уже много лет. Сейчас, я знаю, Министерство образования решило ввести культурологический предмет, который будет называться "История культур всех религий". На самом деле, мне не очень понятно, я еще не видел окончательного варианта учебника, поэтому мне сложно судить.

Оганесян: Предмет тогда надо назвать "теософия".

Попов: Да, но что это такое, и как, допустим, за пять часов объяснить основы культуры православия, которой тысячи лет, и на базе которой вся наша культура сформировалась, для меня это сложно. Поэтому никто не настаивал, чтобы в России были предметы чисто религиозные. Говорилось о том, что это должны быть культурологические предметы. Они могли бы преподаваться вне учебного, основного базового времени. Это должен был бы быть обязательно факультатив. Мало этого, это могло быть только по желанию родителей. То есть, это было обставлено целым рядом ограничений. Кстати, у нас же шел достаточно интересный эксперимент в целом ряде регионов - и в Белгороде, и в Самаре, и в других. Не было серьезного отторжения. Министерство вправе сделать свой выбор, оно сделало. Посмотрим, что получится.

Оганесян: Вы знаете, мне кажется, что очень многие, на самом деле, решили уже взять это дело в свои руки без всякой оглядки на позицию Министерства образования. Потому что, по желанию родителей школа у нас все-таки сейчас достаточно демократизирована. Тот руководитель школы, который берет на себя эту ответственность при поддержке епархиального руководства, вводит эти предметы, как вы говорили, именно не как Закон Божий, а как историю базовой культуры страны, в которой он живет.

Попов: Там ведь, правда, есть еще одна проблема. Надо тоже откровенно о ней говорить: кто будет преподавать. Но это вопрос кадров, это всегда очень серьезно.

Оганесян: Да. Давайте ответим еще на один вопрос.

"Уважаемый Сергей Александрович. К вам обращается психолог Игорь Венглинский из Москвы. Вот что меня интересует. Дума пятого созыва начала работу сравнительно недавно. А что успел сделать ваш Комитет? Что является приоритетным для него? И какие, в частности, положения действующего законодательства требуют доработки? Спасибо за ответ".

Попов: Благодарю за вопрос. Вопрос важный. Другое дело, что законы быстро не создаются и как блины не пекутся. Это очень серьезная и принципиальная работа, но мы кое-что успели. Вот уже один закон я назвал, который мы приняли в январе-феврале. На днях состоялось очень важное заседание Комитета, где мы рассматривали еще три проекта закона, в том числе закона, над которым Государственная Дума работала шесть лет. Это закон, который называется, может быть, для некоторых достаточно странно - "Об общественном контроле за соблюдением прав человека в местах заключения".

Оганесян: А как это возможно?

Попов: Мы хотим, чтобы этот закон состоялся.

Оганесян: Об общественном контроле?

Попов: Об общественном контроле - я еще раз подчеркиваю. То есть, для некоторых, действительно, странно звучит. Смысл следующий: гражданское общество должно быть сегодня более открыто, должно влиять на целый ряд вещей. Не должно быть для гражданского общества закрытых зон. Представителям, профессионалам гражданского общества, тем, кто прошел определенный отбор, селекцию, надо дать возможность посещать эти места, делать свои заключения, делать свои выводы, высказывать свои рекомендации для органов власти и для администрации этих мест. Это для нас принципиально важно.

Оганесян: Что же, дело благое. Вы помните, у нас даже как-то съезд был "Гражданское общество", потом у нас были разные форумы, пришли высокомудрые мужи и дамы, и все они говорили о том, как важно объединяться, консолидироваться, углублять и расширять. Но, посмотрите, у нас в обществе масса кричащих проблем: беспризорность, наркомания, проблемы культурного воспитания, не говоря уже об экологии, просто о порядке на улицах, преступности и так далее. Зрелое гражданское общество занимается не "перераспределением стульев" и получением грантов, хотя об этом мы тоже немного, может быть, поговорим, а тем, чтобы "навалиться" вот на эти больные проблемы. Вот тогда, очевидно, это показатель зрелости гражданского общества, когда на кричащие вопросы гражданское общество сознательно реагирует в помощь государству. Кстати, например, Михаил Сергеевич Горбачев, часто критикуемый, у него был такой тезис неплохой, как "публичная народная дипломатия". Страна наша за рубежом представлена в основном официальными органами, и в меньшей степени - неправительственными организациями. Очень мало неправительственных организаций, которые работают за рубежом, гораздо меньше, чем количество тех, кто работает в России или в странах СНГ. Гражданское общество. Очень много было вокруг этого всего разговоров и даже пиара, но я, например, может быть, я, как гражданин, такой нечувствительный, но вот как-то не ощущаю, что наше гражданское общество уже созрело для того, чтобы самому начинать решать какие-то важные проблемы с помощью государства. Или я ошибаюсь?

Попов: Здесь есть несколько проблем, и объективных, и субъективных. Некоторые провели серьезную социологическую работу, и получилось, что этими проблемами - с беспризорниками, с сиротами, с наркоманами - занимается только каждая пятая НКО, а вот 35 процентов...

