В Кремле объяснили стремительное вымирание россиян
`Эхо Москвы`. В гостях Евгений Адамов, 26.07.2006 Назад
`Эхо Москвы`. В гостях Евгений Адамов, 26.07.2006
Передача :     Разворот
Ведущие :     Алексей Венедиктов, Наргиз Асадова
Гости :     Евгений Адамов



А. ВЕНЕДИКТОВ - 16 часов 5 минут в Москве. Мы продолжаем программу "Разворот". Наргиз Асадова и Алексей Венедиктов. У нас в гостях Евгений Олегович Адамов, как и обещали. Должен сказать, что здесь произошла довольно странная история: Евгений Адамов явился в наручниках в сопровождении двух людей в камуфляжной форме и в масках. "Маски-шоу", как принято говорить у журналистов. Что это значит? Для чего вы это сделали, Евгений Олегович?

Е. АДАМОВ - Это очень просто. Я думаю, что значительная часть населения нашей страны хотела бы видеть хоть одного министра в наручниках. Я должен был удовлетворить этот общественный интерес, хотя наверное, еще большая часть населения, значительная часть нашей власти желала бы видеть не просто в наручниках, а за решеткой. Так что это дань пожеланиям.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Евгений Олегович, я начну с вопроса нашей слушательницы Ирины: "Скажите, пожалуйста, где вы чувствуете себя безопаснее: сейчас на свободе или в тюрьме?"

Е. АДАМОВ - Если иметь в виду безопасность личную, то с точки зрения опасности от власти - совершенно все равно. Власти доступны люди как за решеткой, так и на свободе. Если иметь в виду тот уже не совсем полный беспредел уголовный, который у нас существует, то все мы, находясь на свободе, находимся в опасности. И здесь мы все в равных условиях.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Я напомню, что Евгений Олегович Адамов давал интервью "Эху Москвы" и другим нашим коллегам 6-го сентября. Он давал это из тюрьмы в Берне. И тогда он обещал нашим слушателям и нам, что он придет после того, как он вернется в Россию, он придет в эфир "Эха Москвы", ответит на наши и ваши вопросы. Спасибо, что вы сдержали свое слово.

Е. АДАМОВ - Я должен извиниться перед всеми, кто обрывал телефоны моих помощников, или каким-то образом узнав мои мобильные телефоны, я вынужден был их просто отменить, я проигнорировал все просьбы практически о том, чтобы давать отдельное интервью прежде всего потому, что я считаю, что этот этап промежуточный, придет время интервью для того, чтобы более основательно обо всем этом говорить, когда закончатся суды в России и в Соединенных Штатах, если конечно у вас после этого останется интерес. Но в двух случаях я изменил этому правилу. Первое - это "Известия", они были столь любезны, что из Берна опубликовали две моих статьи: одна была по совпадению 6-го июня прошлого года, и вторая - 15-го августа. Но сейчас это уже не те "Известия", что были тогда, это можно убедиться, посмотрев вчера.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Вот мы спросим вас об этом.

Е. АДАМОВ - Хорошо.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Наргиз, пожалуйста.

Н. АСАДОВА - Евгений Олегович, наши слушатели спрашивают (очень многие слушатели, кстати), как изменилось ваше мировоззрение за последний год, какие иллюзии вы утратили?

Е. АДАМОВ - Мировоззрение в таком возрасте у людей таких консервативных с налетом донкихотства, которое у меня есть, в общем-то не меняется, поэтому я думаю, что мировоззрение сохранилось таким, как оно и было. А вот иллюзии о том, что у нас начали появляться хотя бы признаки, хотя бы ростки гражданского общества, эти иллюзии я в значительной мере утратил, и тому, к сожалению, есть несколько неприятных подтверждений. Мне, например, где-то в ноябре месяце звонит адвокат, мы с ним договорились в определенное время (также в Берне в тюрьме можно было разговаривать), и он мне говорит, около 180-ти человек из разных стран мира в эту адвокатскую контору, с которой я взаимодействую в Соединенных Штатах, написали письма, имейлы, позвонили и сказали, что вот они меня знают, знают НИКИЭТ, знают российскую ядерную деятельность, что они готовы в любом виде в этом процессе участвовать, вплоть до суда. И вопрос был простой, а почему же среди такого обилия людей из России то ли 3, то ли 5 человек всего было. Вот эта разница есть. Из этих 180-ти потом, когда я список посмотрел, наверное, 50 я вообще не знаю, как связаны, 120 - какое-то отдаленное ощущение, но это два разных общества: общество, которое состоит из граждан, из людей, и, к сожалению, вот эта иллюзия, которую я утратил. Нет у нас пока еще продвижения к такому обществу. К сожалению, у нас апатия. У нас, к сожалению, равнодушие, наших людей на поводке можно вести куда угодно, они легко поддаются веяниям, влияниям. Сегодня человек вот здесь, завтра его опустили. И достаточно, чтобы кто-то это сделал. Может, это и есть преступник, который это делает. А люди верят. А средства массовой информации на этом тиражи еще делают. Вот эти иллюзии я утратил.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Евгений Олегович, очень много вопросов, касающихся ваших двух, или это одного и того же дела. Не могли вы пояснить. Те претензии, которые вам предъявляют в Соединенные Штаты Америки, и те претензии, которые вам предъявляет прокуратура в Российской Федерации - это одни и те же претензии, это одно и то же дело для вас или нет?

Е. АДАМОВ - Прежде всего, чтобы не было потом никаких у меня недоразумений, я должен сказать, что я не имею права говорить о содержании дела в России. Соответствующую подписку об этом взяли и с меня, взяли и с моего адвоката.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Там гриф секретности стоит?

Е. АДАМОВ - Нет. Сначала гриф секретности стоял по совершенно недоразумению. Была одна сопроводительная записка между подразделениями, и к этой сопроводительной записке была приложена куча документов, пришедших из Америки, вот там стоял гриф "секретно" на сопроводиловке, и том был засекречен. Потом то ли они одумались, то ли еще по каким-то причинам сняли гриф "секретно". Так что дело сейчас несекретное. Но каждый из участников дает подписку, в каком бы он качестве ни был: обвиняемый или адвокат - дает подписку о неразглашении дела.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Вам объяснили, почему?

Е. АДАМОВ - А это общая практика процессуальная. Но ситуация такая, что еще в Берн мне прислали такое ходатайство, которое направил "Теникс" в Стокгольм 16-го сентября, и с меня никто не брал подписку о том, что я буду пользоваться этим материалом. Так что я думаю, что с учетом этого можно будет говорить о содержании того или иного дела.

