Передача : Интервью
Ведущие : Сергей Бунтман
Гости : Андрей Нечаев
В прямом эфире радиостанции "Эхо Москвы" Андрей Нечаев, президент Российской финансовой корпорации правительства РФ.
Эфир ведет Сергей Бунтман.
С. БУНТМАН - Что можно сказать о госсовете и его консультировании в бюджетной сфере (то, о чем сейчас в новостях говорил Аман Тулеев)?
А. НЕЧАЕВ - Вероятно, в тактическом, сиюминутном плане одной из основных проблем, которую будет обсуждать госсовет, будет проблема межбюджетных отношений, то есть отношений федерального центра и регионов. Нужно сказать, что здесь в этом году, пожалуй, произошел кардинальный сдвиг, и еще больший сдвиг намечается на следующие годы. Наряду с уже известными политическими мерами по ограничению политического влияния и политического веса региональных руководителей федеральный центр приготовил и финансовую удавку для них. Впервые за последние годы соотношение доходов федерального бюджета и региональных бюджетов меняется достаточно существенно. То есть сейчас 47% только будут получать бюджеты регионов в рамках всего консолидированного бюджета страны.
С. БУНТМАН - И то эта цифра должна была быть меньше, по-моему, судя по первым наметкам.
А. НЕЧАЕВ - Сейчас бюджет еще в стадии самого предварительного обсуждения. Наверняка эта цифра будет и на госсовете, о чем я говорил, и в думе, где влияние губернаторов очень сильно. Естественно, в СФ, где пока еще они заседают. Эта цифра будет подвергаться самой жесткой критике, и будет наиболее отчаянная борьба, именно по этим параметрам бюджета, потому что совершенно ясно, что если вы финансово на 100% зависите от центра, то говорить о каком-то серьезном политическом противостоянии с Кремлем, с федеральным центром практически не приходится.
С. БУНТМАН - А в этой области что будет т.н. регионами-донорами? Им будет достаточно несладко экономически, согласно новой политике, новому бюджету, насколько я понимаю.
А. НЕЧАЕВ - Здесь ситуация интересная. Конечно, регионам-донорам несладко в том смысле, что их начинают стричь еще больше. Но все-таки регионам-реципиентам, тем, кто получает значительные трансферты или субсидии, дотации из федерального бюджета, будет еще менее сладко, потому что сейчас объем этих трансфертов, то есть то, что они получают из федерального бюджета существенно возрастет. Доля трансфертов в бюджете каждого региона тоже существенно повысится. Соответственно, возможности губернатора проводить какую-то независимую от центра финансовую политику резко сократятся. И здесь вопрос еще такой: насколько федеральный центр удержится от соблазна использовать эти финансовые рычаги в политических целях.
С. БУНТМАН - То есть выбирать лояльных, не лояльных, и поощрять их?
А. НЕЧАЕВ - Выбирать лояльных, не лояльных, использовать систему трансфертов в рамках выборов, которые сейчас в целом ряде в 2001 году предстоят, причем в довольно крупных регионах. Это, конечно, сильный рычаг.
С. БУНТМАН - Вы считаете, что этот рычаг необходим, или это рычаг, только тормозящий российский экономический и политический механизм?
А. НЕЧАЕВ - Я все-таки я сторонник сильного централизованного государства. И мне кажется, что в целом эта линия правильная, что значительная часть средств сейчас консолидируется именно в федеральном бюджете. Тем более, что федеральный бюджет сейчас (по крайней мере, он это декларировал) готов взять на себя решение ряда наиболее болезненных задач. Например, по многим регионам задолженность по детским пособиям составляет месяц, а по некоторым даже годы. Сейчас предполагается, что значительная часть средств на детские пособия пойдет из федерального бюджета.
С. БУНТМАН - Федеральный бюджет способен это сделать?
А. НЕЧАЕВ - Не надо забывать о том уровне детских пособий, который у нас сейчас есть. Это цифры смешные, если не сказать трагические. Это десятки рублей в месяц на одного ребенка. Говорить о том, что это всерьез поддерживает семью хотя для малообеспеченных семей это, конечно, очень существенное подспорье. При том состоянии бюджета, которое мы имеем сейчас, и при тех наметках, которые есть на следующий год, конечно, это реально. Скажем, кардинально изменить поддержку семьи, кардинально изменить ситуацию с рождаемостью за счет кардинального повышения пособий по рождаемости и на воспитание детей, - на это пока наша экономика, наш бюджет неспособны. Но то, что мы имеем сейчас, - это реально.
