Уже не первый год российские писатели и режиссеры стараются закрыть "тему девяностых". Настало время распрощаться с народным героем - справедливым, обаятельным и романтичным бандитом
- А почему бы и не поискать крайнего, который считает, что, раз у него пушка, он из нее может шмалять направо и налево, не предупредив своих коллег по опасному бизнесу! Репутацию нашу ты подмочил! Теперь люди думают, что мы на всю голову отмороженные!
- Ага. А раньше они чего думали?
- Раньше они думали, что мы не на всю голову отмороженные! А теперь думают, что на всю!
Типовой диалог из черной комедии Алексея Балабанова "Жмурки". Поиграв в футбол и затянувшись сигаретками после спортивной нагрузки, трое бандитов - прямо на футбольном поле - разговаривают "о работе". Главарь банды (Сергей Маковецкий) критикует своего коллегу за излишнюю нервозность, в результате которой после каждого дела приходится разгребать слишком большую груду трупов.
Впрочем, упрек этот можно адресовать любому персонажу "Жмурок" - нервные здесь абсолютно все. Новый фильм Балабанова, действие которого разворачивается в маленьком провинциальном российском городке середины 90#8722;х, мог бы, наверное, побить все рекорды по количеству простреленных тел - если бы кому-нибудь пришло в голову проанализировать с этой точки зрения отечественные криминальные боевики, снятые за последние лет десять.
С шутками, прибаутками, с фонтаном густой клюквенной крови, Балабанов вбил осиновый кол в грудь прославленному и всеми нежно любимому Герою девяностых. И вместе с ним похоронил давно уже агонизирующий жанр отечественного бандитского кино и попрощался с минувшим десятилетием.
Рождение
Алексей Балабанов, естественно, не первый, кто решил затеять это прощание. Однако то, что и он тоже присоединился теперь к похоронной процессии, весьма показательно. Ведь как раз он является, по сути, главным создателем того самого Героя. При всем изобилии появившихся в последнее десятилетие "криминальных" драм, бандитских комедий и трагедий, будь то полнометражный формат или сериальный, именно Балабанов, прекрасно уловивший дух времени, выдал в 1997 году самый отточенный, самый правильный и "нужный" образ.
Сняв "Брата", Балабанов подарил широкой общественности русского богатыря-патриота - с обрезом в руках, песнями группы "Наутилус Помпилиус" в ушах, с пустотой в голове и с довольно специфической правдой в сердце. Герой этот "вылупился" в середине девяностых не случайно. Именно в ситуации беспредела, когда государственные, "внешние", законы не действуют, должен был появиться кто-то, кто руководствуется неким внутренним законом, наводит свой, настоящий порядок. Кто-то, чьим морально-этическим нормам можно довериться в столь бурное время.
Данила Багров - простой добрый парень из соседнего двора, которого жизнь заставила взять в руки оружие, "наш брат", карающий и прощающий на свое усмотрение, но всегда справедливо, - немедленно стал самым что ни на есть настоящим национальным героем. И в антиамериканском "Брате-2" (2000), руководствуясь все тем же внутренним законом и бубня себе под нос детский стишок (И тропинка, и лесок, В поле каждый колосок, Роща, небо голубое - Это все мое, родное. Это родина моя. Всех люблю на свете я!), отправился за океан - спасать русских хоккеистов, проституток и вообще наводить порядок в стане врага.
После второго "Брата" Балабанов на время забыл о своем героическом дитяте. В "Войне" (2002), безусловно, тоже есть герой - некто Иван Ермаков, простой срочник из сибирской глубинки, попавший в плен к чеченцам. Однако его героизм уже иного толка - специфически военный, и к повседневной действительности он практически неприложим: растиражировать такого патриота-солдата невозможно - в отличие от патриота-бандита.
За "Войной" должна была последовать "Река", сюжет которой разворачивается в якутском поселении прокаженных, - своего рода возвращение режиссера от массового кино к авторскому. К слову сказать, Балабанов - один из немногих российских режиссеров, способных подобным образом переключаться (после первого "Брата" он снял "Про уродов и людей" - без малейшей претензии на коммерческий успех и широкую популярность сюрреалистическую картину о русской порнографии эпохи Серебряного века). Однако "Река" так и не была закончена: во время съемок трагически погибла исполнительница главной роли Туйара Свинобоева.