Н. АСАДОВА - А вот по публикациям, которые были в нашей прессе, такое сложилось ощущение, что если бы не было этого дела американского, то не возбудили бы и в России никакого дела. У вас тоже такое ощущение или это все...

Е. АДАМОВ - Я думаю, что если бы не было ареста в Берне по американскому запросу, то тогда, наверно, каким-то другим образом "Теникс" решал бы свои проблемы. Когда же этот арест состоялся...

А. ВЕНЕДИКТОВ - Объясните, что такое "Теникс".

Е. АДАМОВ - "Теникс" - это техснаб, это внешнеторговая фирма, когда-то структура то ли Госснаба, то ли "Внешэкономбанка", Внешэкономминистерства. Эта структура всегда работала с Федмашем, потом с Минатомомом, занимаясь продажей в том числе ураносодержащих материалов. Вот он и сейчас работает. Он не подчиняется Минатому. Это акционерное общество, но тем не менее очень тесно связаны. И проблемы, которые у него возникли, у этого самого "Теникса", уже прочитав это уголовное дело, я и понял, что были предметом, из-за которого возбудили это дело, попытавшись уголовщиной воздействовать на стокгольмский суд. Уж если меня хотели использовать при проблемах, которые у них возникли, в деле, к которому я никакого отношения не имею, то было разумно обратиться ко мне, чтобы я как-то на основе своего житейского профессионального или какого угодно опыта помог, как теперь выражаются, разрушить подобную ситуацию. Но вместо этого решили решать проблему таким силовым образом. Вот я уже пятый день на свободе, и тоже как-то никто не заботится, чтобы привлечь меня к решению проблем, реально возникших.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Евгений Олегович, все-таки я повторю свой вопрос, но я его перефразирую - от Виктора Свирского из Москвы. К вам претензии со стороны США и России? Вы думаете, что они сговорились?

Е. АДАМОВ - Я вообще не думаю, что сейчас, насколько я слежу за ситуацией, могут сговориться Россия и США по разным причинам вероятно, это невозможно. Если бы даже они сговорились, то наверное ситуация была бы другой. Давайте вспомним, что содержание американского дела - это, как они утверждают, кража более 9-ти миллионов долларов. У кого? У российских исполнителей контрактов, у российских предприятий, у людей в России. Никогда в России они этого не проверяли, хотя им было это предложено. Я их приглашал в Россию, когда узнал, что они этим расследованием занимаются. Они от этого уклонились. Они прислали запрос в нашу Генпрокуратуру о правовой помощи. Там много вопросов, знаю ли я Венедиктова, знаю ли я его очаровательных женщин, но там нет вопроса о том, получили ли исполнители контрактов средства или не получили. Этого вопроса там нет. И когда я спросил своих американских адвокатов, а почему же об этом не спрашивают, они сказали, так ведь это очень ясно: не дай бог, что они получат ответ, что все средства получены, тогда что остается от надежды за эту удочку тебя вытащить в Соединенные Штаты.

А. ВЕНЕДИКТОВ - В связи с этим, Евгений Олегович, я эту тему хотел бы продолжить. Вы возражали против вашей экстрадиции в Соединенные Штаты Америки, когда сидели в Берне в тюрьме, но при этом, выйдя из тюрьмы российской, вы заявили о том, что вы готовы поехать в Соединенные Штаты Америки, давать туда показания на судебном процессе. Вот вы разрешите недоумение. Вот эта удочка - вот она.

Е. АДАМОВ - Один из умнейших людей не только в наших масс-медиа, но и в стране, Венедиктов, нашел противоречие. Нет никакого здесь противоречия. Дело все в том, что я не мог, хотя с точки зрения моих интересов, таких, для решения проблем которые мне создали, мне надо было воспользоваться предложением сразу после ареста поехать в Соединенные Штаты. Я не был бы под стражей. Совершенно ясно, и это оговаривалось, что, приехав туда (Гольфстрим стоял уже на летном поле рядом с Берном), я тут же был бы освобожден под залог и спокойно решал бы проблемы с американским правосудием, а после этого решал бы их с российским совершенно с других бы позиций, как вы понимаете. Если ты выигрываешь там дело, то здесь ситуация решается по-другому. Но я имел разрешение на выезд в Швейцарию. Для того чтобы люди, владеющие секретами государства, выезжали, установлена определенная процедура. И я не имел разрешения ехать в Соединенные Штаты, а тем более прибывать туда так, как я прибыл сегодня сюда на эту пресс-конференцию - в наручниках. Потому что когда потом уже в последствии даже я продолжал сидеть, борясь сначала с арестом, потом борясь с тем, чтобы экстрадиция была не в Соединенные Штаты, а уж раз остался выбор только из двух экстрадиций, чтобы она была в сторону России. Я не имел права прибывать туда в наручниках. Все вопросы были согласованы с точки зрения Соединенных Штатов нашими адвокатами: где можно находиться под залог, где проживать и т.д., и т.д., какой браслет на что оденут. А вот вопрос о том, чтобы хотя бы одну ночь не провести в доступности только для спецслужб и в недоступности для всего остального мира, решен быть то ли не мог, то ли его не хотели решить. И вот такого прибытия не могло быть. Поэтому процедура так и складывалась. Со 2-го по 6-е, не допуская ко мне сотрудников посольства, меня мягко уговаривали, что мне надо целесообразно, разумно и т.д. отправиться в Соединенные Штаты, я отвечал, что я отвечал, после этого я опротестовывал арест. И вы знаете, что первый суд в верховном уголовном суде в Швейцарии был выигран. Потом этот суд был опротестован Министерством юстиции Швейцарии, было принято решение о том, что арест обоснован, не все доводы были рассмотрены, и дело вернулось обратно. Мы не стали терять время. Вы же знаете, что юстиция работает не очень быстро, когда ей не дается специальных заданий, как там с 13-е по 14-е сразу пять шагов сделать, которые обычно за многие месяцы проходят (с 13-го по 14-е мая, я имею в виду). И после этого у меня оставалась ситуация, когда нужно было бороться просто с решением, принятым 2-го октября, о том, что экстрадиция будет в Соединенные Штаты. Должен сказать, что на этом этапе я не пользовался достаточной поддержкой государства, не пользовался достаточной поддержкой его органов и более того, у меня сложилось впечатление, что очень для многих была бы желательна экстрадиция меня в Соединенные Штаты или отъезд мой куда-то. Вот тогда бы это было определенным доказательством этих обвинений. А я этого допустить не мог.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Российских обвинений?

