Город, где два года назад произошел один из самых чудовищных терактов, возвращается к нормальной жизни
Третье сентября, Владикавказ, стадион "Алания" (бывший "Спартак"). На сцену, выстроенную на краю футбольного поля, поднимаются двое мужчин в военной форме с наградами. Это Геннадий Соколов и Алексей Филатов. Вот уже третий год они гастролируют с группой "Любэ" в качестве бэк-вокалистов, подпевая Николаю Расторгуеву в песне "По высокой траве". Во Владикавказ приехали без "Любэ", сами. Сейчас будут петь вдвоем.
- Мы - офицеры группы "Альфа", - говорит Соколов.
Стадион (тысяч двадцать человек) встает. Овация. Соколов и Филатов поют - поют очень плохо, под минусовую фонограмму, но люди слушают их стоя и плачут, и потом, когда на сцене уже другой артист (Людмила Гурченко зачем-то перепевает песню Земфиры), и Соколов с Филатовым идут в свою ложу по беговой дорожке, стадион снова встает, люди кричат "спасибо!". Понятно, что не за песню (пели, повторю, отвратительно), а за то, что спецназ сделал в Беслане два года назад. На секунду возникает мысль: эти-то мужчины давно на пенсии, давно не стреляют в террористов и не спасают заложников, только поют песню "По высокой траве", за что же благодарить персонально их? Но эту мысль честнее будет отогнать, потому что мало ли кто что поет - людям, которые аплодируют этим двум мужчинам, виднее, кого и за что благодарить, чем заезжему журналисту.
Террористы и спецназ
Спецназовцев в Осетии действительно боготворят, боготворят все, что бы на этот счет ни писал депутат Госдумы Юрий Савельев, чей доклад о событиях двухлетней давности стал главным скандалом этой годовщины.
Савельев опровергает официальную версию следствия: по его мнению, взрыв в спортзале бесланской школы и последовавший за ним пожар не были вызваны подвешенной террористами в баскетбольном кольце взрывчаткой, а стали результатом обстрела школьного здания из гранатометов и огнеметов. Тираж книги Савельева "Беслан. Правда заложников" был, по словам политтехнолога Марины Литвинович (она консультирует организацию "Голос Беслана"), арестован во владикавказском аэропорту.
Второго сентября в бесланском ДК прошла совместная пресс-конференция комитетов "Матери Беслана" и "Голос Беслана" - в прошлом году единая организация бесланских матерей раскололась из-за того, что лидер "Матерей Беслана" Сусанна Дудиева увлеклась учением Григория Грабового, обещавшего матерям воскресить их убитых детей. Появление в Беслане адептов учения Грабового сильно ударило по имиджу тогда еще единой организации. Когда прошлой осенью Сусанна Дудиева выступила в Москве на съезде партии ДРУГГ ("Добровольные распространители учения Григория Грабового"), это свело на нет всю публичную активность "Матерей Беслана": ответом на любое обвинение в адрес власти, исходящее из их уст, становилось сочувственное "Ага, а еще они в Грабового верят". Создание "Голоса Беслана" фактически стало отчаянной попыткой сохранить публичную репутацию хотя бы части организации матерей - в новый комитет вошли те активистки, которые предпочли сотрудничеству с сектой Грабового дружбу с московскими либеральными организациями. "Голос Беслана" участвовал в июльской конференции "Другая Россия", проводит совместные пресс-конференции с общественной организацией "Норд-Ост", отстаивающей версию целенаправленного убийства заложников на Дубровке отравляющим газом.
Теперь противоречия между двумя комитетами бесланских матерей не настолько сильны, и они вполне могут позволить себе сидеть за общим столом в местном ДК. На центральном месте за столом снова Сусанна Дудиева как самая старшая. О "Другой России" напоминает только брошюрка с программой конференции, которой как веером обмахивается одна из активисток "Голоса Беслана". О Грабовом никто не говорит.