С. БУНТМАН - Вы только что сказали, что в тех размерах, в которых сейчас есть проблема пособий, федеральный бюджет может выдержать и потянуть. Какая перспектива заложена в этом бюджете для решения очень многих кардинальных проблем, социальных и экономических? Насколько он поможет их решить, и насколько перспектива в нем прослеживается?
А. НЕЧАЕВ - Наверное, уже не раз обсуждалось, в том числе и в ваших передачах, то, что этот бюджет кардинально отличается от многих предыдущих тем, что это впервые классический бездефицитный бюджет, то есть бюджет, в котором доходы практически равны расходам, даже с учетом всех внешних обязательств государства. То есть обычно считалось так. Профицит т.н. первичного бюджета, за вычетом расходов по оплате долга, внутреннего и особенно внешнего, сейчас бездефицитен вообще. Это первое. Это означает, что если это будет достигнуто а я думаю, что будет достигнуто, потому что в бюджете есть еще определенные резервы, вопрос в том, насколько Госдума и СФ эти резервы уберут у правительства при обсуждении. Один пример. Скажем, бюджет примерно ориентируется на цены на нефть порядка 18-19 долларов за баррель. Сейчас цены колеблются между 25 и 30 долларами. И в общем, несмотря на ряд решений ОПЕК, большинство экспертов полагает, что кардинально они не снизятся. Тем не менее, правительство здесь проявляет осторожность и закладывает для себя очень существенный резерв, в смысле дополнительных доходов. Поэтому бюджет действительно достаточно реалистичен. Это означает, что не будет задолженности, по крайней мере, по текущим выплатам зарплат бюджетникам. Это означает, что есть возможности для нормального финансирования государственного заказа. То есть предприятия не будут вынуждены, как они это делали в прошлые годы, залезать в кабалу кредитов, которые у нас остаются еще достаточно дорогими, для того чтобы расплатиться по государственному заказу. В этом смысле ситуация достаточно благостная. Но главное - это не помощь государства. Главное - создать реальные условия для экономического роста, чтобы предприятия работали, люди получала заработную плату, и сами решали свои проблемы, а не рассчитывали на детские пособия от государства, хотя это говорит, что от этого.
С. БУНТМАН - надо отказываться.
А. НЕЧАЕВ - В этом плане бюджет, к сожалению, какой-то безыдейный. Несмотря на то, что правительство разработало и приняло достаточно кардинальную программу экономических реформ, она странным образом лишь частично нашла отражение в бюджете. Я не вижу в бюджете каких-то реальных мер, которые были бы там заложены в статьях, которые бы всерьез стимулировали экономический рост. И в результате у нас экономический рост, который сейчас, конечно, есть В этом году, за первые полгода, промышленность на 12% выросла по сравнению с 99 годом. Даже сельское хозяйство выросло на 1%, что всегда радостно и удивительно. Но все-таки в значительной степени это результат еще той старой колоссальной девальвации рубля и крайне благоприятной конъюнктуры мирового рынка. У себя внутри мы пока реальных условий, стимулов для экономического роста не создали.
С. БУНТМАН - То есть это гарантии предпринимателям...
А. НЕЧАЕВ - защита прав собственности, это все то, что называется благоприятным инвестиционным климатом, это кардинальная реформа налоговой системы. И здесь я испытываю двойственное чувство. То есть с одной стороны правительство двинулось в этом направлении. Сколько говорили о необходимости, и я говорил в тысячах передач, статей, например, о необходимости кардинального снижения налогов на заработную плату.
С. БУНТМАН - То есть шаг сделан?
А. НЕЧАЕВ - Да. 13% единый подоходный налог. Единый социальный налог, который в сумме станет на 4% ниже в следующем году, чем он был сейчас. Я как-то посчитал, что на рубль заработной платы (вы должны показать определенный объем продукции, заплатить всю совокупность налогов) вы должны заплатить порядка 90 копеек налогов. В результате тех мер, которые сейчас предприняты, вероятно, вам нужно будет платить порядка 70 копеек. Но это же все равно гигантские цифры. Мне кажется, что сейчас правительство упускает уникальный шанс. Конечно, любое снижение налогов на каком-то этапе, до того, как оно простимулирует реальный экономический рост, - это снижение доходов бюджета. Это аксиома. Но именно сейчас, когда у нас появились эти уникальные источники в виде неожиданно высоких доходов от той же нефти или газа, вообще доходов от экспорта когда у нас экспорт на 30 млрд. долларов в будущем году, по оценкам, будет превышать импорт, а в этом году ожидается порядка 40 млрд. долларов. Вот уникальный источник, который мог бы компенсировать снижение доходов бюджета от кардинального снижения налогового бремени.
