Передача : Интервью
Ведущие : Татьяна Лямзина
Гости : Андрей Нечаев
В прямом эфире радиостанции "Эхо Москвы" Андрей Нечаев - президент Российской финансовой корпорации при правительстве РФ.
Эфир ведет Татьяна Лямзина.
Т. ЛЯМЗИНА - Темы у нас заявлены - реструктуризация РАО "ЕЭС" и взаимоотношения с МВФ. Чтобы было понятней, почему такие разные темы будет освещать наш сегодняшний гость, Андрей Алексеевич, в двух словах, что из себя представляет, и чем занимается Российская финансовая корпорация при правительстве.
А. НЕЧАЕВ - Российская финансовая корпорация - это на 100% государственная инвестиционная компания, главная задача которой - привлечение инвестиций - задача не очень простая. Сейчас мы в ближайшее время проводим одно довольно крупное мероприятие совместно с министерством экономического развития. Это День российской экономики в Германии. Хочется надеяться, что Германия, наш традиционный крупный инвестор, останется заинтересована в сотрудничестве с Россией. Плюс мы в последнее время довольно много занимаемся военно-техническим сотрудничеством, это большая и специальная тема.
Т. ЛЯМЗИНА - То есть от вашей компании во многом зависит имидж России в глазах зарубежных инвесторов?
А. НЕЧАЕВ - Я надеюсь, что, по крайней мере, свою скромную лепту в то, чтобы Россия воспринималась не страной с бандитским капитализмом, (что, к сожалению, можно часто прочитать и в российской, и в иностранной печати), а страной, в которую можно вкладывать деньги, успешно и продуктивно вести бизнес.
Т. ЛЯМЗИНА - Давайте перейдем к МВФ. Последние несколько лет складывалось впечатление, судя по нашей прессе, что МВФ - кормилец России, то есть без него мы вообще погибнем.
А. НЕЧАЕВ - Да, к сожалению, от позиции МВФ с точки зрения отношения к нам иностранных инвесторов зависит больше, чем от Российской финансовой корпорации. И сейчас наши отношения с МВФ кардинально изменились. Если раньше главное, чего мы хотели от МВФ, это были деньги, то сейчас кредиты фонда для нас не критичны. Хотя на будущий год в проекте бюджета записано получение кредита от МВФ примерно на 1,8 млрд. долларов, если даже мы эти деньги не получим, никакой катастрофы не произойдет. Ни для никого не секрет, ни для правительства, ни для Думы, что бюджет сделан консервативным, что будут довольно существенные дополнительные доходы, хотя эксперты расходятся в оценках, будет это 100 млрд. или, как в этом году, порядка 260 млрд. рублей. Но эти деньги для нас сейчас важны, но не критичны. Для нас сейчас добрые отношения с фондом и одобрение им экономической программы российского правительства гораздо более принципиально с точки зрения отношений с нашими кредиторами и с точки зрения привлечения иностранных инвестиций в российскую экономику, с которого мы с Вами начали. И, прежде всего, если говорить о кредиторах, это, конечно, отношения России с т.н. Парижским клубом, то есть с крупнейшими государствами, которые на протяжении последних 15 лет кредитовали сначала Советский Союз, а потом Россию. Прежде всего, речь идет о бывших советских долгах. Мы, конечно, кровно заинтересованы в том, чтобы найти какое-то решение, близкое к тому решению, которое было найдено с т.н. Лондонским клубом, то есть с коммерческими банками-кредиторами. А если говорить конкретно, чтобы а- списать часть долга и б- отсрочить выплату по другим долгам.
Т. ЛЯМЗИНА - Насколько это реально? На какой стадии эти переговоры?
А. НЕЧАЕВ - Эти переговоры еще не начинались. Переговоры с миссией МВФ несколько дней назад завершились, к сожалению, пока без результата. Хотя, я думаю, кроме заядлых оптимистов, никто и не ожидал, что первая же миссия сможет привести к какому-то соглашению. Но с этой точки зрения для нас принципиально важно, чтобы сейчас фонд заключил с нами соглашение, то есть одобрил ту экономическую политику, которую сейчас проводит российское правительство и российский ЦБ. Потому что фонд - это не только крупнейшая в мире финансовая организация, но и своего рода крупнейший и наиболее авторитетный в мире экспертный институт. И если фонд ставит штамп "ОТК - проверено" на экономическую программу правительства той или иной страны, то это, конечно, очень позитивный сигнал и для частных иностранных инвесторов, и для кредиторов, и для правительств ведущих западных стран. Хотя они, в свою очередь, влияют на политику фонда, деятельность его достаточно политизирована, несмотря на то, что это формально бюрократическая организация, напрямую не зависящая от правительств той или иной страны. Но, тем не менее, к его мнению прислушиваются, и если бы мы получили одобрение экономической программы российского правительства со стороны фонда а что значит это одобрение? Фактически для западных стран это означает, что Россия в принципе в состоянии оплачивать свои долги. А значит, с оплатой долгов можно подождать.