Говорят о докладе депутата Савельева. Адвокат "Матерей Беслана" Теймураз Чеджемов, объясняя обоснованность версии Савельева, говорит, что к третьему дню захвата школы террористы были измождены, никого убивать не хотели и были готовы к переговорам, но власть посчитала, что жизни Александра Дзасохова, Мурата Зязикова, Асламбека Аслаханова и Леонида Рошаля (на их участии в переговорах настаивали террористы) дороже жизней всех заложников, и поэтому начала спланированный штурм. Лидер "Голоса Беслана" Элла Кесаева уточняет: первые два взрыва перед штурмом были провокацией российских спецслужб. Журналисты, в зале их десятка два, терпеливо записывают и снимают пресс-конференцию - в конце концов, для кого она устроена, как не для них.
И, кажется, только для них. Поиски "истинных виновников гибели заложников" сегодня занимают жителей Беслана уже совсем не так, как в прошлом году. Город просто скорбит и вспоминает погибших. Два года оказались достаточным сроком для того, чтобы страсти, бурлящие внутри и подогреваемые извне, улеглись, и осталось только одно: были террористы, которые пришли убить нас и наших детей, - и был спецназ, который, в том числе и ценой своей жизни, пытался нас и наших детей спасти. И это, собственно, на сегодняшний день и есть та самая правда Беслана.
Мишка под бронежилетом
Первого сентября на бесланском кладбище (оно находится в нескольких минутах ходьбы от аэропорта, поэтому его видно и с самолета; кладбище производит ужасающее впечатление и сверху - огромное пространство, заполненное ровными одинаковыми прямоугольниками могил, и непосредственно с поверхности земли - детские лица на фотографиях, бутылки с газировкой, напоминающие о мучившей заложников жажде, плачущие женщины в черном) открыли еще один, уже третий, памятник. К общему "Древу скорби" и кресту "От армянского народа" в этом году добавился маленький памятник погибшим спецназовцам и спасателям, созданный местным художником Аланом Калмановым. Памятник - это каска, бронежилет и плюшевый мишка, причем бронежилет лежит на мишке колпаком, защищая его; на постаменте подпись "Вы навсегда в самом сердце Беслана, парни, закрывшие сердцем детей". Памятник открывали полпред президента в Южном округе Дмитрий Козак, глава республики Теймураз Мамсуров, его коллега из Южной Осетии Эдуард Кокойты и не называвшие своих фамилий офицеры спецназа. В "Голосе Беслана" говорят, что людей на открытие памятника привезли на автобусах из Владикавказа, но трудно поверить, что административного ресурса республиканских властей хватило бы на организацию массовки из плачущих женщин в черном.
Официоз
Административный ресурс, однако, все же витал над всеми траурными мероприятиями - слишком активное участие властей в организации всенародной скорби (которая в случае Беслана явно не нуждается во внешней поддержке) свою роль сыграло. Из-за оцепленных милицией в день приезда полпреда подъездов к кладбищу людей у могил в первый день годовщины оказалось значительно меньше, чем можно было ожидать. Симфоническому оркестру под руководством испанского дирижера Рамона Торельдо из соображений безопасности не дали выступить во дворе разрушенной штурмом школы, в итоге оркестр выступал в том же ДК одновременно с пресс-конференцией комитетов матерей, создавая впечатление, будто власти с помощью симфонической музыки отвлекают общественность от страшной правды. Наконец, концерт-реквием на стадионе во Владикавказе был организован в лучших традициях советских культмассовых зрелищ: зрителей пускали на стадион только по пригласительным билетам, распространявшимся через аппарат правительства республики, само же представление выглядело как провинциальный День города - местные артисты плюс столичные звезды, "те, кого сумели уговорить", вездесущий поэт Андрей Дементьев, Анита Цой, Людмила Гурченко, Александр Розенбаум. Пожалуй, только выступление Иосифа Кобзона (его, как и спецназовцев-ветеранов, тоже слушали стоя) выглядело настолько искренним, насколько того требовал момент. И общее настроение собравшихся на стадионе людей сглаживало неловкость официозного траурного шоу. Камеры телетрансляции (картинка с них выводилась на плазменные экраны рядом со сценой) почему-то постоянно выхватывали из толпы первого президента Северной Осетии Ахсарбека Галазова, сидевшего на общей трибуне. В отличие от своего предшественника Александр Дзасохов, возглавлявший республику в дни теракта, в этом году на публике не появлялся, как и Лидия Цалиева, бывшая на момент захвата школы No 1 ее директором. Надписи "Лида - сука!" (в городе долго ходили слухи о причастности Цалиевой к организации теракта) весь первый год после трагедии регулярно появлялись на стенах разрушенной школы. Сейчас не появляются - школа обнесена забором с табличками "Аварийное здание", внутрь никого не пускают. Только 3 сентября, во время всеосетинской минуты молчания (она была назначена на 13.05 - время начала штурма), в спортзал вошли родственники погибших. Перед зданием школы горожане запускали в небо 333 белых воздушных шарика - по числу погибших.