Е. АДАМОВ - Да каких угодно. В первую очередь российских.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Наргиз.

Н. АСАДОВА - Людмила из Москвы спрашивает вас: "Вы предпочли экстрадицию в Россию как выбор места наказания за предъявленные вам со стороны США обвинения. Считаете ли вы, что суд в России состоится, и будет ли он таким же "басманным", как для Ходорковского?" На самом деле, многие с Ходорковским вас многие сравнивают.

Е. АДАМОВ - Я потом только узнал, что первая камера в "Матросской тишине" - это была камера именно Ходорковского. Она оказалась единственной камерой, в которой есть кондиционер, вероятно, установленный самим Ходорковским, потом через три месяца перейдя в другую (по рангу видимо меняли). Здесь сразу много вопросов. Во-первых, тут идет речь о наказании. Я не понимаю, почему где бы то ни было я должен подвергаться наказанию, поскольку я никогда не совершал преступлений, поэтому отвечать на вопрос так, что я предпочел наказание в России или где-то, я просто не могу, я не вижу никаких оснований для наказаний. Теперь что касается суда в России. У меня нет никакого сомнения, что там Замоскворецкий суд, в который сейчас направлено дело, примет решение, которое сначала примет власть. В этом случае у меня никаких сомнений нет. А вот каково решение примет власть - не знаю. У нас не всегда так бывает. Вы знаете, что Московский городской суд 23-го мая тоже принял в тупиковой ситуации, когда нельзя было принять другое решение, кроме как прекратить содержание под стражей - решение продлить содержание под стражей. И Верховный суд, как вы видели, возвысился до того, чтобы принять решение правовое. Так что ситуация у нас неоднозначная, она говорит, на мой взгляд, о том, что мы медленно, тяжело, с проблемами, но все-таки стараемся идти к правовому государству. Кто будет жертвами на этом пути? Ну не хотелось бы персонально быть жертвой, но тем не менее, жертвы видимо неизбежны.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Евгений Олегович, я так трактую ваши слова, когда вы говорите, что решение по этому поводу примет власть, что ваше дело политическое?

Е. АДАМОВ - Нет, я бы так не сказал, потому что я уже охарактеризовал дело в России как дело, как у нас теперь принято говорить - спор хозяйствующих субъектов. Но представьте себе ситуацию, когда нашкодивший руководитель этого самого "Теникса", нашкодивший таким образом, что он разрушил создававшийся еще с глубоких советских времен канал в торговле Америки не только в Соединенных Штатах, но в Северной и Южной Америке, ураносодержащими материалами, но вот попал в результате своих действий под арбитраж. И я нашел каналы, через которые пришел к верховной власти, и сказал, вот ребята хотят с меня, а он себя отождествляет, как это у нас принято, когда считают себя ребята около власти - с России получить миллиард долларов. Я кстати, тоже поразился, поскольку вообще ничего не знал, что с этим связано, что там иск сформулирован. Может, это запросная позиция - не знаю. Она на такую сумму. Тем не менее, сумма оказалась именно такой. Что должен был сделать президент? Конечно должен был сказать, так вы разберитесь с этими негодяями. Вот и разбираются с негодяями. Но президент - человек с юридическим образованием - забыл одно правило: послушай другую сторону, а после этого прими решение.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Евгений Олегович Адамов - гость нашего эфира. Я бы вот хотел закончить тему с Соединенными Штатами Америки. Правильно ли я вас понял, что для того, чтобы вы, как бывший министр атомной промышленности, атомной энергетики, для того, чтобы выехать в зарубежную страну, должны получить некое разрешение от специальных органов?

Е. АДАМОВ - Нет, разрешение дается не от специальных органов, процедура установлена, я думаю, синхронно, и на других отраслях. Она действовала и при мне. Процедура установлена такая, когда решения о выезде, в зависимости от уровня секретоносительства, принимаются на разных уровнях иерархической лестницы. Для меня эта лестница заканчивалась министром Румянцевым, который меня сменил. И каждый раз перед поездкой я должен был написать, куда, на сколько и по каким вопросам. Если министр согласен, я заходил к нему лично, и он писал согласен, то я ехал. Не было случая, чтобы он отказал. Была одна странность, с которой я еще должен разбираться как раз перед этой поездкой в Швейцарию. Министр, который обычно (в это время уже, правда, он был в другом качестве - руководителем агентства) легко писал "согласен", тут сказал, нет, такой случай, надо чтобы все согласовали. И запустил в данном случае все это по широкому кругу. Я только потом уже, когда размышлял начал думать, что в нас тут в России была информация, что такая ситуация может случиться, когда мои адвокаты спрашивали прокуроров вот этого Брюса Тетельбойма и прочих, которые в Питсбурге действуют, возможна ли ситуация, когда вы ведете дело, и могут быть аресты, те отвечали одним английским словом: "with dignity". "Dignity" - это достоинство. И вот вы посмотрите, как этих же прокуроров ради интересов совершенно других служб макнули, потому что это же известно в Соединенных Штатах. Там адвокаты имеют определенный публичный резонанс, когда они что-то говорят. И вот они объявили, с каким достоинством вела себя администрация Соединенных Штатов.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Евгений Олегович, вы сказали (тем не менее, возвращаюсь к тому вопросу и, может быть, закончу эту тему вот чем), выйдя из тюрьмы, из "Матросской тишины", что вы готовы поехать в Соединенные Штаты, то есть вам нужно будет получить опять разрешение, в данном случае у руководителя, но вы еще под подпиской о невыезде. Вы это сказали достаточно безопасно, насколько я понимаю.

Е. АДАМОВ - Я думаю, что вы недостаточно продумали тот ответ, который я давал, а я его продумал.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Еще ваши ответы продумывать, я свои вопросы должен продумывать! Ответы - это ваше дело.

Е. АДАМОВ - Это точно. Я сказал, что я не только хочу, я настаиваю на том, чтобы присутствовать на суде. Это обязательное условие мое, что суд должен проводиться с моим участием. При этом я не думаю, что суд будет проходить (вчера я говорил со своими американскими адвокатами по телефону), он будет проходить весной, вероятно, следующего года. Я думаю, что до этого времени все в России должно кончиться так же, как и подписка о невыезде. С другой стороны, скажем, Марк Каушанский, который все время упоминается, хотя у меня десятки всяких бизнес-партнеров, но вот на Марке, видимо, потому что он очаровательный такой полный мужчина, сосредоточились. Он уже переговорил (находится тоже под подпиской о невыезде) с прокурорами, и те сказали...

