Передача : Сотрудники
Ведущие : Сергей Бунтман
Гости : Марина Аствацатурян
С. БУНТМАН - Добрый день!
М. АСТВАЦАТУРЯН - Добрый день!
С. БУНТМАН - Сначала - наше традиционное досье на сотрудника, Аствацатурян Марину Зориковну. Характер вполне сносный. Легко идет на контакт, особенно с лицами, на которых видна печать интеллекта. По нашим разведданным, училась на биологическом факультете Ереванского государственного университета, затем - в аспирантуре Всесоюзного институтf генетики и селекции промышленных микроорганизмов в Москве. В 1987 защитила кандидатскую диссертацию. В 1994 году? после 15 лет успешной работы под крышей науки, была отозвана в центр на Эхо Москвы, где и продолжала свою агентурную деятельность. А именно - ведет передачи: Гранит науки, Клиника и еженедельный научный альманах. Замечена в профессиональных связях - на протяжении многих лет работала с отцом небезызвестного Льва Гулько. Любимое блюдо - утка с яблоками, любимый напиток - Несмеяновка, любимые цвета (по легенде) - красный и черный. Неравнодушна к джазу и хорошим собеседникам. Ну, я смотрю, тебе понравилась характеристика?
М. АСТВАЦАТУРЯН - Ну, как понравилась? Знаешь, как говорят часто наши некоторые гости: все неправда, журналисты все придумали! Красный цвет - ну когда вы меня последний раз видели в красном? Все неправда! Я люблю белые кофточки, слушаю не только джаз, как говорил Черчилль, что недавно было у нас в эфире: Опера - это музыка, а джаз - это настоящая музыка, я абсолютно с ним согласна!
С. БУНТМАН - В отличии от многих из нас, ты слушаешь Эхо Москвы. Ты все время слушаешь Эхо Москвы?
М. АСТВАЦАТУРЯН - Нет, все время нет, по утрам, по возможности, чтобы не мешать спящим домочадцам. А вечером практически нет.
С. БУНТМАН - Много сообщений о том, что нравится тебя слушать, спасибо говорят. Знаю, как сложно популяризировать науку- говорят. Скажи, а что тут сложного? Открыли, например, новую букашечку, а ты рассказала.
М. АСТВАЦАТУРЯН - Открыли букашечку, какой смысл в этом открытии? Что за ней стоит? Что нового? Не в прагматичном смысле - а что из этого, прагматизм - это последняя вещь. А что нового это несет людям, какое новое знание, потому что у меня глубокое убеждение, что в человеке просто эволюционно заложена
потребность приобретения знаний, так генетически закодировано. Человеку нужно все время потреблять знание. По возможности, стараемся поставлять, хоть букашечка, хоть черная дыра. Но, не скрою, о букашечке мне рассказывать легче.
С. БУНТМАН - Сразу спрашивают, как ты дошла до того, что стала получать биологическое образование? Сражу спрашивают, а откуда ты, как у тебя это пошло?
М. АСТВАЦАТУРЯН - Это сложный вопрос. Последние 3 дня у нас дома муссируется одна тема. Позавчера к нам домой попала рукопись, которую мы ждали лет 20. Одна из маминых родственниц, уже довольно пожилая, собрала родословную семьи маминого отца. И вот мы ее изучаем. Что-то мы знаем, какие-то части знаем даже больше, чем там изложено, а есть какие-то совершенно фантастические детали, от которых нельзя отмахнуться. Во-первых, это образец такого жанра, может быть, письма конца прошлого века. Написано это было лет 20-30 назад, но лексика передает века прошлые, а родословная ее отслеживается вплоть до конца 18 века. Дальше, наверное, трудно отследить. Это просто завораживающе интересно! Такие детали интересные. Например, моя прабабка, мать моего прадеда, она в 1887 году была делегирована тифлисским обществом, когда был визит Александра 3. Ей было поручено вместе с Александром 3 в первой паре открывать бал. Вечеров было 2, соответственно, надо было 2 шикарных бальных платья. Денег, естественно, не было - ну, грузинское дворянство, понятно. Но, как пишут, справили все-таки 2 роскошных платья с драгоценною отделкою - собрали по подписке деньги на одно платье, после первого вечера сразу его заложили, чтобы выкупить следующее. Оба бала прошли замечательно! А потом моя прабабушка, уже пожилая, таскала в складочках своего бального платья записочки, прокламации, потому что ее дети увлеклись революционной деятельностью. И даже одна из прадедушкиных сестер была на каторге в Сибири. А прадед другой никогда не занимался политикой, он был профессор, занимался лесотехникой, знал все о лесах. И его дважды арестовывали - в 1934 первый раз и в 1937, когда без суда и следствия, очевидно, расстреляли в тот же день.