Т. ЛЯМЗИНА - Раньше в основном требования МВФ были достаточно жесткие. То есть это снизить, это демонополизировать Сейчас у них тоже жесткие требования к программе правительства или больше рекомендательные?
А. НЕЧАЕВ - Нет, они стали гораздо более жесткими. Во-первых, фонд потерпел серьезное фиаско в России в 98 году. Наш дефолт и августовский кризис был страшным ударом по имиджу фонда. Ведь фонд все эти годы с оговорками, но одобрял все, что делало российское правительство. И то, что в итоге это привело к глубочайшему кризису, для фонда было страшным ударом. И после этого они не готовы идти на какие-то особые отношения с Россией, на которые мы всегда претендовали, и их позиция стала гораздо жестче. Плюс недавно фонд вместо нашего (говорю это без кавычек) действительно доброго друга Камдессю возглавил немец Хорст Келлер, который занимает гораздо более жесткую позицию, чем Камдессю. Поэтому фонд сейчас с нами разговаривает, как учитель с нерадивым учеником, который никак не может выучить домашнее задание. Поэтому требования ужесточаются. Сейчас камень преткновения - это что будет с платежным балансом России в следующем году. Российское правительство пытается занимать консервативную позицию. Вообще у нас в разговорах с фондом всегда было два аргумента: а) - почему нам надо дать деньги и б) - почему мы не можем выплачивать все долги, которые мы должны были бы выплачивать. Первый аргумент был: "денег нет", второй аргумент был: "нельзя забирать у нас деньги, это подорвет ход российских экономических реформ". Сейчас, когда Россия получает гигантские доходы от экспорта нефти, когда валютные резервы ЦБ достигли 26 млрд. долларов, а положительное сальдо торгового баланса, то есть превышение доходов над расходами, по прогнозам, за этот год, составит порядка 50 млрд. долларов, конечно, довольно трудно объяснить, что у нас нет денег. Поэтому остался только второй аргумент, что если мы будем подавляющую часть этих денег отдавать в счет выплат долга и не получать взамен никаких кредитов от МВФ а фонду мы тоже должны немало, фактически те деньги, которые он нам, может быть, даст, и пойдут на выплату долгов самому фонду, то есть мы этих денег реально не увидим.
Т. ЛЯМЗИНА - Уже именно долгов или процентов?
А. НЕЧАЕВ - Если говорить по МВФ, проценты там мизерные. Поэтому остался только второй аргумент, и сейчас споры идут как раз вокруг того, а что же будет с Россией в следующем году с точки зрения получения валюты, т.н. платежного баланса и т.д. Фактически, если посмотреть в глубину вопроса, все крутится вокруг того, какие будут цены на нефть. Какие будут цены на нефть, никто не знает, но слава тебе, господи, для нас, сейчас ОПЕК решил в будущем году сократить производство, для того, чтобы сохранить цены. И это, конечно, с точки зрения переговоров с фондом для России неудачно, но с точки зрения общей ситуации это хорошо. Второй момент, чего от нас требует фонд, - это как раз реструктуризация естественных монополий и вообще их большей финансовой прозрачности. Один из их аргументов: "Господа, у вас есть такие гигантские, уникальные, почти не имеющие аналогов в мире компании, как "Газпром", РАО "ЕЭС", почему же у вас всегда нет денег в бюджете? Научитесь их собирать". Вот одна из претензий фонда к нам. Трудно отказать ей в определенной справедливости.
Т. ЛЯМЗИНА - В этой связи сразу встает вопрос, будут ли разделять эти гигантские монополии, будет ли РАО "ЕЭС" как-то разделяться. Что планируется, какие виды на реструктуризацию РАО "ЕЭС"?
А. НЕЧАЕВ - Я бы здесь использовал известный древнегреческий медицинский термин, с которого начинается обучение любого врача в медицинском институте - "не навреди". Это компания, если говорить о "Газпроме", РАО "ЕЭС", и сюда же надо отнести МПС, хотят формально это министерство, фактически это гигантская естественная монополия, практически хозяйствующая структура. Конечно, их роль для российской экономики и вообще для социальной жизни потому что когда идет массовое отключение электричества или на 20% ежемесячно дорожают тарифы на пассажирские перевозки, это уже не просто экономика, это уже жизнь конкретных людей. Это влияние огромно, и здесь, конечно, очень опасно принять какие-то ура-радикальные решения.