А. ВЕНЕДИКТОВ - Там?

Е. АДАМОВ - Да, там. Что если потребуется его участие, например в качестве свидетеля у нас в судопроизводстве, нет проблем. Вместе с адвокатами он сможет приехать сюда и участвовать. Кроме всего прочего существует такая форма участия, как телевизионная форма участия. Вообще я не вижу проблем, чтобы она была закрыта. Я считаю, что право, которое получили, когда решался вопрос об экстрадиции, чтобы здесь в России... любите вот эти снимки, сейчас я подержу. Да, я знаю, что вы любите такие снимки. Я с этого начал взаимодействие с "Эхо Москвы". Я час говорил и вот этот снимок висел в НТВ тогда и сопровождался старушками, которые гибнут в Зеленогорске и т.д., в течение нескольких месяцев в тех городах, где коммунизм в это время был. Так что снимайте-снимайте, пожалуйста.

А. ВЕНЕДИКТОВ - ...говорит фоторепортер, что он и другие снимки тоже любит.

Е. АДАМОВ - Понятно. Так что вот такая ситуация с этой поездкой. Я считаю, что надо защищать свое доброе имя, доброе имя коллег, потому что нас всю власть привыкли считать коррумпированной и продажной. Я считаю, что надо защищать интересы страны, потому что существует и такая проблема, которую надо и в американской общественном мнении менять - причины, по которым занимаются ошельмовыванием российских государственных и политических деятелей. Вы что думаете, 9 миллионов, которые они нарисовали тут, это и есть причина, по которой министр юстиции США Гонзалес подписывает документы, а Кондолиза Райс вторую свою подпись ставит и направляет их вот таким образом? Да забудьте вы про эти 9 миллионов, это уровень районной милиции для Соединенных Штатов. Вот "Эмерон" когда грохнулся - там на 80 миллиардов, не помню, сколько. Или с Биллом Гейтсом когда они разбираются, то вот уровень. Так что дело отнюдь не в этих 9-ти миллионах, которые... не только 9, а там от 18 до 21 зарубежных контрактов было в НИКИЭТе. Не только полностью пришли к каждому исполнителю. Ведь что проще - прийти и спросить людей, вы деньги-то получили. По каким кривым каналам мы должны были переводить эти деньги, когда известно, наши банки лопались, когда у нас инфляция была до 2 тысяч процентов, когда можно было потерять их в конфискационных налогах и т.д., ит.д. - это второй вопрос. Мы заботились о людях, чтобы они не оказались в это время "бомбилами", таксистами, получив университетское образование, и эти люди готовы это подтвердить. После этого все остальные вопросы, как это делалось - это вопросы технические, и нет необходимости, я считаю, этими техническими вопросами заниматься здесь, а надо в истории разбираться, как страны умеют в такое положение ставить, когда они вынуждены в них люди так спасать свои предприятия.

Н. АСАДОВА - Вы говорите, что дело не в 9-ти миллионах. А за что вас вообще так не любят американцы? Почему они все это начали?

Е. АДАМОВ - История преследований, как я уже говорил, совершенно определенно преследований, началась где-нибудь в начале 90-х годов. Опять таки Иран. Институт, который я имел честь возглавлять с 86-го года, то есть институт, который создавал реактор БМК, первые лодки и первые промышленные реакторы. 86-й год, директор потерял свою позицию из-за Чернобыльской аварии. Этот институт еще имел одно направление деятельности - он создавал исследовательский реактор, исследовательский комплекс. Ну например, в советское время в Ливии строился такой комплекс. Естественно, мы искали заказы, и в том числе, поскольку было еще с советских времен соглашение с Ираном, где предусматривалось создание такого исследовательского комплекса, мы пытались получить разрешение на то, чтобы делать там исследовательский реактор и т.д., и т.д. И вот, зная об этом, прежде всего от "пятой колонны", которая у нас в то время существовала, и которая прежде чем доложить что-нибудь местной власти российской власти, докладывала через американское посольство в Вашингтон, эта информация прошла и соответствующим образом сказалась на отношении ко мне. Когда я стал министром, первое мое действие было вместе с господином Пенья, он пробыл моим коллегой-министром в течение одного месяца, потом его обвинили, что он кому-то не тому дал заказ, и пропал из министров. Я не подписал соглашение по атомным городам, считая его по разным причинам для России ущербным. После этого произошла ситуация, которая вообще разозлила американцев. Забастовки, митинги, предприятия кончаются, самоубийством директора кончают, вдруг динамика предприятий начинает... Федмаш, который они называли "гидрой" в советской стране, начинает опять отращивать свои головы, не говоря уже о том, что идею "Атомпрома" я тогда выдвинул по аналогии с "Газпропом" и т.д., и т.д. А возьмите Китай. Это же зона экономических интересов. Я в 98-м году еду в Китай, мы начинаем реально строить вместо болтовни, которую 10 лет до этого вели. Возвращаясь оттуда, возвращаясь через Индию, а Индия (простите) в это время взорвала за 3 месяца до моей поездки новую серию бомб.

А. ВЕНЕДИКТОВ - То есть все-таки в Америке ваше дело политическое?

Е. АДАМОВ - В Америке есть политическое дело не по отношению ко мне, а по отношению к стране. Надо показать, что американцы - как они считают, хозяева мира, эти хозяева мира могут сделать с непослушными, с непокорными. Как они могут наказать, додавить, даже после того как эти люди не находятся на политической арене.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Значит это, что Россия вас сдала, заключив вас в "Матросскую тишину"?

Е. АДАМОВ - Вот с "Матросской тишиной" ситуация несколько иная, я так считаю, потому что тут многослойная глупость.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Вы коротко ответьте, сейчас новости, а потом...

Е. АДАМОВ - Многослойная глупость существует, поэтому я не могу так сказать, что Россия сдала, тем более, что вы говорите за всю Россию, а решения-то принимают один - два человека, они не всегда принимают самые умные решения.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Я напоминаю. Что у нас в гостях Евгений Олегович Адамов. Новости, реклама, потом продолжим.

НОВОСТИ

А. ВЕНЕДИКТОВ - 16.35 - это программа "Разворот". Наргиз Асадова и Алексей Венедиктов ведут. Принимаем мы здесь Евгения Олегович Адамова. Евгений Олегович, в перерыве мы узнали, что вы написали письмо президенту, я не помню об этой публикации. Это было открытое письмо?