С. БУНТМАН - А вы не запрашивали документы?
М. АСТВАЦАТУРЯН - Мы лично нет. Мамины братья, может быть. Дети были напуганы, потому что еще один был во Франции - он бежал в 1925 году, переплыл из Поти в Марсель на какой-то шлюпке с контрабандистами - это сын репрессированного прадеда. Возможно, эта история оказала влияние. Но, по существующему преданию, он не сошелся с Берией по каким-то лесным делам. Ему было уже 70 лет тогда. Это вот одни истоки. Отец был авиаконструктором, закончил МАИ. Там было все по-другому. В общем, очень много всего намешано - сословные какие-то перипетии, и духовенство, и большевики, и армянские националисты. А я родилась в Москве, в 3 минутах от редакции Эха Москвы.
С. БУНТМАН - Спрашивают, знаешь ли ты армянский язык?
М. АСТВАЦАТУРЯН - Конечно! Я в школе училась в Армении. До 6 лет я не знала его, и мои родители однажды, когда захотели поговорить о чем-то, чтобы я не слышала, перешли на армянский язык, это мы еще в Москве жили, и я для себя решила, что они просто сошли с ума, что за слова они произносят! А когда мы переехали в Ереван, я пошла в школу и быстро его освоила. Но литературный и бытовой армянский языки - это 2 разных языка, практически.
С. БУНТМАН - У тебя большая дочь...
М. АСТВАЦАТУРЯН - Да, что скрывать, хотя и неприлично интересоваться летами! Ей будет 21 год, она учится на 2 курсе психологического факультета МГУ. Надеюсь, успешно закончит его.
С. БУНТМАН - Вернемся к биологии.
М. АСТВАЦАТУРЯН - Да, мама у меня биолог, и детство я провела в ботаническом саду. И поняла, что ботаником я не буду точно - меня перекормили ботаникой в детстве! Я знала очень много растений, мне это было достаточно, чтобы на 1 курсе на биофаке уже не интересоваться этим предметом. В классе 5 я посмотрела фильм про Колонтай, и я решила, что я буду дипломатом. Потом я подросла и поняла, что никаким дипломатом я не буду. Это совпало с расцветом биологии. У нас были замечательные журналы, у нас были великолепные передачи, сразу хочу сказать огромное спасибо Сергею Петровичу Капице, я его очень уважаю, передача Очевидное-невероятное - это передача, на которой выросли многие из нас, кто пошел в науку. Никакого давления, когда я поступала на биофак Ереванского университета, со стороны родителей не было. Это был осознанный выбор. Я знала, что я буду заниматься либо молекулярной биологией, либо биохимией, либо генетикой. Так получилось, что с кафедры биохимии я попала на диплом, который я делала здесь в Москве, в НИИ генетики, где работал отец небезызвестного Льва Гулько - это такое теплое место на Варшавском шоссе, куда я очень люблю ездить в гости, правда, чаще, чем раз в 2 года, не получается. Попала я в лабораторию к моему любимому по сей день профессору Суходольцову Николаю Вадимовичу, а потом и в аспирантуру - это было тоже осознанное решение. О популяризации науки я никогда не задумывалась - я всегда с удовольствием употребляла эту информацию, потому как она была на хорошем уровне. Как так получилось, что я на Эхе Москвы? Это, наверное, неизбежный вопрос.
С. БУНТМАН - Конечно! Ты же ведь какое-то время совмещала?
М. АСТВАЦАТУРЯН - Да, совмещала. Я припоминаю, что уже тогда в институте было материально тяжело, по крайней мере, мне. Но я всегда говорила, что я отсюда уйду последней! Надо мной даже подшучивали - ну да, мы все уйдем, а ты последней свет выключишь. Эхо полюбила с 1991 года, с путча. Очень любила это радио, но понимала, что естественные науки как-то выпадают из этого ряда. Я не вдавалась в выяснение причин, просто видела, что это так, как-то минимизировано было. Когда я пришла на Эхо, 20 мая 1994 года, я пришла референтом. Тогда я совсем не думала о популяризации науки. Были факсы, мытье чашек, телефонные звонки. Очень хорошо помню свой самый первый телефонный звонок. Это была моя самая первая смена - знакомый голос просит кому-то передать записку, называется, дает свой номер телефона. Я тут же лезу в свою записную книжку и понимаю, что это человек из нашего института! Я ему перезваниваю, а он - что ты там делаешь! Работаю, говорю. Ты что, говорит, с ума сошла! Вот так. Какое-то время я совмещала, восполняла вакуум по естественным наукам в программе Числа, рассказывала о всяких нобелевских лауреатах. А когда я оказалась в эфире, через день меня пригласил Сергей Александрович Бунтман на собеседование, потом взял в свою службу, и начались сплошные вводы, как в театре говорят.