По странному стечению обстоятельств остался недоснятым и фильм "Американец" - о том, как состоятельный гражданин США решает навсегда остаться в Сибири, влюбившись в местную девушку.
Теперь, в "Жмурках", режиссер снова вернулся к брошенным на время бандитам. Однако те милые, смелые и душевные парни безвозвратно канули в прошлое - вместе с самой эпохой.
Мутации
Собственно, попытки закрыть тему 90#8722;х предпринимаются у нас уже давно - не только в кино, но и в литературе. Пожалуй, первым в отечественном искусстве, кто такую попытку совершил, был Виктор Пелевин - обладатель отменного чутья, он вообще "любит успевать чуточку раньше". Если под "закрытием темы" подразумевать выведение некой полной и окончательной формулы, не требующей дополнений и описывающей главные закономерности происходящего, то ее Пелевин выдал, еще когда 90#8722;е были на пике - в "Generation Пи". Ну что еще можно было прибавить к сцене, в которой карикатурный бандит Вовчик Малой, выбившийся из "быков" в крестные папы, заказывал пиарщику Татарскому русскую идею - потому что, значит, одних бабок недостаточно, нужно еще, чтобы за ними какая-то идея стояла...
Пелевинский перечень малиновых пиджаков и черного пиара, золотых цепей и информационных фантомов, шестисотых "мерсов", кокаина и пальцовок был вполне исчерпывающим - и уже потому вполне закрывающим. Тем более что своего озабоченного русской идеей Вована Пелевин показательно угробил там же, в "Generation Пи", - из чеченского гранатомета. Однако потом, как честный литератор, он окончательно расставил точки над i. В "Священной книге оборотня" (2004) главной агрессивной силой, рулящей русским временем и пространством, является персонаж, совсем уже не похожий на умилительных братков, - молодой генерал ФСБ, по совместительству вервольф, натуральный оборотень в погонах, - явно уже существо принципиально новой формации, не вписывающееся в прежние расклады.
Пелевин, впрочем, всегда сочинял злые и точные притчи, синтез едкого анекдота с буддистским коаном. Публике же нужен еще и реализм: чтобы жизнь страшного, бурного и знакового десятилетия была отрефлексирована и подытожена не только в жанре романа-анекдота, чтобы по страницам и экранам ходили живые, узнаваемые люди. Наверное, чего-то такого пытался добиться Сергей Кузнецов, сочиняя свою ностальгически-прощальную детективную трилогию про 90#8722;е - "Семь лепестков" (2003), "Гроб хрустальный" (2003) и "Серенький волчок" (2004). В ней Кузнецов попробовал уйти от анекдотичности и фарса, описывать не гротескных братанов, а нормальных людей, оказавшихся активными участниками стремительно меняющегося, взрывающегося возможностями и опасностями времени. Впрочем, кузнецовские "реалистичные" герои получились не только бледнее, но и отчетливо фантомнее, призрачнее карикатурных пелевинских. Ткань жизни как-то выскользнула из пальцев - то ли недостаток беллетристических дарований подвел, то ли само время, сама эта ткань жизни противилась бесхитростному реализму: выкроить из нее анекдот было куда проще...
Что до кинематографа, то главным фильмом, подводящим итоги девяностых, стал, безусловно, "Бумер" Петра Буслова. Именно в нем окончательно мутировал тот самый Герой - изменился вроде бы не так уж и сильно, зато в самом главном. Он вроде бы и ведет себя так же, как раньше, и действует по старым схемам. И все же это уже не тот, балабановского образца, бандит, у которого есть ответы на все вопросы, который вообще не рефлексирует, сразу стреляет между глаз. Теперь в нем появилась вдруг какая-то необъяснимая экзистенциальная грусть, и растерянность, и неуверенность, и способность ошибаться, и даже способность предавать. На смену Брату явился Чужой. Чужой и народу, и собственным корешам, и себе самому, и своему времени.