Е. АДАМОВ - Нет, это было письмо отнюдь не открытое. Я удивился в октябре, когда Сергей Иванов сделал несколько заявлений, и эти заявления активнейшим образом шли по каналам, следовательно был смысл их передавать. И смыл этих заявлений был таков, что с 2000-го года никакими государственными секретами не владею, так что этой проблемы не существует. С одной стороны, вроде бы это открывало тогда для меня возможность решать проблему в той последовательности, которую я сказал, куда более комфортной последовательности. А с другой стороны, я понимал, что это не так. И поэтому я считал нужным информировать президента о реальном уровне своей информированности в государственных тайнах, передал послу для передачи Лаврову письмо Лаврову (это вот письмо), и соответственно к нему прилагалось письмо Путину. Было три приложения: первое приложение - пакет, который был теми способами, которые были доступны для меня в тех условиях...

А. ВЕНЕДИКТОВ - Это из тюрьмы в Берне?

Е. АДАМОВ - Да. Полностью исключен доступ к нему, и руки послу он был передан. Хотя я тут написал, что "Сергей Викторович, вы по должности являетесь членом Совета Безопасности, у меня нет возражений, чтобы конверт был вами вскрыт, и приложение прочитано, однако примите во внимание , что даже на СБ в 99-м - 2000-м году, когда я входил в его состав, подобная информация никогда не была предметом обсуждения даже на официальных заседаниях, очевидно поэтому до сих пор не было ее утечки". И письмо содержало мою позицию, в том числе и мое понимание, что в России ситуация искусственна, и почему эта ситуация искусственна. Были поручения по этому поводу...

А. ВЕНЕДИКТОВ - Президент дал поручения? До него письмо дошло?

Е. АДАМОВ - Достаточно быстро. Я всю цепочку знаю, как это письмо. На следующее утро оно командирской почтой было перевезено в Москву. В пятницу было в руках у Лаврова, в субботу было в руках у президента, в понедельник уже появились поручения в различных ведомствах, связанные с этим письмом. Был определенный такой всплеск активизации деятельности в Швейцарии во всех органах, который потом ко 2-му октября сошел на нет, а после этого, как решение было принято об экстрадиции на Соединенные Штаты, после этого никаких собственных действий не было, выясняли только по сути дела, когда она будет, и все.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Кстати, Евгений Олегович, правда ли, что когда было принято решение вами согласиться на экстрадицию в Россию, 31-го декабря вы вынуждены были переезжать на самолеты, нанятом на ваши деньги?

Е. АДАМОВ - Да, это действительно так, потому что ситуация была такая. Я знал о том, что решение такое принято еще до того, как оно попало, было опубликовано. Я в 7 утра звонил послу Черкашину и говорил, что через 4 часа такая информация придет к вам, а через сутки будет разрешено ее публиковать достаточно широко. Но естественно, что мы понимали, что информация идет одновременно и в американское посольство, не только в российское. Я глубоко уверен и часть информации у меня существует, что были заготовлены параллельные каналы на такой случай у американцев для того, чтобы как-то действовать и не допустить сценария, который их не устраивал.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Похищение?

Е. АДАМОВ - Как они действуют в таких случаях? Вспомните ситуацию, которая была в Италии. Они выкрали, если я правильно помню, Абу Омара на итальянской территории, это вам не какой-нибудь Ирак, не третьи страны, и потом Италия требовало 13 сотрудников спецслужб экстрадировать в Италию за нарушение итальянских законов. Так что они не стесняются перед подобными шагами, когда они считают, что это соответствует их национальным интересам, поэтому мне нужно было решать эту проблему быстро. Я просил об этом посла. Видимо, его усилий оказалось недостаточно, потому что я получил информацию, что люди, которые этим занимаются, женщина, которая этим занимается в Минюсте, она сказала, как, Новый год на носу, надо отметить Новый год, потом через недельку мы приедем в Берн, там недельку надо осмотреться, по Берну походить, погулять и т.д., и т.д., ну уж потом поедем. Вот допустить этого было нельзя, потому что это время было излишне, поэтому тоже было непросто чартер, мне говорят, найти. Перед Новым годом все на какие-нибудь лыжи летят или еще куда-нибудь. Нашли такой самолет в Киеве, перегнали его в Москву, и там где-то... Там вопрос у вас, сколько это дело стоило. Я читал эти вопросы ваши. Где-то около 30 тысяч долларов я заплатил за то, чтобы...

А. ВЕНЕДИКТОВ - Приехать в "московскую тишину".

Е. АДАМОВ - Не приехать, а прибыть в Россию и привести с собой конвой и обеспечить возможность потом этот самолет окружить такими "масками-шоу", только это были серьезные ребята на действительно службе с автоматами. Но единственное, чего они не решились, поскольку я в Берне был без наручников доставлен к самолету и с самолета сошел без наручников, надевать наручники они не решились.

Н. АСАДОВА - Еще было очень много вопросов не только, сколько это стоило, но и откуда у госчиновника такая деньги?

Е. АДАМОВ - А госчиновником, не забывайте, я был всего на всего 3 года - с марта 98-го и до марта 2001-го года. Всю свою жизнь я умел зарабатывать прежде всего на семью. Вы девушка молодая, вы не знаете, что в 60-е годы, когда я начинал работать, заработная плата молодого специалиста была 80 - 90 рублей. Когда я попал в Курчатовский институт, я гордился, что у меня заработная плата 130 рублей. А семья уже была, дочка была, жена была, надо было ее обеспечивать. Так вот я зарабатывал переводами в ВИНИТИ еще две заработные платы, а к моменту, когда я стал министром, я зарабатывал так, что я мог помогать нескольким десяткам человек в их житейских проблемах, и этим гордился, что у меня есть такая возможность, потому что если ты зарабатываешь, не знаешь, зачем зарабатываешь, это бессмысленно. А если у тебя есть возможность помогать людям, это делает осмысленным любой заработок. Так что спрашивайте с чиновников, которые всю жизнь чиновники и вдруг у них появляются "Хаммеры" или "Мерседесы" и образ жизни.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Дарят, дарят.

Е. АДАМОВ - Ну может быть дарят, может быть еще какие-то обстоятельства. А с тех, кто пришел в правительство по разным причинам: самореализация иногда заставляет людей идти туда, еще какие-то причины может быть заставляют, они за это время не зарабатывают. Правда, сейчас, говорят, платят не так, как платили, когда я был министром. У меня заработная плата как у министра была 9 тысяч рублей.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Евгений Олегович Адамов - гость нашего эфира. Хотелось бы еще к вам обратиться не только как к объекту информации, но как к эксперту. Наргиз.