С. БУНТМАН - Какая должна быть ставка?
А. НЕЧАЕВ - Если говорить о всей совокупности налогов и сборов на заработную плату, то я не раз уже говорил, что, на мой взгляд, для того чтобы произошло кардинальное повышение собираемости налогов, чтобы люди стали платить, а не уклоняться законными или менее законными способами, я бы сделал эту ставку совокупно на предпринимателя и работника не более 20%. Тогда люди начали бы платить и мы ушли бы от всех теневых схем и освободили бы массу контролеров. Которые сейчас это отслеживают. И конечно, это был бы стимул для экономического роста.
-
С. БУНТМАН - Андрей, уже есть вопросы с пейджера. Пока вопрос о детских пособиях. Понятно, что вопрос риторический: "Каким подспорьем может быть 58 рублей?" Понятно, что по большому счету никаким.
А. НЕЧАЕВ - Я бы сказал, что размер детских пособий у нас трагикомический, но когда даже эти пособия не выплачивают
С. БУНТМАН - Здесь вопрос такой. Сейчас бюджет не выдерживает улучшения пособий, а способен содержать более 2 тыс., как написано Надеждой, бездарных генералов, строить помпезные проекты вроде нового здания Центризбиркома. Каков в этом отношении баланс бюджета, насчет генералов и помпезных проектов?
А. НЕЧАЕВ - После той трагедии, которая произошла с нашей подводной лодкой, (хочу воспользоваться возможностью и еще раз выразить соболезнования семьям погибших), конечно, трудно говорить о военном бюджете как-то критически. Потому что, несомненно, одной из причин этой трагедии, помимо разгильдяйства и всего того, о чем в последнее время много говорилось, конечно, является недостаточный уровень финансирования. Но тем не менее, мы живем при тех экономических реалиях, при которых мы живем. И в общем, если проанализировать сегодняшний бюджет, то формально его смело можно назвать милитаристским. Потому что из 1 трлн. 200 млрд. всей расходной части бюджета (или порядка 40 млрд. долларов) 206 идет на нужды обороны (или почти 7 млрд. долларов), и еще порядка 129 с лишним млрд. рублей на другие правоохранительные нужды, тоже на силовые структуры. То есть в сумме это существенно превышает четверть всего бюджета. Чтобы были понятны параметры, скажем, на всю культуру выделяется менее 6 млрд. А вообще на всю социальную сферу, здравоохранение, образование, культуру и т.д. - 107 млрд., то есть меньше, чем только на правоохранительные органы. И в этом смысле этот приоритет в бюджете очевиден.
С. БУНТМАН - Да, но как контролировать расходы по этому бюджету? Ведь он же может быть большим, и ни на что дельное не уходить, попросту говоря, и может быть компактным, и уйти на какую-то целевую программу, которая действительно повысит и обороноспособность, и качество правоохранительных органов.
А. НЕЧАЕВ - Я думаю, что здесь мы с вами не должны изобретать велосипед. Меры известны, и во всем мире давно применяются. Конечно, военный бюджет и вообще бюджет силовых ведомств, кроме каких-то действительно секретных статей, связанных с разведкой и контрразведкой, должен быть гораздо более прозрачен. У нас сейчас бюджет оборонного ведомства, (даже сам бюджет, я сейчас не говорю о контроле за исполнением), задается всего по нескольким параметрам. Скажем, для сравнения, в американском бюджете бюджет оборонного ведомства как часть совокупного бюджета - это несколько сот позиций. И там можно четко понимать, на что эти деньги выделены, и потом контролировать, так ли они были использованы. Поэтому здесь нам нужно добиваться большей прозрачности этого бюджета и контроля. Органов контроля у нас более чем достаточно.
С. БУНТМАН - То есть существующих, и не надо никакой сверхорган придумывать?
А. НЕЧАЕВ - Спаси господи. И КРО Минфина, и Счетная палата, и соответствующие комитеты думы имеют эти возможности, и т.д.
С. БУНТМАН - Должны быть проявлены конкретные позиции военных расходов бюджета?
А. НЕЧАЕВ - Это только часть, но наиболее легко достигаемая. Если вы просто говорите, что вам условно на вооружение 100 млрд. рублей, то, конечно, очень широкие возможности для разного рода маневров. Если же вы это прописываете достаточно четко, тогда гораздо легче контролировать. В каком-то смысле (в хорошем смысле) скованы руки у армейских финансистов.
