Время с 1964 по 1982 год, которое политологи презрительно окрестили "эпохой застоя", в народной памяти, наоборот, сохранилось, как одно из самых благополучных. Не думаю, что термин "застой" вполне справедлив. Могу согласиться лишь с тем, что эта пауза больно аукнулось нам в будущем, однако, к сожалению, она была неизбежной. Загнанную лошадь пристреливают, неправда ли? Так вот, именно "застой" дал России возможность отлежаться перед новыми испытаниями.
Этот феномен повторяется в нашей истории регулярно. Переживший Смуту русский народ, с благодарностью потом вспоминал тихие времена царствования слабоумного Федора Иоанновича, а после тяжких петровских реформ ностальгировал по временам Софьи. Вот и здесь брежневский период, вклинившийся между Лениным, Сталиным, Хрущевым, с одной стороны, и перестройкой, помноженной на ельцинскую "загогулину", с другой, остался в памяти оазисом покоя.
Так и вышло, что все скромное обаяние позднего социализма досталось Леониду Ильичу. В 2006 году, в канун столетия Брежнева, согласно предъюбилейному опросу фонда "Общественное мнение", 61% наших граждан счел брежневскую эпоху благополучным временем. А в возрастной категории от 36 до 54 лет рейтинг Брежнева вообще сопоставим с лучшим рейтингом Путина: порядка 75%.
У многих либералов это вызывает раздражение, но факт остается фактом: народная память простила Брежневу страшный Афган, советские танки на пражских улицах, инфантильно-маразматическую любовь к погремушкам на пиджаке и нечленораздельную речь на партийных форумах. Лучше запомнилось другое. Например, как страстно Леонид Ильич целовал товарища Хоннекера.
Вообще, если в народе и было недовольство "выдающимся деятелем мирового коммунистического движения, генеральным секретарем ЦК КПСС и председателем Президиума Верховного Совета СССР", то оно благополучно для Кремля трансформировалось в бесчисленное количество анекдотов о лидере нации. Впрочем, и анекдоты брежневской поры, если в них внимательно вчитаться, вполне запанибратские. "Если девушка в постели весела и горяча, это личная заслуга Леонида Ильича". Какой уж тут "культ личности".
В целом до самой смерти Ильича оставалась довольной им и элита. Беспокоили, конечно, экономика и международное положение, но не сам генсек.
Кстати, вовсе не Брежнев, как многие считают, стоял во главе антихрущевского заговора, он вообще не обладал лидерскими качествами и не любил радикальных решений. Леонид Ильич оказался втянутым в водоворот заговора в силу своей уже высокой должности в партийном аппарате, а затем избран на роль вождя, как раз потому, что ничего от лидера главные участники переворота в нем не увидели.
Какое-то время считалось даже, что это фигура временная. Не учли одного обстоятельства - этот действительно некомпетентный во многих областях человек, уже хотя бы в силу своего жизненного опыта, неплохо разбирался в кадровой политике, а потому всех своих потенциальных конкурентов без шума и скандалов постепенно, но решительно отодвинул от реальных властных рычагов. И прежде всего он отодвинул подальше от себя главных организаторов заговора. Слишком опасное соседство. Это он понял прекрасно.
И дальше именно в кадровой политике Брежнев старался сохранить за собой полный контроль. Элита в своей массе ничего против Леонида Ильича не имела, но на вершине властной пирамиды, как и во все времена, постоянно кипели и иные страсти, замешанные уже на личных карьерных интересах. Опасными для генсека могли быть и они. Это и было для Брежнева весь срок его правления главным, а все остальное второстепенным. Хотя в это "второстепенное" попадала вся внутренняя и внешняя политика страны.
Кадровую политику Брежнев, как и все лидеры в нашей современной истории, проводил, опираясь главным образом на личные знакомства. В брежневские времена даже бытовало изречение: "раньше были допетровские времена, потом петровские, а теперь днепропетровские". Так много людей перетащил к себе в Москву из Днепропетровска, где он когда-то работал, Леонид Ильич. Впрочем, и на сегодня в России в этом вопросе мало, что изменилось. К той давней цепочке "допетровсекие, петровские, днепропетровские времена", надо лишь добавить дополнительное звено - "питерские". Вот и вся новизна.
Конечно, по должности Брежнев был вынужден периодически пытаться вникнуть и в другие сферы жизни страны. Даже в откровенно ненавистную ему идеологию. С трудами Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина Брежнев был знаком слабо и даже на посту генсека не выказывал ни малейшего желания познакомиться с основами марксизма-ленинизма ближе. И, тем не менее, приходилось заниматься даже идеологией, хотя бы для того, чтобы периодически разнимать передравшиеся между собой внутрикремлевские группировки. Но делал это Брежнев неохотно и всегда старался удовлетворить в ЦК и аппаратчиков-консерваторов, и аппаратчиков-либералов.
Если взглянуть на биографию Леонида Брежнева, то внешне она выглядит очень достойно: и в гимназии поучился (правда, всего два года), и кочегаром был, и землеустроительный техникум закончил. Наконец, воевал, пусть и политработником, но ведь пули свистели и над его головой. Даже прошел среди самых заслуженных солдат родины на Параде Победы. Потом по поручению партии то восстанавливал разрушенное войной хозяйство, то руководил союзной республикой - Молдовой. Поднимал целину, курировал в самые славные, гагаринские времена космос. Даже участвовал в историческом аресте Берии вместе с Жуковым.