Оганесян: Кстати, расшифруем: НКО - некоммерческая организация.

Попов: Да. А вот 35 процентов ставят для себя главную задачу - контроль над неправильным поведением органов власти. Для меня не очень понятна эта ситуация. Я понимаю, что, если я занимаюсь какой-то благотворительностью, какой-то системной деятельностью, в рамках этой деятельности я могу и контролировать те органы власти, допустим, попечительства и опеки, если я занимаюсь сиротами. А заниматься абстрактным контролем - не очень понятно для меня, по большому счету.

Оганесян: То есть, все-таки вы со мной согласны?

Попов: Я согласен. Но я еще раз говорю, нельзя никого винить и обвинять. В нашем обществе происходит переструктуризация институтов гражданского общества. На самом деле, это очень тяжелая и трудная ноша - быть руководителем организации. Я сам был 8 лет руководителем Общероссийского движения "Всероссийский союз народных домов", и очень хорошо знаю, что это такое. Поэтому те коллеги, которые на свой страх и риск, что называется, изыскивают средства, чтобы проводить определенные мероприятия, помогать людям и тому подобное, их надо всячески уважать и поддерживать. Кстати, раз уж об этом зашла речь, все же появились и отечественные российские гранты. Мы все время ссылались на то, что государство не помогает.

Оганесян: Государство сейчас помогает, есть такой грант.

Попов: В прошлом году 1 миллиард 200 тысяч Дума выделила. Вы говорите, что Дума делает? В этом году - полтора миллиарда, на будущий год - два миллиарда.

Оганесян: Надо аккуратнее с цифрами.

Попов: Говорить о них нельзя?

Оганесян: Нет, не в этом дело. В некоторых информационных сообщениях появилась сумма в полтора миллиона рублей, что может вызвать, конечно, смех.

Попов: Это была опечатка.

Оганесян: Мы так и поняли. Средства массовой информации так и поняли, что полтора миллиарда.

Попов: Это, причем, деньги только федерального бюджета. По моей информации, примерно столько же - за счет региональных источников.

Оганесян: Сергей Александрович, следующий вопрос как раз в развитие этой темы. По инициативе президента Путина была создана организация, призванная гражданское общество, скажем, ну, реанимировать нельзя то, чего нет, но всколыхнуть, придать импульс и сделать, так скажем, жизнедеятельными те организации, которые могли под сенью этой организации расцвести.

"Господин Попов, здравствуйте. Я - Милица, преподаватель из Белграда. В вашей стране действует такой достаточно специфический институт, как Общественная палата. Как вы оцениваете результаты ее деятельности, осуществляете ли вы координацию деятельности с ее представителями? Спасибо".

Попов: Спасибо большое, очень интересный вопрос. На самом деле, это не специфический институт. Я могу сказать, что таких институтов достаточно много в мире. Есть даже целая международная ассоциация, которая объединяет 56 стран мира. Мы хорошо знаем Социально-экономический совет Франции, который является даже третьей палатой по Конституции Французской республики. Он занимается принципиально тем же самым, что и наша Общественная палата. То есть, они дают экспертные профессиональные заключения от имени гражданского общества на все законопроекты, которые вносит правительство Франции в парламент. Основная задача нашей Общественной палаты - создать предпосылки для развития системы общественной экспертизы.

Оганесян: Это с одной стороны.

Попов: Вторая - это система общественного контроля.

Оганесян: Такое измерение Общественной палаты, ее деятельности - это все-таки оживление гражданского общества.

Попов: А вот третье - это поиск тех самых гражданских инициатив, которые есть внизу, их собирание, выстраивание и реализация.

Оганесян: Вот с этим как? С контролем понятно, у нас много контрольных функций. А вот с этим как, получилось?

Попов: Что-то получается. Я же говорю, что, наверное, нельзя сказать, что все получилось, или ничего не получилось. Есть полутона.

Оганесян: Я вам скажу. Общественная палата, например, такую тему подняла, действительно актуальную, как "Россия. Как позиционируется ее образ за рубежом". Много интересных конференций. Там, наконец, слава Богу, в первый раз мы услышали цифры о русском языке за рубежом, об интересе к нашей культуре. Цифры, которые были собраны по инициативе Общественной палаты, а не зарубежными статистическими службами. Было очень смешно, когда мы о себе судили по цифрам, которые о нас составляли за рубежом, как будто сами не можем. В первый раз была представлена Общественной палатой российская статистика. А вы чувствуете какие-то импульсы, что Общественная палата вам не дает спокойно работать, ни "Единой России", ни парламенту?

Попов: Прошу прощения. Я, как представитель Комитета по делам общественных объединений, чувствую гораздо больше всех, потому что у нас самые тесные контакты, самые тесные связи. Многие у нас в Думе пока еще не привыкли к таким тесным отношениям. Действительно, очень необычно, что Общественная палата должна высказывать свою позицию, ты должен ее обязательно озвучивать, ты должен о ней говорить, говорить, с чем ты согласен, с чем не согласен. Это не просто. Но Общественная палата, я бы сказал так, становится на ноги. Надо же еще понять, что там люди работают не за зарплату. Они действительно работают на общественных началах. Они тратят свое личное время. Мы иногда от них подчас требуем даже больше, чем они могут. Они выступают очень много. Вот Кучерена, мой очень хороший знакомый, он ведет на "Маяке" каждую субботу передачу типа юридической консультации. Абсолютно бесплатно выступает для всей страны. Поэтому, я думаю, мы должны уважать тех людей, которые сейчас там, и максимально помогать.

