Игорь Минтусов: Кухонные разговоры в НИИ КуДА ни о чемНазад
Игорь Минтусов: Кухонные разговоры в НИИ КуДА ни о чем
Буквально через месяц, после президентских выборов, в России наступит период "после Путина". Что это означает для страны, что нас ждет? Ответы на эти вопросы попытался узнать корреспондент АПНН Николай Саркозин в арт-клубе НИИ КуДА, где 30 января была организована "кафедра кухонных разговоров", филиал "умных сред" из клуба "Труба". Несмотря на обилие известных гостей, отчаянные попытки корреспондента увидеть в них Нострадамусов не увенчались успехом.
Еще за неделю до мероприятия люди ждали визита двух людей, политологов Сергея Маркова и Андраника Миграняна, которых участники рынка СМИ и политологи считают пропагандистами Кремля. Узнать, что же думают в Кремле о будущем России, наверное, было бы интересно. А господин Мигранян любопытен для жителей Академгородка еще и тем, что стал инициатором и одним из главных лоббистов объявления Академгородка памятником исторического наследия. Однако в начале недели стало известно, что Миграняна не будет, а Марков после выступления в Сибирской академии госслужбы улетел в Москву. Место "говорящих голов" Кремля заступил бывший редактор "Независимой газеты" и "Московских новостей" Виталий Третьяков. Компанию ему составил Игорь Минтусов, председатель совета директоров центра политического консультирования "Никколо М", одной из ведущих политтехнологических структур России.
Виталий Третьяков долго рассуждал монотонным голосом о величии исторической фигуры Владимира Путина (в отличие от Бориса Ельцина, у которого было "в голове то киви, то помидор"), о его ценностях, о главной идее Путина - "демократия для величия России, а не Россия для демократии". Господин Третьяков назвал этот подход "инструментальной демократией" и отметил, что это, по его мнению, оптимальный вариант для страны. А критикующие нас господа из Евросоюза должны поискать что-нибудь у себя в глазу, особенно в вопросе о Евроконституции, отвергнутой на референдумах народами Франции и Нидерландов, но продавливаемой по частям евробюрократами на менее публичных мероприятиях (заседания парламентов стран и ЕС, съезде глав государств ЕС и т. д.).
Бывший редактор ряда газет заметил, что он хорошо относится к Дмитрию Медведеву, но считает отказ Путина от третьего срока неправильным. В объяснениях любви к президенту он договорился до заявлений о том, что Конституция на самом деле была отвергнута на референдуме 1993 года, а Борис Ельцин проиграл в 1996 году, просто "власти скрывают". Так что этот нелегитимный документ можно и нужно отправить на свалку истории.
А вот Игорь Минтусов был сдержан и лаконичен. Он поделил все население на две группы: первая, небольшая по размеру, считает наиболее значимыми ценностями личную свободу и демократию, вторая - государство, нацию, территорию. Себя он отнес к первой группе, а своего партнера по дискуссии - ко второй, и намекнул, что спор получается о фундаментальных ценностях (еще намекнул господину Третьякову, что его нападки на Конституцию чреваты нелегитимностью действующей власти).
Отвечая на многочисленные вопросы, Виталий Третьяков много говорил на тему "я и великие". Он рассказал, как встречался с Владимиром Путиным и Дмитрием Медведевым при тех или иных обстоятельств, как обсуждал с президентом за обедом свою статью, прочитанную президентом, как ему в Кремле рассказывали на ухо анекдот и т. д.
А руководитель "Никколо М" пользовался куда меньшей популярностью, наверное, потому, что его знает более специфическая аудитория: политики, политологи, специалисты PR, политтехнологи, в меньшей степени журналисты. Впрочем, он ответил на один из самых интересных вопросов о судьбе политтехнологов после изменения политического ландшафта России в последние 3-5 лет. По мнению Игоря Минтусова, значительная часть пиарщиков просто переквалифицировалась в джиарщики, поскольку изменения привели к уменьшению значения public relations (PR, связей с общественностью) и увеличению значения government relations (GR, связей с властными структурами). Кроме этого, на смену борьбе различных партий пришла конкуренция конкретных людей и группировок внутри одной партии. Так что квалифицированные технологи по-прежнему остаются востребованными.