Т. ЛЯМЗИНА - То есть разрубить одним махом?
А. НЕЧАЕВ - Да, не случайно программа реструктуризации РАО "ЕЭС" меняется уже третий раз, причем достаточно кардинально. Что здесь нужно, на мой взгляд, сделать? В данном случае, "мой взгляд" - это не некое индивидуальное мнение доктора экономических наук Нечаева, а взгляд достаточно большой группы экспертов, в том числе близкой позиции придерживается и МВФ, хотя совсем не хотелось бы выглядеть его адвокатом в России. Нам очень важно... ведь что такое "естественные монополии"? Это же ведь не естественные монополии. Естественные монополии - это то, что связано с природой. Это монополия, которую мы создали сами, еще в советские времена. И создав технологическую монополию, фактически сделали ее еще и экономической.
-
Т. ЛЯМЗИНА - Андрей Алексеевич, мы с Вами уже начали разговор о реструктуризации РАО "ЕЭС" и вообще естественных монополий, о создании конкурентной среды у нас в России, возможно ли это, и как можно добиться этого. Вам слово.
А. НЕЧАЕВ - Так вот, естественные монополии, конечно, естественные только в кавычках. Это мы их сделали монополиями, точнее, не мы, а еще в период советской экономики они стали этими неестественными монополиями. Сейчас задача номер один для каждой из этих компаний, о которых мы говорим - это РАО "ЕЭС", "Газпром" и МПС - прежде всего, это создание реальной конкурентной среды. Хотя это вообще проблема номер один для российской экономики в целом. Для этих компаний эта проблема решается не так просто, как для торговли или пищевой промышленности. Но, тем не менее, и в Германии, и в Америке есть реальная конкуренция, в том числе на рынке электроэнергии, на рынке железнодорожных перевозок. То есть, здесь не надо изобретать колесо, весь мир этот опыт уже прошел. Почему у нас сейчас зачастую тарифы таковы, что компании, промышленные предприятия не в состоянии их оплатить, а из-за того, что не платят одни, отключают от потребления электроэнергии совсем других? Или, скажем, не платят бюджетные организации, а отключают вместе с ними население, а иногда и стратегические ракетные установки? Потому что у нас в каждой области монополист. В Туле это "Тулэнерго", на Чукотке это "Чукотэнерго", в Карачаево-Черкесии это "Карачаево-Черкесэнерго" и т.д. Поэтому сейчас, я думаю, общее направление реструктуризации естественных монополий должно идти по линии разделения этих компаний. Стопроцентно, и это общая точка зрения, надо сохранить государственную монополию на сети, то есть на то, что передает электроэнергию. Здесь государственная монополия должна быть 100%, и мы должны сохранить именно единую энергетическую систему страны. Но т.н. генерирующие станции, и особенно продавцы электроэнергии (они не всегда совпадают, потому что электроэнергия в тот или иной регион может поступать от разных станций) должны нормально между собой конкурировать. Соответственно, ныне псевдоестественная монополия должна быть разделена, вероятно, на несколько крупных компаний не по региональному принципу, а по принципу передача - генерирование - продажа, может быть, еще какие-то составляющие. То же самое при реформе МПС. Конечно, собственно железные дороги, рельсы, шпалы и семафоры должны остаться в стопроцентной государственной собственности. Но почему вагоны должны быть у одной компании? Это совершенно неэкономическая аксиома. Если у нас будут конкурировать 2-3 компании, то это приведет и к улучшению качества обслуживания, и к относительному снижению тарифов. Я в этом глубоко убежден. Поэтому, не вдаваясь в какие-то сугубо технические и технологические детали, я думаю, что общее направление реформирования такое. Это разделение компаний на несколько достаточно крупных образований по, условно скажем, технологическому принципу. С тем, чтобы там, где это возможно, максимально создать конкурентную среду и заставить эти компании конкурировать и бороться за потребителя, а не быть добрым дядюшкой, которым они являются сейчас: одному отключу, другому не отключу, у этого возьму деньги, у того не возьму. И тогда на них гораздо труднее будет и давить. Сейчас губернатор, правительство постоянно оказывают нажим на то же РАО "ЕЭС". Военные не платят за электроэнергию, но у них отключать нельзя. Еще кто-то не платит, но их отключать нельзя. В результате оказывается, что всегда можно отключать только жителей. Это единственный, кто не может ни на кого давить.
Т. ЛЯМЗИНА - Вы все-таки считаете, что будет, скорее всего, такой подход: разделение очень крупной на крупные части. Потому что если сейчас посмотреть на Западе, у них на очень мелкие части все это разбивается, вплоть до того, что маленькое селение ставит свою мини-электростанцию. Да и у нас - маленькая речушка, на ней маленькая запруда, маленькая станция, которая это село обеспечивает энергией.
