Кира Лукьянова: У государства долгое время не было средств, а возможно, желания для поддержки своих ученых и изобретателей. В результате мы столкнулись не только с огромной утечкой мозгов за рубеж, но и с серьезным научно-техническим отставанием от развитНазад
Кира Лукьянова: У государства долгое время не было средств, а возможно, желания для поддержки своих ученых и изобретателей. В результате мы столкнулись не только с огромной утечкой мозгов за рубеж, но и с серьезным научно-техническим отставанием от развит
отставанием от развитых стран
Инновации захватили не только традиционные сферы техники и высоких технологий, но и распространились практически по всем отраслям экономики: от сельского хозяйства и транспорта до медицины и образования. Только постоянно расширяя ассортимент оказываемых услуг и реализуемых товаров, осваивая новые технологии и новую технику, обеспечивая рост качества при снижении затрат на производство, совершенствуя формы и методы организации производственных процессов, привлекая новые источники ресурсов - от новых материалов, энергоресурсов и инвестиций до новых знаний, - можно обеспечить устойчивое и стабильное развитие нашего государства.
В связи с этим я хотела бы затронуть вопрос развития венчурного инвестирования. Ни для кого не секрет, что сейчас в большинстве стран мира венчурное инвестирование сформировалось в мощную мировую индустрию и зарекомендовало себя как один из наиболее действенных инструментов поддержки и развития в основном малого и среднего бизнеса. О малом и среднем бизнесе сейчас говорят все. Как развивать его? Как поддержать? И Президент и Правительство призывают поддерживать его как основу нашего экономического будущего.
Да, венчурная индустрия - это риск, это новая для нашей страны сторона рыночной экономики, но уже сегодня есть реальные примеры успешной работы венчурных фондов. Например, Российский технологический фонд проинвестировал Институт сетевых технологий. Он вложил 600 тысяч долларов в обмен на определенный пакет акций в это предприятие, которое имело оборот примерно 9 тысяч долларов. Сделано это было в 1998 году. По итогам же 2002 года оборот компании составил 3 миллиона долларов.
Фонд BVCP с большим, как казалось, риском для себя вложил 160 миллионов долларов в такие компании, как "Вымпелком", "Голден Телеком", "Боржоми", "Сыктывкарский лесной комплекс", рентабельность которых на сегодняшний день составила в среднем 55%. Инвесторам было выплачено дивидендов на сумму около 302 миллионов долларов.
Если говорить о направлениях российской инновационной политики, то венчурное инвестирование могло бы быть успешно в области медицины, сфере питания, экологии, биотехнологии, энергетике, информатике и электронике.
Почему же, несмотря на привлекательность, венчурный бизнес у нас не движется? В первую очередь из-за несовершенства законодательства. На Западе основными инвесторами являются негосударственные пенсионные фонды, страховые компании и банки, т. е. в системе финансировании учувствуют так называемые "длинные" деньги, на период до 5 лет. И лишь незначительная доля вложений принадлежит частным инвесторам. Наше же законодательство запрещает страховым компаниям и пенсионным фондам участвовать в венчурных схемах. Банки, может, и дали бы деньги, но по сегодняшнему закону они должны сделать стопроцентное резервирование средств, получить в обязательном порядке залог (не рискуй!) и лишь после этого выделить какие-нибудь деньги. А ведь весь смысл венчурного инвестирования заключается в отсутствии залога. Риск компенсируется ожиданием высоких прибылей.
Чтобы венчурный бизнес заработал, нужны благоприятные условия для вложения средств в венчурную деятельность, новые финансовые схемы, налоговые льготы, создание благоприятного инвестиционного климата, развитие инфраструктуры, учебных бизнес-инкубаторов и многое другое.
А у нас Минфин заявляет, что никаких налоговых поблажек, никаких исключений не ждите, поскольку изменения в бюджетном законодательстве могут привести к потерям.
У государства долгое время не было средств, а возможно, желания для поддержки своих ученых и изобретателей. В результате мы столкнулись не только с огромной утечкой мозгов за рубеж, но и с серьезным научно-техническим отставанием от развитых стран. (до 1% от мирового интеллектуального потенциала).
Необходимость поиска новых решений для финансирования инновационных проектов полностью совпадает с задачей по удвоению валового внутреннего продукта России за 10 лет, о чем говорил Президент в своем ежегодном Послании.
Очевидно, что большинство отраслей экономики имеют объективные пределы роста. Ясно, что даже темпы роста нефтедобычи, которые были довольно существенными в последние годы, ограничены наличием природных ресурсов. Если говорить об отрасли услуг, развитие ее тоже сковано платежеспособным спросом населения. То же самое можно сказать о таких динамично развивающихся отраслях, как пищевая промышленность и бытовая химия.
В то же время у промышленности в целом имеются огромные перспективы роста. А у наукоемких отраслей они практически безграничны. Высокие технологии не замкнуты на ресурсный комплекс, не ограничены спросом внутри, большая часть добавленной стоимости в хайтеке появляется за счет нашего главного и, кстати говоря, возобновляемого ресурса - наших знаний.
Теперь что касается знаний. Особый актив венчурного бизнеса - это интеллектуальная собственность. Сейчас у нас есть коктейль несогласованных друг с другом законов в области интеллектуальной собственности. На днях наш комитет начал работать над законопроектом "О передаче технологий" во втором чтении. Цель законопроекта - замечательная: законодательно закрепить механизм передаче технологий от государства к бизнесу. Существование этого закона предусматривает ГК ч.4. Однако, хоть законопроект и принят ГД в первом чтении, в нем обнаружено столько противоречий и неясностей, что даже понятие "единая технология" для большинства участников рабочей группы остается загадкой и порой встает вопрос вообще о сути того, что регулирует этот закон.