По московскому генплану
Что будет со школьным зданием на улице Коминтерна дальше, пока не решили. Потерпевшие настояли на том, чтобы здание не сносили, по крайней мере, в ближайшее время - пока не закончатся все следственные действия (несмотря на вынесенный единственному из выживших террористов Нурпаши Кулаеву пожизненный приговор, люди надеются на продолжение следствия и на новые следственные эксперименты), потом на месте школы будет построен православный храм Новомучеников российских.
Беслан сам по себе и до теракта нельзя было назвать бедным городом - здесь сосредоточена едва ли не вся спиртовая промышленность Северной Осетии (эта отрасль в республике традиционно сильна из-за существовавших в середине девяностых налоговых льгот). Буквально накануне годовщины гендиректором сбытового подразделения базирующейся в Беслане компании "Исток" стал француз Кристоф Николас. И это не первый иностранный топ-менеджер, занимающийся бесланской водкой, среди его предшественников были люди, работавшие на высоких постах в таких компаниях, как Motorola и Mars. Теперь же Беслан на фоне запущенного и небогатого Владикавказа выглядит почти европейским городом: к напоминающим футурологический пейзаж спиртзаводам за эти два года прибавились две огромные новые школы, два детских сада, перестроенный ДК, множество каких-то парков и спортплощадок с табличками типа "Сбербанк России - детям Беслана" и так далее. Город отстраивают по новому генплану, разработанному в московском стройкомплексе.
Деньги такие раны не лечат
Беслан сломал многие существовавшие в обществе стереотипы. Традиционно было принято считать, что материальные компенсации жертвам терактов большей частью разворовываются на пути к пострадавшим - в случае с Бесланом о воровстве говорить не приходится, все деньги дошли до тех, кому они предназначались. Но скорее не облегчили страдания жертв, а, напротив, усилили.
Деньги, которые от чистого сердца были собраны и честно (это подтверждают все независимые наблюдатели) розданы именно тем, кто пострадал в те ужасные дни, - эти деньги не смягчили удар от потери близких, не помогли социальной адаптации после трагедии. Масштабы материальной помощи пострадавшим в теракте превратили их в отдельную касту, оторванную социально и морально от остального города. Журналисты, работавшие здесь в прошлую годовщину, до сих пор вспоминают неосторожную фразу одной из местных жительниц: "К сожалению, моих детей среди заложников не было".
Впрочем, время решает многие проблемы. В том числе и те, что не способны решить деньги. Город уже не расколот на жертв и всех остальных, острая боль прошла, а память стала общей. Тот же Григорий Грабовой, бывший год назад одним из главных медиасимволов бесланской годовщины, сегодня здесь почти забыт, и только правительственная газета "Северная Осетия" деликатно указывает, что "силы придает некоторым из матерей и вера в учение о воскрешении людей Григория Грабового".
Нынешние главные темы Беслана выглядят более мирно. Накануне годовщины теракта в городе сочетались браком Алан Адырхаев и Марина Пак; он потерял в школе жену, она - единственную дочь. О свадьбе первым мне рассказал инженер водочного завода "Салют, златоглавая!" Руслан. Руслан тоже, как он говорит, потерял близкого человека - правда, не во время теракта, а совсем недавно. Весной в Москве умер от рака оператор канадского телевидения, снимавший два года назад у Руслана комнату. Руслан уверен, что причиной болезни стало увиденное оператором во время штурма: "Рак - это нервы". Мы с Русланом проходим мимо кладбища, я показываю ему памятник спецназовцам, и он, за минуту до этого рассказывавший свои армейские байки, замолкает и снимает с головы бейсболку: "Если бы не они..."
