Некоторое время назад само словосочетание "национальный проект" сделалось модным - вплоть до появления типовых шуточек, что-де такая-то проблема моментально будет решена, как только её провозгласят приоритетным национальным проектом номер семнадцать дробь сорок три-бис. Шуточки, впрочем, скоро иссякли, но не потому, что были дешёвыми, а потому, что стали неловкими. Вокруг четырёх президентских нацпроектов быстро склубилась ощутимая невнятица.
Сначала казалось, что она имеет сугубо пиаровский смысл: ну не понимают Большие Телеканалы, как следует правильно освещать эти - в целом разумные - начинания. Вставлять в ежедневные новости очередных гражданок, рассказывающих, как им было плохо и как стало хорошо, - довольно глупо и даёт эффект скорее обратный желаемому. А иначе - как? Но вскоре появились подозрения, что не в одних трудностях пиара дело - точнее, что они отражают нечто более важное.
Хотя подозрения были с самого начала, и совершенно конкретного толка: недаром президент своим указом ввёл в состав совета по нацпроектам и главу Счётной палаты, и генерального прокурора; недаром Степашин в самый разгар разговоров о нацпроектах и именно в связи с ними так пропагандировал слаженную работу "трёх вертикалей финансового контроля" - президентской, минфиновской и своей собственной. Не только публика, но и сами власти сильно опасались, как бы увеличение ассигнований в социальную сферу не обернулось опережающим ростом чиновного воровства.
Но первый гром в совете по нацпроектам грянул не по поводу пилёжки бюджетных средств, а с другой, не столь ожиданной стороны. Многие понимали (а критики властей говорили вслух), что эти самые четыре приоритетных национальных проекта - не так чтобы очень проекты. Что это, по существу, те же самые федеральные программы, много лет известные своей весьма скромной эффективностью, только более концентрированные и получающие подчёркнутое внимание политического руководства. Поэтому комментаторы со спокойной совестью говорили, что, хотя стратегические подвижки в ходе выполнения нацпроектов весьма гадательны, но краткосрочные выгоды не вызывают сомнений: ну в самом деле, как не быть результатам, когда в недофинансированные с ноевых времён социальные сферы пойдут дополнительные ощутимые деньги, сопровождаемые неусыпным контролем с самого верха? Оказалось, что даже эти скромные ожидания могут не вполне оправдаться.
На прошлой неделе отвечающий за нацпроекты первый вице-премьер Медведев устроил публичный разнос исполнителям, выдержав его в необычайно резких выражениях. Положение дел в проекте "Доступное жильё" он назвал национальным позорищем - и того очевидно неполного набора подробностей, которые он на этом же заседании упоминал, хватает, чтобы с ним согласиться. Медведев попал в первые вице-премьеры не из монастырского пансиона, а из администрации президента, про которую злейший враг не скажет, что она оторвана от жизни страны. Если даже его поразила непробиваемость чиновничьего мира, то она и впрямь сильна.
То, что в нацпроектах задано полностью в рамках привычного, отличаясь только количеством денег, - выплаты врачам и учителям, - госмашина худо-бедно выполняет (хотя и там, по словам Медведева, ухитряется сработать так, что "мы выделяем деньги, а население предъявляет обоснованные претензии"). Но попытка заставить её сделать что-то новое, в чём нет привычных способов не забывать себя, ввергает молотилку в ступор: "слабая дисциплина, формальное выполнение поручений, срыв всех сроков". Решили, например, вместо устаревающих СНИПов (строительных норм и правил) ввести новые технические регламенты, но как-то почему-то не получается: "Такими темпами нам лучше вернуться к СНИПам и признать, что работа провалена. Когда были СНИПы, все жаловались, но была возможность для контроля".
(Подчеркну, что эта история, так возмущающая первого вице-премьера, абсолютно типична. По данным депутата-яблочника Попова, есть уже сотни формально вступивших в силу законов, на деле не работающих или работающих не в полную меру из-за отсутствия соответствующих подзаконных актов, которых не сделало то или иное ведомство. Рост числа "мёртвых" законов со времён начала знаменитой административной реформы резко ускорился. Perpetuum mobile a la РФ: правительство вносит законопроекты, Дума принимает законы, правительство не издаёт подзаконных актов, но вносит новые законопроекты...)
Привлекшая наибольшее внимание прессы инвектива Медведева: "Нам катастрофически не хватает жилья, а земля служит средством наживы для огромного количества госслужащих" - интересна более не сама по себе. Мало кто не знал, что творят региональные и муниципальные власти с распределением земельных участков под застройку. Интереснее то, что по этому же поводу не так давно резко высказывался президент Путин - и это, как выясняется, не произвело на чиновников ни малейшего впечатления: и после президентского окрика девять участков из каждых десяти распределённых шли мимо предписанных законами аукционов, что удорожает цену квадратного метра, по оценкам, на одну пятую.
Как власти, так и оппозиция, любят высказываться в том смысле, что вертикаль власти в России в целом выстроена, а потому всё дело в том, чтобы её отладить и сохранной провести через выборы седьмого-восьмого годов (власти) - или разрушить и не дать провести через выборы (оппозиция). Процитированные выше наблюдения первого вице-премьера заставляют предположить, что обе стороны в известной мере упрощают картину.
Медведев очень правильно говорит, что работа над приоритетными нацпроектами важна - помимо, а то и прежде всего прочего - тем, что в ходе неё делается первая попытка внести зачатки проектного подхода в работу госструктур. Пока, как бы мы ни радовались за получивших прибавку врачей и учителей, надо признать: именно эта попытка совершенно не удаётся, что не может не огорчать. С этой точки зрения довольно мрачно выглядит массированная деприватизация базовых отраслей, попадающих в сферу ответственности той же самой стопорящейся молотилки.