С. БУНТМАН - Спрашивают о новой твоей медицинской передаче. Медицина - потому что наука или потому, что тебя что-то неудовлетворяет в том, как медицина вообще подается?
М. АСТВАЦАТУРЯН - До недавнего времени, строго говоря, медициной считалось искусством врачевания. И это мне не нравится, потому что я не понимаю методов лечения, когда нельзя объяснить молекулярную базу. И я ее ищу, иногда - тщетно. Например, люди пили нитроглицерин, он помогает от сердца- окись азота, получили нобелевскую премию - вот здесь мне все ясно, здесь мне ясен механизм, Я понимаю, как это действует. Но, извините, вот когда говорят, что Дибазол повышает иммунитет, что говорят все врачи, то я этого не понимаю! Пейте, говорят, Дибазол от гриппа! Дибазол - это слабое лекарство от давления, есть побочные эффекты. Я бы очень хотела бы наткнуться на какую-нибудь научную статью, в которой бы объяснялось, почему же говорят так о Дибазоле, какие из клеток иммунной системы он активизирует. Я пытаюсь найти науку. Сразу хочу сказать, что обилие сообщений о биологии в Граните науки, в альманахе связано не только с тем, что мне легче об этом говорить, но и реально примерно 75% научного потока сейчас составляют биологические, биомедицинские сообщения. Очень много медицины, которая идет на стыке науки. Я считаю, что надо давать и потребительскую информацию, и информацию, откуда что берется, чтобы было все понятно.
С. БУНТМАН - Спрашивают о теме твоей диссертации.
М. АСТВАЦАТУРЯН - Сейчас вспомню. Тем более, что я сама ее придумала, так сложились обстоятельства. Работа велась на бактериях, кишечная палочка-это очень удобный модельный механизм, размножается быстро, растет всего 1 день, т.е. ты вечером поставил опыт, а утром прибегаешь, залезаешь в термостат и на чашках видишь уже результат своей задумки. А тема - Регуляция транскрипции катаболитчувствительных генов на модели гена уригинофосфорилазы e.coli.
С. БУНТМАН - О, я потрясен до глубины души! Напоминаю, что все наши сотрудники будут в эфире только один раз и только один год. Вопрос следующий: как ты относишься к животным? Есть ли они у тебя, были ли?
М. АСТВАЦАТУРЯН - Это очень грустная история. У меня была собачка, Ресси, которая прожила у нас без малого 11 лет. За год до своей смерти она сильно заболела, мы ее прооперировали. Какое-то время казалось, что она будет жить, и по-прежнему будет весела, но, видимо, пошли метастазы. Она в прошлом году скончалась. Очень грустная история, до сих пор очень больно. Она была такая классическая Каштанка. И я не готова сейчас взять кого-то еще, хоть иногда хочется.
С. БУНТМАН - А если прибежит какая-нибудь несчастная зверюга?
М. АСТВАЦАТУРЯН - Реська тоже к нам попала через третьи руки, такая несчастная была, заброшенная собака. И пока я не готова...
С. БУНТМАН - Вот тут предлагают - сделайте эту историю с захватом Семашко. Вот есть наука, но очень часто все превращается в правовые или политические разговоры. На сколько ты входишь в политику или экономику науки?