Н. АСАДОВА - Сейчас в центре всеобщего внимания иранская ядерная проблема. Вы были министром по атомной энергетике до 2001-го года. Я хотела узнать ваше мнение, как вы считаете, иранцы действительно хотят создать атомное оружие?

А. ВЕНЕДИКТОВ - И могут ли они это сделать технологически?

Н. АСАДОВА - И когда?

Е. АДАМОВ - Вот если бы я был министром по атомной энергетике, то ко мне не надо обращаться с таким вопросом.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Но вы теперь эксперт.

Е. АДАМОВ - Потому что атомная энергетика и оружие - это немножко разные вещи. Я был министром по атомной энергии, и там действительно была и оружейная составляющая, и энергетическая составляющая. У меня есть глубокое убеждение, что Иран, находясь в том окружении, в котором он находится, в тех условиях, в которых он находится, должен в том числе думать и о том, чтобы иметь оружие. Точно так же, как до него думали об этом Индия, Пакистан, и как известно, их думы превратились в реальное ядерное оружие. Но ситуация несколько другая, потому что ни Индия, ни Пакистан не подписывали Договор о нераспространении. Они в этом смысле, если сами это делали (в какой мере сами - это отдельный вопрос), то юридически они ничего не нарушали. Иран - участник этого договора. И у меня никакой такой информации о том, что они реальные шаги сделали для того, чтобы иметь бомбу, у меня реальной информации не было за то время, пока я был министром, но теперь я вместе с вами имею примерно одинаковую информацию по этому вопросу. Но думать они об этом конечно должны.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Нет, Евгений Олегович, не надо нас с вами равнять в этой области. Это такое лукавство. Вы просто в данном случае как эксперт, технологически, если они придумали, у них 5 лет, 20 лет...

Е. АДАМОВ - Технологически создание бомбы сегодня - это секрет полишинеля. Конечно не изощренные, не утонченные, не такие, которые умеют сегодня делать у нас в Арзамасе или в Снежинске или такие, какие умеют делать в Ласаламосе, в Санде, в Ливерморе. Сегодня, грубо говоря, то, что там было создано для Хиросимы и Нагасаки, любая страна, владеющая более-менее спектром технологий, может создать за 3 - 5 лет максимум. Поэтому, коль скоро об этом начались все беспокойства и разговоры в начале 90-х годов, времени намного больше, чем нужно для того, чтобы такая страна, как Иран, а у нее достаточно с хорошим образованием люди несоветским, во времена шаха их обучали в лучших университетах Европы и в Соединенных Штатах в том числе, потом у них прекрасная существует база и такую проблему, если они действительно перед собой такую проблему ставят, они вполне в состоянии решить за 3 - 5 лет.

Н. АСАДОВА - Скажите, как вы считаете, почему Соединенные Штаты видят такую угрозу в иранской ядерной программе и не много говорят о том, что, например, в Пакистане уже имеется ядерное оружие?

Е. АДАМОВ - Ну так, по-моему, здесь за этим столом у вас термин "двойные стандарты" звучал неоднократно. Есть друзья, к ним одно отношение. Сегодня за три, как я понимаю, жизни капрала, плюс еще две жизни, Ливан заплатил уже более, чем 350 жизнями, как я понимаю. Это ведь та же самая ситуация. Приезжает Кондолиза Райс. Мы не услышали от нее то, чего мы ожидали услышать и то, о чем говорят руководители нашей страны, что прежде всего надо прекратить стрелять и убивать мирных жителей, а потом садиться за стол переговоров. Точно такая же ситуация и в отношении к Пакистану. Вы осторожно упомянули Пакистан, я вам могу подкинуть еще и Израиль. Как известно, у Израиля тоже существует ядерное оружие, судя по всем источникам, которые для нас доступны. Когда-нибудь вы слышали, чтобы Соединенные Штаты осуждали Израиль за создание ядерного оружия? Нет, это друг, находящийся в тяжелых условиях, ему для защиты его интересов в том числе нужно ядерное оружие. Вот такая позиция.

Н. АСАДОВА - Вот Соединенные Штаты выступают последовательно за применение санкций к иранскому режиму. Скажите, а можно ли вообще решить эту проблему...

А. ВЕНЕДИКТОВ - Проблему бомбы, да?

Н. АСАДОВА - Проблемы вообще-то ядерных технологий вообще, то есть они же хотят контролировать полностью ядерные технологии. Можно ли решить эту проблему в Совбезе? Или наоборот иранцы закроются? Вы просто с ними наверняка имели какое-то дело. Или они закроются и наоборот будут идти назло?

Е. АДАМОВ - К сожалению, не только санкции не способны решить эту проблему, потому что санкции не способны решить - столько уже мировых примеров, что говорить там не надо. Возьмите Южную Африку, которая создала в условиях санкции, которые были наложены на режим Претории. Она создала ядерное оружие. Санкции были против Индии, когда она только первый раз взрывы произвела. Санкции не решают этой проблемы. Но, к сожалению, не способен оказался решить и Договор о нераспространении. Ведь после того, как договор о нераспространении зафиксировал пять ядерных государств, к сожалению, этот клуб пополнился еще несколькими участниками, хотя и не вступивших официально в этот статус. Проблема лежит совершенно в другой плоскости. Начиная с 98-го по 2001-й год, мы обсуждали с Министерством энергетики ну и с Госдепом Соединенных Штатов технологические подходы. И они были готовы вроде бы пойти по этому пути на уровне понимания в Министерстве энергетики. И вы может быть помните инициативу нашего президента в 2000-м году на саммите тысячелетия. Вот это наиболее существенная часть саммита. Я считаю, там и было предложено развивать атомную энергетику так, чтобы там не нужно было разделение изотопов, не нужно было бы обогащение, не нужна была бы радиохимия. Это то, о чем сегодня говорят. Давайте запретим Ирану заниматься этими технологиями. Так ведь атомную энергетику можно развивать и без этого. Но только надо было с 98-го эти технологии развивать. То, что атомная энергетика оказалась связанной с оружейными технологиями - это исторический процесс. Создали сначала оружие, А после этого на основе этих технологий создавали атомные станции. Но это вовсе не императивная необходимость, и совершенно по-другому можно развивать атомную энергетику, и тогда возникает легкая возможность проверить, когда страна говорит, что она хочет получить ту или иную технологию ради энергетики, действительно ли ей это нужно, потому что ради энергетики не обязательно заниматься обогащением изотопов и переработкой облученного топлива.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Евгений Олегович, может, вы пропустили, я не знаю, вы следили, потому что это все было когда вы были в "Матросской тишине", было принято решение американской администрацией впервые подписывать, разрабатывать договор о ядерном сотрудничестве между Россией и Соединенными Штатами Америки. Дал зеленый свет господин Кириенко, который ваш наследник по должности, как я понимаю. Кстати, у него сегодня день рождения.