После ответов на вопросы на поле внезапно произошла замена: вместо Виталия Третьякова и Игоря Минтусова появились Игорь Демин, руководитель пресс-службы фракции "Единая Россия" в Госдуме, и Гюзема Никобашвили, представитель партии "Справедливая Россия". Первый похвастался тем, что единороссы "не стали придушивать оппозицию", "поделились с оппозицией" постами в руководстве нижней палаты, хотя были не обязаны это делать. В общем, как в анекдоте: "А ведь мог бы и зарезать". (Кстати, по поводу анекдотов, точнее якобы их исчезновения, неплохо высказались предыдущие ораторы: по их мнению, в эпоху электронных медиа просто поменялись каналы распространения смеховой культуры). Кроме этого, господин Демин обозначил контуры деятельности своей партии (а значит, и Государственной думы): например, будет продолжаться укрепление "вертикали власти". Вполне разумное замечание было сделано по поводу производительности труда, которая в России в разы меньше, чем на Западе (об этом не говорили на встрече, но она еще и растет в два раза медленнее зарплат). Одной из главных причин представитель партии власти назвал неразумный режим налогообложения, при котором ремонт морально устаревшего оборудования выгоднее смены технологий производства, и "Единая Россия" планирует заняться этим вопросом.
Выступавшая после Игоря Демина Гюзема Никобашвили хотя и сообщила о договоренности с коллегой по партстроительству не обмениваться публичными нападками, тем не менее, значительную часть своего выступления посвятила гонениям на "Справедливую Россию" в весеннюю и осеннюю предвыборную кампании прошлого года (первая была посвящена выборам в законодательную власть ряда регионов). Правда, она дипломатично не стала обвинять в бедах своей партии ни федеральную власть, ни конкурентов, один из которых сидел рядом. Нет, во всем виновато "рвение исполнителей на местах", так сказать, "перегибы на местах" и "головокружение от успехов", если вспомнить отечественную историю. Главное, по мнению представительницы справороссов, что оппозиция нужна всегда, в каком угодно виде. И эту нишу, судя по всему, и планирует занять партия председателя Совета Федерации, третьего человека в России.
Я задал функционерам три вопроса. Первый (госпоже Никобашвили) был посвящен будущему депутата Ильи Пономарева от "СР", которому прочат участие в предстоящей кампании по выборам мэра Новосибирска. Ответ на "экспертный вопрос" мне пообещали дать в течение нескольких дней по электронной почте. Второй вопрос был общим, но я приведу только ответ господина Демина. Речь шла о порочности выборной системы: партийные списки, отсутствие депутатов-одномандатников, "паровозы" в верхней части списка, обеспечивающие голоса и уступающие свои места нижестоящим членам списков. В результате из 8 депутатов, представляющих нашу область, 5 либо родились и живут в Москве, либо уехали туда очень давно, и говорить о качестве их представительства интересов области довольно сложно. Игорь Демин ответил мне, что одномандатники "быстро забывают", откуда они, так что говорить о падении качества работы нельзя (хотя новый созыв Думы фактически еще и не начал активную работу), более того, попытки говорить о защите интересов регионов он едва не назвал сепаратизмом. Зато он пообещал выстраивание системы общественных приемных и систему курирования регионов.
И если этот ответ внушает надежду, то второй вопрос единороссу (и третий в списке) убивает ее напрочь. Дело в том, что многие политические проекты федерального центра и центрального аппарата "ЕР" глухо саботируются на местах, я даже намекнул на примеры таких проектов. И мой вопрос по поводу бесполезности вертикали власти и сохранения многочисленных региональных пирамид, замкнутых на губернаторов (пусть назначаемых из Москвы), остался без ответа, хотя это и был главный вопрос во всем этом мероприятии, посвященному будущему России и демократии. Господин Демин попросту проигнорировал его, сбежав за свой столик и продолжив возлияния. Может, он выпивал от горя? Или от радости?
