Пиар-кампания по введению госмонополии на алкоголь дурна во всех отношениях. У неё страшный и лживо трактуемый повод. У неё могут оказаться скверные результаты. Но хуже всего то, что у неё не может оказаться результатов хороших - ратующие за и против госмонополии деятели исходят из одних и тех же, поистине убийственных посылок.
Повод - смерти десятков и отравления сотен людей во множестве регионов - и вправду страшен, но для пропаганды национализации годится плохо. Поэтому его быстренько исказили в двух направлениях. Для начала перетолковали статистику: известные данные о смертности от отравления алкоголем (тридцать-сорок тысяч в год) стали трактовать как число смертей от отравления суррогатами и палёной водкой. Это неправда: в этой графе значатся все, кто умер с перепоя, причём никакой другой причины смерти выявлено не было (если у человека с перепоя случился инфаркт или он свалился под едущий автобус, он проходит по другим графам); весомое большинство таким образом умерших пили легальные напитки. Затем суррогаты как-то отодвинулись на второй план, а уж от обвинения в массовых смертях именно и только палёной водки кампания с удовольствием вышла на монополизацию производства алкоголя. Такой нелогичный разворот объясняется не только желанием переделить алкогольный рынок.
Тут всё серьёзнее: любые другие выводы из наблюдаемых на телеэкране ужасов поставили бы вопросы, на которые уважаемым людям нечего ответить. Ведь на самом-то деле и сегодня у чиновников, прокуроров и правоохранителей достаточно полномочий, чтобы ввести в приемлемые рамки и левую водку, и алкогольные суррогаты - включая, например, квотирование этилового спирта, отличающееся от госмонополии на его оборот лишь деталями второго порядка. Но если признать достаточность имеющихся рычагов, то придётся разъяснять публике, каким образом милиция с прокуратурой могут не знать о "тайных" разливочных линиях или ночных сменах; как контролирующие органы ухитряются не замечать неисполнения или издевательски формального исполнения норм о денатурировании спиртсодержащих жидкостей. А объяснить всего этого нельзя. Значит, надо сказать, что чего-то не хватает. А чего, всё вроде есть? Да вот же, монополии нам не хватает! Заодно и рынок переделим...
Вопросы госмонополии на алкоголь можно обсуждать (хотя, на мой-то вкус, она не нужна: цивилизованный алкогольный рынок начал складываться, и государству лучше бы не ломать его, а исполнять прямые свои обязанности). Однако кое-чего заведомо лучше не делать. Например, не стоит вводить монополию, чтобы "обеспечить порядок", ибо порядка (см. выше) всё равно очень долго не будет, а неприятностей, как и при любой перетряске, сразу будет по ноздри. Не стоит вводить те виды монополии, для которых отсутствует материальная база, - вроде предложенной спикером Грызловым монополии на продажу алкоголя. (Спикеру, вероятно, не доложили, что системы госторговли в России уже нет. Чтобы создать по всей стране работающую сеть "казёнок", нужны большие деньги, и много людей, и время - при существующем уровне чиновничьей работы весьма значительное.) Паче же всего не стоит вводить какую бы то ни было монополию без обсуждения, на волне подогретой истерики.
Впрочем, и начавшееся кое-как обсуждение тоже не сулит добра. Пока дебатируется ровно один вопрос: кто должен (может) обеспечить население России дешёвой качественной водкой - рынок или государство. С тем, что водка должна стать дешевле, все согласны без спора, стало быть, она будет дешеветь вне зависимости от итога спора - и это безумие. Такой дешёвой водки, как у нас (в отношении хоть к среднему доходу, хоть к другим товарам), нет нигде - и у нас никогда не было - и не должно быть. Водка должна дорожать - и существенно.
Вспомним самую знаменитую из советских цен: поллитра - 3.62. Батон хлеба стоил тогда тринадцать копеек, то есть поллитра - двадцать восемь батонов хлеба. Сегодня нам говорят, что нормальная цена законной поллитровки - шестьдесят рублей, то есть примерно шесть батонов хлеба. Нет, кричат диспутанты, это много! Она должна стоить не более тридцати рублей - то есть трёх батонов. Господи помилуй, зачем? Вам мало историй про спившиеся в ноль поселения и целые районы - вы хотите, чтобы не стало никаких других историй? Что делать, говорят диспутанты, народ хочет выпить за маленькие деньги - не тормозную же жидкость ему пить!
Позвольте! Но алкоголь не должен входить в число повседневных покупок. "На бутылку каждый день мне не хватает, я и не буду пить каждый день" - естественная логика. "Дайте мне бутылку за грош или я стану глотать антифриз" - логика не просто неестественная, но самоубийственная. Потакать ей - преступление; от того, что этого давно никто не замечает, преступлением оно быть не перестаёт. Когда об обязательности дешёвой водки кричит очередной политик-популист - ладно, что с него взять. Но когда о том же самом говорят и люди европейски просвещённые, просто оторопь берёт. Вчера только Хакамада томно произнесла в телевизоре: дайте, мол, им дешёвую водку - у них же нет мечты... Воля ваша, я не вижу, чем это отличается от знаменитой фразы Марии-Антуанетты о хлебе и пирожных.
Да, народ за последние полтора десятилетия приучен к немыслимо дешёвому, именно что повседневному алкоголю, но от этой привычки страну надо отучать. Что для этого нужно? Многое. Это отдельный длинный разговор - и не только о том, что нужно множить хорошие рабочие места. Нужно, например, чтобы госконтроль над рынком был не потенциально возможным, как сейчас, а реальным. Нужно, наверно, чтобы продажи алкоголя были ограничены и по времени, и по числу точек. По моему убеждению, нужно заметное повышение акцизов - с отдачей их местным властям. Кстати, вообще очень бы помогло возложение значительной части обязанностей этого рода на муниципальные власти (с непременным избранием не только мэра, но и шерифа). Но одного категорически нельзя - делать водку ещё дешевле.
Речь не об уже спившихся - речь о тех, кто наверняка сопьётся, если водка по-прежнему будет дешевле грязи. Если нынешнее начальство - в ходе ли внедрения госмонополии, по другим ли каким соусом - удешевит водку, следующему начальству будет некем распоряжаться. Выборы, скажем, двадцать седьмого-двадцать восьмого годов не понадобятся.