М. АСТВАЦАТУРЯН - Экономику науки я знаю не понаслышке, если брать ее с потребительской, обывательской точки зрения. Мне иногда присылают письма о том, что же вы, дескать, не говорите о проблемах науки! Я очень хорошо это знаю. Я знаю, как это очень тяжело. Пока я работаю на Эхе, это уже 6 лет, сменилось уже 5 министров науке. И, кстати, каждый последующий говорит, что он будет поддерживать, он сделает все, и, наверное, он искренне так думает. Кстати, каждый премьер-министр заверяет научное сообщество в том, что он будет поддерживать науку. Я этого не вижу. И когда рапортуют о том, что научный бюджет выполнен на 100% в 1999 году, я этого не понимаю. В закон о науке заложено 4%, и это не выполняется. Это никогда не закладывается в бюджет, но даже если будет заложено, это значит, что кто-то получал 800 рублей, а теперь получает 1200. И что? Вот когда будет, что у кого-то вчера было 800 рублей, а теперь будет 10000 рублей, тогда будет, о чем говорить. Ну, мы приглашаем гостей в эфир, говорим об этом, но в научном альманахе, я думаю, надо говорить о самой науке, как она делается. И открою, может быть, некую потаенную мысль: моя целевая аудитория - это дети. Если я узнаю о том, что какой-нибудь 15 мальчик, который не знал, кем быть, и вдруг, послушав меня, решает пойти в астрофизики или в химики, биологи, то я буду считать, что работаю не зря.
С. БУНТМАН - Я знаю школьников, которые с удовольствием читают научные вещи. Одноклассник моего сына с удовольствием слушает Гранит науки.
М. АСТВАЦАТУРЯН - А вот в Клинику завтрашнюю я не включила сюжет с захватом завода. Думала-думала, вертела-вертела, да и решила, что не буду.
С. БУНТМАН - Очень многие привыкли, на мой взгляд, к такой пагубной практике - совмещать журналистскую деятельность с политикой. Как ты относишься к этому аспекту? Говоря, анализируя, вдруг думаешь - а чем это я не политик?!
М. АСТВАЦАТУРЯН - Каждый должен заниматься своим делом. Другое дело, что я не могу абстрагироваться совершенно. Вот мы вечером собираемся за общим столом, мы все голодные, собираемся есть. В той комнате нет радио, только телевидение, и вот там начинаются новости, и кусок в горло не лезет! И как тут быть? Я не могу, я живу в этой стране! Я не собираюсь и никогда не собиралась уезжать, хотя все мое поколение, которое внесло свой вклад в пресловутую утечку мозгов - это мои друзья, однокурсники, люди, с которыми я здесь работала. У меня очень много ближайших людей в очень многих странах. Я знаю, как они живут, они знают, как я живу. Но я не собираюсь уезжать. Я не хочу в депутаты. Я занимаюсь своим делом и я убеждена, что это - нужное дело.
С. БУНТМАН - Спрашивают, как ты любишь проводить свой отпуск?
М. АСТВАЦАТУРЯН - Очень люблю ездить по разным странам, очень, не скрою. Но для того, чтобы уйти в отпуск, надо очень многое сделать здесь!
С. БУНТМАН - Просят опять рецепт Несмеяновки - уж очень понравилось!
М. АСТВАЦАТУРЯН - Он есть в Интернете, в наших проектах. На вскидку если - 1 килограмм клюквы, 0,5 л спирта, 800 грамм воды, сахар по вкусы, но там главное с цветом. И там все написано. Так что лучше посмотрите в Интернете.
С. БУНТМАН - Это есть в архивах наших проектов 10-2000. И последнее - с обратной связью. Ты читаешь Форумы, отвечаешь. А вот что ты делаешь, как ты реагируешь, когда явно...
М. АСТВАЦАТУРЯН - Ну, когда явно, то я не реагирую! Кстати, когда уж совсем явно, и я не успеваю даже отреагировать, это за меня делают другие участники Форума, квалифицированно, за что им большое спасибо! Они снимают с меня часть обязанностей. А когда неявно, я реагирую. Бывают мистификации - я потом узнаю, что знакомые люди что-то там вписали.
С. БУНТМАН - Скажи нашим народным и профессиональным астрологам, когда ты родилась.
М. АСТВАЦАТУРЯН - 9 апреля 1956 года. На Форуме я уже отвечала, как я отношусь к астрологии - я этим не интересуюсь!
С. БУНТМАН - Спасибо большое, Марина! Тебя много и благодарят, и предлагают вести беседы, в общем - науку в жизнь!
М. АСТВАЦАТУРЯН - Ну, и в жизнь тоже!
С. БУНТМАН - Спасибо тебе большое! А следующим нашим гостем через неделю будет Александр Климов.
12.02.2000
http://echo.msk.ru/programs/sotr/10758.phtml
Док. 464880
Перв. публик.: 12.02.00
Последн. ред.: 21.07.08
Число обращений: 334
Аствацатурян Марина
|