Е. АДАМОВ - Давайте его поздравим. Я знаю, что сегодня у Сергея Илларионовича день рождения. Поздравим его в эфире открытку послал, теперь имею возможность сделать это прилюдно.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Он был как раз и в Вашингтоне, видимо, так вот речь идет о том, чтобы действительно заключить некое соглашение, как я понял, о том, чтобы отработанное ядерное топливо на американских станциях... Не так? Я вижу, вы уже головой мотаете. Тогда объясните.

Е. АДАМОВ - У Америки есть разные с точки зрения законодательства подходы к странам, с которыми есть такое рамочное соглашение и с которыми нет. Например, когда речь шла о соглашении в ООН, возникла проблема возврата топлива к нам сюда, то они не могли в силу этих законов это делать, поскольку нет этого соглашения. Сейчас такое соглашение немножко в измененном виде они даже с Индией заключили после всех санкций и т.д., и т.д. А на путь подготовки соглашения с нами вроде бы только становятся. Ну мы по ВТО знаем, что встать на этот путь это вовсе не означает, что он достаточно быстро закончится. Будем надеяться, что он закончится и тогда будет символизировать другой уровень наших взаимоотношений, в том числе экономических.

А. ВЕНЕДИКТОВ - А как вы оцениваете наше предложение Ирану, где речь идет о создании совместных предприятий на территории России о переработке топлива?

Е. АДАМОВ - Как конъюнктурное, не очень глубоко продуманное, и потому вероятно, так вот до сих пор и не принятое Ираном. Примерно в 94-м году, если посмотреть мои публикации, мы выходили с предложением, что вот такие центры нужны как способ разделения стран, которые так или иначе могут беспокоить мировое сообщество с точки зрения оружейной от стран, в которых уже такого беспокойства нет, потому что они просто являются членами ядерного клуба. Можно было бы такие центры иметь в Соединенных Штатах, в России, в Китае. Их бы вполне хватило для всего остального мира. Но их надо иметь не как междусобойчик, не как национальные, а как наднациональные структуры, освобожденные от юрисдикции той страны, в которой они находятся. Примерно на тех же началах, на которых существует например ЦЭРН - международная организация на границе Франции, Италии и Швейцарии, который вне национальных границ существует. Поэтому я думаю, что постепенно придут к таким решениям, и тогда они будут куда как более приемлемыми, не только для Ирана, но и для других стран, которые собираются развивать ядерную технику.

Н. АСАДОВА - Как вы считаете, есть ли вообще возможность сейчас в мире удержать распространение ядерного оружия и также попадания этого ядерного оружия в руки террористам?

Е. АДАМОВ - Очень актуальный вопрос. Я думаю, что очень мало таких возможностей. Главным образом это технологические возможности, о которых я упомянул и еще раз упоминаю - инициативу нашего президента, Если этим не воспользоваться, то в ближайшие годы сдержать этот процесс будет невозможно.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Евгений Олегович Адамов - гость нашего эфира. У нас осталось 10 минут, даже чуть меньше. И у меня вопрос. Все-таки, Евгений Олегович, у меня такое ощущение, что я вас сейчас слушаю и у вас еще два дела. Первое дело - это выиграть два судебных процесса. А второе дело - продолжать заниматься атомной энергетикой. Это так? Вы немолодой человек - 67 лет.

Е. АДАМОВ - Откуда это вы знаете? Я, правда, не девушка.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Адвокаты доложили ваши.

Е. АДАМОВ - Спасибо. Что касается второго дела, связанного с моей профессиональной многолетней деятельностью, в субботу с утра и включая воскресенье, эти дни я просто уже занимаюсь тем, чем занимаюсь привычно...

А. ВЕНЕДИКТОВ - Кстати, как прошла ваша встреча с сотрудниками? Напряженно? Нет, у вас ощущение какое?

Е. АДАМОВ - У меня... Это особая каста людей. Это вообще мой дом, моя семья. Поэтому там бывает напряженка и т.д., и т.д., но не в этой ситуации. В этом ситуации эти люди были настолько с этой стороны барьера, что у них были вопросы и т.д., я думаю, что их интерес я удовлетворил.

А. ВЕНЕДИКТОВ - А вы отвечали на их вопросы, да?

Е. АДАМОВ - Вообще говоря, я считаю, что я в том, что говорил, все вопросы, учел, но после этого там в течение минут 40 еще дополнительные в вопросы были. Когда мы их исчерпали, мы разошлись.

А. ВЕНЕДИКТОВ - И в чем теперь будет ваша профессиональная работа?

Е. АДАМОВ - Я научный руководитель этого института. Честно говоря, не знаю, сохранился ли как член НТС ведомства или нет, но в ближайшее время узнаю, поэтому здесь сосредоточился. Команда, как вы знаете, в ведомстве другая. Сегодняшний юбиляр, день рождения у которого, он возглавляет эту команду.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Он с вами встречался? Не звонил вам?

Е. АДАМОВ - Насколько мне известно, вчера он был в Казахстане, сегодня, по-моему, его тоже нет. Я ему не звонил, он мне тоже пока не звонил.

Н. АСАДОВА - А вот насчет Казахстана как раз. У нас слушатели очень информированные. Ежи Тутов из Смоленска спрашивает по поводу этого соглашения, которое Россия недавно заключила с Казахстаном в области развития атомной энергии. Он спрашивает: "Что это нам дает помимо доступа к урановым месторождениям бывшей СССР?" Что дает это соглашение?

Е. АДАМОВ - Во-первых, это уже не мало. Если вспомнить где основные месторождения в советской стране были сосредоточены, они как раз и были сосредоточены в Казахстане. Там основные разведанные запасы. Может быть и в других местах есть. Величайший в этом смысле авторитет Лавиоров считает, что на Кольском полуострове надо продолжать разведку, в Сибири еще можно найти. Но там основные запасы, поэтому этого уже не мало. А кроме этого в Казахстане издавна существует целый ряд технологий с нами связанных - таблетки для топлива, для твэлов делались всегда там. Поэтому хотя уже в значительной мере были замещены эти производства в нас здесь, но куда как разумнее использовать все эти мощности для того, чтобы осуществлять собственную экспансию на мировые рынки. Поэтому я беспокойства здесь не разделяю. Я думаю, что это прагматичное движение в том направлении, как надо. Где-то в 98-м году еще Борис Николаевич туда ездил. Я пытался Назарбаева подвигнуть на то, чтобы они атомную станцию сооружали, он давал соответствующие поручения. Но довольно быстро это все высветилось.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Это была первая часть моего вопроса. Я просто возвращаюсь. Итак, ваша профессиональная деятельность - вы научный руководитель института. Кстати, вы член Нью-йоркской академии, кажется.