Но это, если глядеть издалека. "Уклонистом" Брежнев действительно никогда не был, однако, если разбираться всерьез, то окажется, что главной заслугой Леонида Ильича везде был не его собственный вклад в общее дело, а умение не мешать работать другим. За что, кстати, многие ему были искренне благодарны.
Формально он часто оказывался на гребне истории, а вот блистал не сильно. Леонид Ильич воевал, но полковой комиссар из Политуправления, проверявший его работу, написал: "Черновой работы чурается. Военные знания т. Брежнева - весьма слабые. К людям относится не одинаково ровно. Склонен иметь любимчиков". Полковой комиссар, словно провидец, глянул в будущее и увидел там все, включая брежневского любимца "Костю" Черненко.
Брежнев участвовал в историческом Параде Победы, но только потому, что по должности принимал участие в формировании сводного полка фронта. Как же можно было не включить в список и начальника политотдела?
Брежнев принимал участие в историческом задержании Берии, но сидел во время ареста в приемной. Опять где-то сбоку. Впрочем, где посадили, там и сидел.
Наконец, поднялся на верхние ступени властной пирамиды: стал "советским президентом", то есть, Председателем Верховного Совета СССР. И что?
Читаем воспоминания Юрия Королева, бывшего сотрудника аппарата Верховного Совета: "Именно в его время бюрократия начала расцветать с новой силой, становилась все пышней и практически перестала поддаваться контролю и надзору. Именно тогда формальный подход к делу стал главным показателем всей чиновничьей машины, и Брежнев стал одним из вдохновителей махрового формализма". Ну, и т.д. Выделим, пожалуй, лишь еще одну деталь: "едва ли не первым среди политиков стал читать даже крохотную речь по бумажке".
Конечно, пустая должность тогдашнего "советского президента" уже сама по себе являлась идеальным инкубатором для размножения бюрократии и формализма, но именно она и отвечала лучше всего характеру Леонида Ильича. Что может быть лучше для человека, который патологически не любит брать ответственность на себя?
Впрочем, перечислять недостатки Леонида Ильича дело несложное, они и так хорошо известны. Как понятно и то, что спокойствие (оно же бездействие) брежневского периода, купленное в значительной мере за счет высоких цен на нефть, стало прологом советской агонии. Но нужно понять и другое. Пусть и интуитивно, но Брежнев понял, насколько народ нуждается в привале. А, поняв это, по мере сил этот привал даже оберегал. На самом деле, тишина брежневских времен во многом призрачна. Именно во времена Брежнева в ЦК велась серьезная борьба между сторонниками сталинизма и партийными либералами. И первое, и второе определение, конечно, не очень точно, просто знаковой фигурой в этой борьбе и для первых, и для вторых оставался Сталин.
Понятно, что главной движущей силой антихрущевского переворота были аппаратчики-сталинисты. Понятно и то, что Брежнева не посадили бы на партийный престол, если бы и он сам не позиционировал себя в разговорах с заговорщиками, как сталинист. А вот дальше все пошло не по сценарию. Радикализм сталинистов Брежнева, как оказалось, пугал не меньше, чем радикализм либералов.
В словах первых, он услышал агрессивное черносотенство. Ни малейшего преувеличения здесь нет. Достаточно прочитать предисловие к книге "Дорогой Леонид Ильич", написанное Александром Байгушевым - "координатором личной стратегической разведки и контрразведки Генерального секретаря ЦК КПСС Л.И. Брежнева". Так уж подписался человек, ничего не поделаешь.
Итак, мысли вслух "координатора личной разведки генсека": "Что делать с динамично бунтующими евреями?... А что если не давить "еврейское диссидентство", а просто попытаться его на государственных весах как-то уравновесить? Уравновесить, хоть даже "черносотенством" - верным идее Великой Державы, "имперским" русским патриотическим крылом в партии - из последовательных, но сдержанных и подконтрольных "великодержавников". Немного не по Ленину, но гибко, вполне соответствующе историческому моменту. Идею эту образно сформулировали так: а что, если полететь на двух крыльях и с двумя головами, как самодержавный орел на старом российском гербе? Свою модель правления тайно, только среди самых-самых своих, Второй Ильич так и называл "политикой двуглавого орла".
Не берусь судить о правдивости рассказанной истории, но даже, если она и верна, исторические факты говорят о том, что во времена "Второго Ильича" эта черносотенная птица со своего насеста взлететь не смогла. То ли Леонид Ильич и впрямь сообразил, что все это "немного не по Ленину", то ли усомнился в "сдержанности и подконтрольности великодержавников". А, возможно, достаточно эффективным оказалось противодействие либерального крыла в партийном аппарате.
Впрочем, в ту пору далеко не улетели и партийные либералы. И в их словах осторожный генсек услышал не меньше антиленинского. Пражская весна лишь усилила эти подозрения.
В результате Леонид Ильич в присущей для себя манере решил дать проблеме отлежаться.
Ничуть не задумываясь об интригах в Кремле, Россия на привале занялась своим делом. Кто-то дремал, кто-то перематывал портянку, кто-то вел ребенка в детский сад, кто-то слушал джаз по "Голосу Америки" или читал "Новый мир".
В этом была своя житейская мудрость. Нельзя бесконечно думать только о том, что будет завтра.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
18-02-2008
http://pda.rian.ru/authors/20080218/99471877.html
Док. 467593
Перв. публик.: 18.02.08
Последн. ред.: 28.07.08
Число обращений: 116
Романов Петр Валентинович
|