Жестокость и кровь, стрелки и разборки, вполне оправданные в том же балабановском "Брате" с морально-этической точки зрения, в "Бумере" обесцениваются и утрачивают всякий смысл. Выясняется, что даже простая бандитская правда уже не работает в изменившемся мире, где никакой правды нет.
Собачья смерть
Буслов в своем "Бумере" прощается с бандитской романтикой, но прощается любя - с грустью и теплотой. Балабанов же в "Жмурках" делает это весело, равнодушно, иногда зло - и потому окончательно.
Дело даже не в том, что кровь проливается здесь совсем уж бессмысленно и гротескно, а в том, что собственно романтику Балабанов вымарал из фильма начисто.
Действие комедии разворачивается вокруг чемодана с героином. Никаких сюжетных хитросплетений здесь нет: по наводке мента (Виктор Сухоруков) одни бандиты отбирают означенный чемодан у других бандитов, после чего те, другие, бандиты, сильно обидевшись, приходят к первым, чтобы забрать героин обратно, - и мочат всех.
У Балабанова получились этакие "Бешеные псы" в антураже российской глубинки, не случайно в "Жмурках" то и дело встречаются отсылки к фильму Тарантино (там, помнится, шла борьба за чемодан с драгоценными камнями). Есть здесь и свой мистер Блондин - истеричный, неуравновешенный бандюган Семен, вечно палящий из пушки. Есть свой крестный папа Джо - уездный криминальный авторитет Михалыч (Никита Михалков). Есть даже свой негр - некто Баклажан, чье появление на экране неизменно сопровождается одним и тем же несмешным гэгом ("Эй, Баклажан, у вас там в Эфиопии все столько курят?" - "Не знаю. Я русский". - "Как же, русский он! Засунь свой черный язык себе в черную ..."). Именно этого негра ближе к финалу пытает двухметровый мордоворот, весело приплясывая под рок-н-ролльчик семидесятых (дело тут скорее не в меломанских наклонностях, а в инфантилизме: браток, большой ребенок, любит "мучить насекомых" под музыку своего детства - как и в "Бешеных псах", где мистер Блондин отрезает полицейскому уши под песенки, соответственно, шестидесятых). Ну и, наконец, здесь есть раненный в живот, истекающий кровью бандит.
Чего здесь нет, так это даже тарантиновской, минимальной гангстерской романтики: "Нас предали, мистер Белый, предали, и предатель среди нас!" - "Что ты хочешь этим сказать, подонок? Этот парень ранен, и ранен из-за меня, - я могу за него поручиться!" Все до единого персонажи "Жмурок" - бесчувственные и бессмысленные одноклеточные тарантиноиды, какие-то почти мультипликационные бешеные ублюдки, за которых не страшно и которых не жалко.
По сути, весь фильм Балабанова - это одна развернутая, лобовая метафора, фиксирующая завершение в России эпохи "дикого капитализма". Не случайно "Жмурки" открываются никак не связанной с остальным действием сценой на уроке истории: учительница крупными буквами пишет на доске "Первоначальное накопление капитала". Собственно, своего рода слоганом к фильму может служить фраза, которую произносит один эпизодический персонаж: "В центр надо ехать. Там сейчас уже по-другому бизнес делают". Для пущей убедительности Балабанов венчает картину каким-то совсем уж наглядным, точно из детского иллюстрированного учебника, финалом: волшебным образом залечив смертельные раны, прихватив чемодан с героином, двое братков уезжают в светлые нулевые ("2005" - торжественно всплывает дата и заполняет весь экран), чтобы там, облачившись в мышиного цвета костюмы, делать легальный бизнес.
Анна Старобинец
"Эксперт" No21
06.06.2005
http://www.expert.ru/printissues/expert/2005/21/21ex-bandit/
Док. 463621
Перв. публик.: 06.06.05
Последн. ред.: 17.07.08
Число обращений: 187
Балабанов Алексей Октябринович
|