РАДИОСЛУШАТЕЛЬ ИГОРЬ - Известно, что сейчас свободные остатки на корсчетах ЦБ и коммерческих банков достигли большой величины, которые, однако, не идут в производство, а размещают на депозитах и покупают на них ценные государственные бумаги. Понятно, что это происходит из-за большого риска невозврата кредитов. Каким образом можно стимулировать коммерческие банки вкладывать в производство? Почему в этой связи не используется реально процедура банкротства, которая могла бы обеспечить возвраты кредитов?
А. НЕЧАЕВ - Спасибо, вопрос не в бровь, а в глаз. Хотя этот вопрос задают на протяжении последних пяти лет, ответа на него по-прежнему нет. Не скажу, что у меня есть готовый ответ. Ясно одно. Первое: должна по-настоящему работать судебная система, включая систему исполнения судебных решений, которая у нас пока, к сожалению, крайне неэффективна. И вообще наша судебная система, даже арбитраж, который у нас гораздо лучше работает, чем т.н. суды общей юрисдикции. Тем не менее, особенно на периферии, к сожалению, уровень решений оставляет, мягко говоря, желать лучшего. Второе: нужно расширить возможности взыскания долгов, в том числе путем наложения ареста на имущество предприятий. Что касается банкротства. С одной стороны, я тоже считаю, что эта процедура у нас используется пока недостаточно, в том числе по социальным соображениям. Особенно на местах очень часто сознательно препятствуют процедурам банкротства, потому что считается, что это потеря рабочих мест и т.д. С другой стороны, я бы здесь проявлял известную осторожность. На мой взгляд, тот закон о банкротстве, который сейчас действует, создает практически рекетирские возможности. Сейчас процедура банкротства часто используется фактически просто как средство передела собственности. Не как средство реальной реструктуризации промышленности и устранения неэффективных предприятий, не как средство возврата тех самых кредитов, о которых говорил наш радиослушатель, а исключительно как средство передела собственности, как большая дубина.
С. БУНТМАН - Да, при всем при том, что скрывается истинное состояние. Очень часто во многом не ясны могут быть состояния и предприятий, и банков, почему все бросаются за обанкротившимися предприятиями, и почему они так интересны.
А. НЕЧАЕВ - Сейчас банкротство стало в каком-то смысле альтернативой приватизации. То есть если раньше у нас основной передел собственности шел от государства к частным владельцам, то сейчас наблюдается, с одной стороны, картина передела собственности, с другой стороны, как ни странно, процедура банкротства часто используется для деприватизации. То есть когда предприятия опять забираются, чаще в муниципальную, а иногда в федеральную собственность.
С. БУНТМАН - Все задаются такой проблемой: каков истинный курс доллара. Мы так ловко переводим из долларов в рубли и обратно, даже и бюджетные статьи. Очень много спекуляций на тему 12 рублей, 20 рублей. Как Вы считаете, какой истинный курс?
А. НЕЧАЕВ - Замечательный вопрос. Почему он мне близок? Когда-то на эту тему я написал свою кандидатскую диссертацию много лет назад. Истинный курс - тот, который появляется на торгах Межбанковской Валютной Биржи. Это действительно истинный курс, который соответствует ныне, сегодня существующему спросу на валюту и предложение валюты. Другое дело, что сейчас ЦБ при тех правилах валютных торгов, которые у нас существуют, и при тех валютных резервах, которые он сейчас имеет, контролирует этот курс, я бы сказал, на 102%. Геращенко может завтра сделать практически любой курс, оставаясь в рамках реалий (конечно, не 200 и не 2 руб. за доллар). То, о чем Вы невольно говорите, это какова реальная покупательная способность рубля. Эти подсчеты я делал 21 год назад. Сейчас у меня этих расчетов нет. Но я думаю, что реальная покупательная способность рубля гораздо выше, чем его официальный курс. То есть реально рубль сильнее, чем нам объявляют ЦБ и то. Что мы получаем по результатам торгов, хотя это почти научная проблема. Сейчас интересно другое. У нас очень сложные отношения в этом смысле, я бы даже сказал, определенный конфликт между правительством и ЦБ. ЦБ считает, что курс рубля не должен снижаться, то есть рубль не должен падать, а правительство все время намекает, что хорошо бы ему попадать немножко, потому что это стимулирует экспорт и помогает собирать доходы в бюджет. Вот такая интересная коллизия.
В прямом эфире радиостанции "Эхо Москвы" был Андрей Нечаев, президент Российской финансовой корпорации правительства РФ.
01.09.2000
http://echo.msk.ru/programs/beseda/11446.phtml
Док. 466069
Перв. публик.: 01.09.00
Последн. ред.: 23.07.08
Число обращений: 375
Нечаев Андрей Алексеевич
|