Оганесян: Сейчас у нас происходят изменения в стране. Важные. Мы говорили о них в начале программы. Функции Общественной палаты, парламента, я думаю, в будущем повысятся.

Попов: Путину важно, чтобы был достаточно серьезный и мощный, в том числе, и общественный орган.

Оганесян: Спасибо. Вот очень коротко на вопросы, которые пришли по сети Интернет. Уильям Хилл из Великобритании: "Чем вы можете объяснить ликвидацию филиалов Британского совета в России? Обострением отношений между двумя странами?" Имеются в виду Россия и Великобритания.

Попов: Во-первых, не ликвидация, а деятельность приостановлена. Давайте будем точны, потому что деятельность приостановлена, и приостановлена в трех городах, поскольку не выполнялись требования, определенные законом. С моей точки зрения, было бы странно, если бы Россия создала какую-то международную организацию, работала бы на территории других стран, подписала бы соглашение с той же Великобританией, что полностью подчиняется законодательству Великобритании, а потом сказала бы: нет, мне не нравится, я хочу действовать по своему усмотрению. Нет логики.

Оганесян: Речь идет о том, по чьим правилам работают международные организации? По чьим законам?

Попов: Конечно.

Оганесян: На территории России работают по британским законам.

Попов: Самое главное, что написано в соглашении. Весь вопрос в этом.

Оганесян: Хорошо. Еще один вопрос от Александра Хоккинса из США: "Есть ли в России в настоящее время религиозный экстремизм, и если - да, то какими методами с ним борются?".

Попов: Если говорить откровенно, я думаю, проявления такие есть и на Кавказе, и в ряде других мест. Но я бы не разделял экстремизм на религиозный или другой. Это в целом достаточно неприглядное явление, с которым надо бороться в соответствии с единым законом. А уже сегодня есть целое законодательство по борьбе с экстремизмом. Другое дело, насколько эффективна эта борьба. Я думаю, что сегодня все равно мы чувствуем с вами, что эта язва, эта зараза все же кое-где проявляется. И здесь очень важна позиция всего общества, гражданского общества. Потому что, на самом деле, мы можем много говорить, но когда вот такие острые вопросы возникают, мы не всегда слышим голос правозащитников.

Оганесян: Один закон бессилен справиться. Нужна поддержка общества. А были наказаны конкретные случаи?

Попов: Мы с вами помним нападение на синагогу. Это какой случай? Суд состоялся, решение вынесено. Есть такие примеры, есть такие случаи.

Оганесян: Но ведь есть и бытовой экстремизм, скажем, на той же почве?

Попов: Совершенно верно. Но я говорю, что здесь очень сложно грань провести и провести определенное разделение.

Оганесян: Хорошо. Последний мой вопрос. Возвращаемся к началу передачи. Часто "Единую Россию" обвиняли в том, что у нее нет лица, нет лица партии. Сейчас такое лицо, достаточно яркое, у партии появилось, стало во главе партии. А не получится ли так, что эта яркая личность, так скажем, именно благодаря своей яркости, опыту, популярности в стране, что она своеобразно задавит инициативу всех вас, остальных? И тогда будет вся партия - одно лицо. Возможно это, или невозможно?

Попов: Я думаю, что это невозможно. Это, кстати, не нужно Путину. Потому что организация, 2-миллионная организация, которая за ним, должна быть именно многолика. Я думаю, вряд ли мы вернемся в 70-е годы прошлого века, когда наш дорогой Леонид Ильич был всем в партии. И не могу согласиться с вами в том плане, что "Единая Россия" была безликой. И Грызлов, и Володин, и Воробьев.

Оганесян: Это не со мной. Это я цитирую.

Попов: И Слиска, и сейчас Хоркина. Назовем массу. И Исаев.

Оганесян: Попов.

Попов: Ну, Попов - это в последнюю очередь. Достаточно было представительных лиц, которые могли отстаивать позицию, выступать.

Оганесян: Иначе бы не выиграли, наверное, выборов.

Попов: Конечно. А тот же Слава Никонов.

Оганесян: Спасибо вам. Успехов в работе вам, вашему Комитету и вашей партии. Это, наверное, будет на благо России. Больше вам новых лиц, новых свершений и новых побед. Всего доброго.

Попов: Всего хорошего.

21.04.2008
http://www.ruvr.ru/main.php?lng=rus&q=67929&p=21.04.2008

Док. 470348
Перв. публик.: 21.04.08
Последн. ред.: 04.08.08
Число обращений: 73

  • Оганесян Армен Гарникович

    • Разработчик Copyright © 2004-2019, Некоммерческое партнерство `Научно-Информационное Агентство `НАСЛЕДИЕ ОТЕЧЕСТВА``