Н. АСАДОВА - Да, да, да.

Е. АДАМОВ - Инженерной академии и т.д. Но статус члена Нью-йоркской академии появился в известной мере случайно, потому что меня пригласили туда. Но формально он таков, что ты поддерживаешь этот статус, если ты платишь ежегодные взносы. Я думаю, что то, что я два года этих взносов не платил, автоматически означает, что я из нее выбыл. Но я не проверял этого.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Нет, ну у вас уважительная причина.

Е. АДАМОВ - Не знаю, не знаю, может быть. Со ссылкой на американскую администрацию.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Да, именно. И вторая часть вопроса. Все-таки это конец передачи, нам осталось 4 - 3,5 минуты. Есть еще вопросы у моего коллеги. Все-таки с точки зрения своей борьбы в судебном процессе вы так выставили приоритеты, что вы считаете, что сначала все будет решено в России, как я понимаю, потом в Соединенных Штатах Америки, да? Вы будете лично являться, вы готовы давать любые показания, вы готовы сотрудничать с судом?

Е. АДАМОВ - Вот это очень существенно, потому что моя позиция всю мою жизнь заключалась в том, что коль скоро я никогда не совершал правонарушений, кроме, наверное, правонарушений на автомобильной дороге, которые мы все нарушаем и платим это гаишникам, я не вижу причин, по которым я не должен способствовать любым государственным органам, а когда у государственных органов появляется такое беспокойство, не важно, анонимку прислали, они должны разбираться в том, что их беспокоит. Другое дело, если они разобрались и поняли, что аноним или другой источник обманул государство, надо с ним потом разобраться. Это совершенно второй вопрос, поэтому я всегда сотрудничаю с правоохранительными органами. И в известной мере ситуация в Швейцарии была связана с тем, что я как раз в том числе поехал сотрудничать и в Швейцарию с правоохранительными органами, поэтому я намерен там присутствовать. А вот прогнозировать, что произойдет в этих судах, я не могу, потому что я не могу говорить о содержании дела, но могу сказать таким образом, если российское дело всего его содержание заменить например на "Войну и мир", то читать будет интереснее, а из содержания "Войны и мира" в такой же мере следуют мои преступления, как и из того, что в деле собрано. Поэтому я в основном ориентируюсь на недавнее замечание нашего президента, он тут, тут, готовясь к "Восьмерке", всяких много встреч проводил. И он сказал, что в конечном итоге побеждает не тот, за кем сила, побеждает тот, за кем правда. И поскольку правда за мной, я надеюсь победить. А вот произойдет ли это быстро и при моей жизни, это я предсказывать не берусь.

А. ВЕНЕДИКТОВ - У нас осталось 2 минуты, у нас есть вопрос коллеги, которого я просил бы в микрофон. Только представьтесь, потому что мы в прямом эфире, слушатели должны знать, кто задает вопрос.

МЕДВЕДЕВ - "Российская газета". Медведев. Вы стояли у истоков проекта "ВОУНОУ" и сегодня...

Е. АДАМОВ - Не приписывайте мне, пожалуйста. есть один человек Шустирович, который приписывает себе истоки "ВОУНОУ", я не хочу быть вторым Шустировичем.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Давайте его оставим.

Е. АДАМОВ - Нет, есть такой довольно известный университетский профессор Томас Неф. Он получил престижную американскую премию за свою идею "перекуем мечи на орало", поэтому он стоял у истоков. Потом появился Шустирович, потом появился Осипов, которого он завлек в этом дело. Они вместе пришли к Михайлову - к моему предшественнику. Его заинтересовали этим, потом было обращение к Ельцину, было соответствующее разрешение, вот там эти истоки. Это 92-й - 93-й год.

А. ВЕНЕДИКТОВ - У нас минута эфира. Коллега, кратко вопрос.

МЕДВЕДЕВ - Кириенко в интервью нашей газете сказал, что сегодня мы такой невыгодный договор ни в коем случае не заключили бы, он не дает свободы маневрам. Как вы оцениваете с нынешнего времени этот договор?

А. ВЕНЕДИКТОВ - Привет юбиляру! Пожалуйста, у вас минута.

Е. АДАМОВ - Я считаю, что договора всегда надо выполнять, относясь с уважением к условиям, в которых такие договора заключались. Конечно, сегодня условия другие, наверное, по-другому можно было бы вести себя с американцами, например, соглашаться на то, что они будут оплачивать только работу по обогащению и не будут оплачивать природную компоненту, не следовало. Но не забывайте, эти условия в отрасли была та ситуация, которая была. Не было средств. А это давало определенный источник этих средств. И я вовсе не готов бросать камень в тех, кто даже на этих условиях тогда заключил этот договор и не вижу по этим причинам это достаточно незначительная вещь и по объемам ит.д., считать его сегодня невыгодным для России.

А. ВЕНЕДИКТОВ - Спасибо большое. Я напоминаю. Что в прямом эфире "Эха Москвы" был Евгений Олегович Адамов. Он даже не прибегнул к помощи адвоката здесь, который находился на всякий случай там где-то за спинами корреспондентов. Спасибо большое, Евгений Олегович, что пришли к нам.

Е. АДАМОВ - Спасибо эфиру, который так одним из немногих остался прямых действительно эфиров без купюр и т.д. Моя только просьба, чтобы когда вы будете все это цитировать, вы были очень корректны, потому что не забывайте, в отличие например от Волошина, который никак не отвечал на обвинения, что он с Саддамом чем-то не тем занимался по нефти, в отличие от многих других людей, которые считают, ну и ладно, собака лает... Я призываю к суду каждого, кто врет против меня! И так будет вперед!

А. ВЕНЕДИКТОВ - Любят нашего брата ребята. Новости на "Эхе".




26.07.2006
http://echo.msk.ru/programs/razvorot/45027.phtml


Док. 461768
Перв. публик.: 26.07.06
Последн. ред.: 14.07.08
Число обращений: 181

  • Адамов Евгений Олегович

    • Разработчик Copyright © 2004-2019, Некоммерческое партнерство `Научно-Информационное Агентство `НАСЛЕДИЕ ОТЕЧЕСТВА``