А. НЕЧАЕВ - Это немножко другое. Вы можете у себя, если Вы живете на даче, поставить ветряк и пользоваться от этого ветряка, или купить себе маленькую установку, которая будет работать на солярке, и сами себе производить электроэнергию. Это не тема реструктуризации РАО "ЕЭС" как естественной монополии. Поэтому, конечно, я говорю о серьезном рынке электроэнергии. Это все равно будут крупные компании. Но почему в одном регионе не могут конкурировать 2-3 компании? Это совершенно не аксиома, и надо добиться, чтобы это было так. И сейчас, насколько я понимаю, хотя в правительстве тоже есть разные точки зрения, и даже среди акционеров РАО "ЕЭС" есть разные точки зрения, как реструктурировать компанию... первоначальная концепция была немножко иная: вообще сохранить только сильные компании, которые прибыльны или будут прибыльными при небольших вложениях, а все остальные пусть выживают, как хотят. Концепция правильная, хотя, может быть, чрезмерно радикальная. Сейчас уже найден компромиссный вариант, примерно тот, о котором я говорю. Я думаю, что, хотя правительство будет только рассматривать в декабре этот вопрос, а окончательно он решится через несколько месяцев, но думаю, что, в общем, примерно в том русле, которое я сейчас обозначил, и пойдет реформа.
Т. ЛЯМЗИНА - Кстати, Андрей Алексеевич, собираясь баллотироваться на пост губернатора Тульской области, Вы не хотите у себя там провести какой-то такой эксперимент, чтобы было несколько поставщиков электроэнергии, допустим? Есть такие мысли?
А. НЕЧАЕВ - Это действительно правда. У меня было очень много мыслей о том, как можно, пользуясь термином Солженицына, обустроить Тульскую область. Может быть, проблема электроэнергии там сейчас как раз не самая главная. Область, у которой бюджет, к сожалению, заложен на несколько лет вперед, с большим трудом будет платить за электроэнергию, независимо от того, будет ее продавать один продавец или несколько. Но то, что и на уровне региона тоже нужно переходить от попыток какого-то диктата и выколачивания из собственного энерготорговца тарифов, что путь совершенно бесперспективный, конечно, тоже надо переходить к тому, чтобы была конкурентная среда, и тогда от этого выиграет и промышленность, и жители. С "Тулэнерго", если я смогу победить на этих выборах, конечно, мы тоже будем работать.
Т. ЛЯМЗИНА - Кстати, вопрос на пейджер. "Как отразится реструктуризация РАО "ЕЭС" на акциях компаний, и в частности, на стоимости акций, которые находятся у частных владельцев?"
А. НЕЧАЕВ - Стоимость акций одинаковая, что для частных владельцев, что для крупных иностранных инвесторов. Рынок акций у нас, по крайней мере, един, в отличие от рынка электроэнергии. Я не хотел бы сейчас сеять панику среди акционеров РАО "ЕЭС", как крупных, так и мелких, поэтому в данном случае это мое личное экспертное мнение. Но я думаю, что, конечно, на стадии обсуждения планов реструктуризации и начала этой программы, скорее всего, курс акций упадет. И это то, что мы сейчас наблюдаем. За 3-4 последних месяца курс акций снизился почти вдвое. Это естественно, любая неопределенность акции и фондовый рынок - это вещь очень нервная, и люди очень болезненно реагируют на любые, даже иногда малозначимые изменения. Но если эта реструктуризация будет проведена, я думаю, что у РАО "ЕЭС" или у тех компаний, которые образуются на ее базе, есть прекрасные шансы стать не просто крупнейшей по масштабам, но вполне преуспевающей компанией. И стратегически после этого, конечно, акции вырастут, и вырасти они могут в несколько раз. Потому что сейчас в целом они явно недооценены, то есть стоят дешевле, чем должны были бы стоить.
Т. ЛЯМЗИНА - То есть, не стоит пугаться никаких новшеств, никаких реструктуризаций, во всем есть свои плюсы?
А. НЕЧАЕВ - Я думаю, что сейчас акциями РАО "ЕЭС" лучше заниматься людям с крепкими нервами и с запасом времени. Если вы хотите купить акции на две недели, лучше не делайте этого. Если вы готовы купить их и немножко подождать, я думаю, это будет не худшее вложение.
В прямом эфире радиостанции "Эхо Москвы" был Андрей Нечаев - президент Финансовой корпорации при правительстве РФ.
23.11.2000
http://echo.msk.ru/programs/beseda/12298.phtml
Док. 466068
Перв. публик.: 23.11.00
Последн. ред.: 23.07.08
Число обращений: 377
Нечаев Андрей Алексеевич
|
