Опубликован очередной рейтинг восприятия коррупции. По сравнению с прошлым годом Россия опустилась в нем сразу на тридцать восемь позиций, заняв сто двадцать восьмое место из ста шестидесяти, рядом с Нигерией и Албанией. Это - позор.
Это позор, потому что это - правда. Подобные рейтинги, разумеется, никогда не бывают очень уж объективными, но в данном случае не утешишься гипотезой, что составители (Transparency International) просто не любят Россию: баллы каждой стране выставляют опрашиваемые в ней же предприниматели. Что же случилось? Почему наши сограждане, все последние годы оценивавшие "прозрачность" родной бизнес-среды в 2,7#8722;2,8 из десяти баллов (тоже не подарок), на этот раз оценили ее в 2,4? На презентации доклада столь резкий спад объясняли "огромным зазором между антикоррупционной риторикой в верхах и реальным положением бизнеса на местах". Не убедительно. Зазор-то, спору нет, весьма велик, но он и год назад был не меньше - стало быть, не в нем дело.
Дело, боюсь, в том, что респонденты - наряду со всеми нами - перестали надеяться на скорый спад коррупции. Надеялись, надеялись, да и перестали. Спроси человека, ждущего зимой электричку на открытом перроне: холодно? Он скажет: холодно, но терпимо. А теперь сообщи ему, что все электрички до утра отменены, и опять спроси: холодно? Так, видимо, получилось и у нас с нашей коррупцией.
Отчасти это объясняется просто усталостью. Можно год слушать о "разбюрокрачивании", об административной реформе, о реформе правоохранительных органов. Можно два года слушать о спорадически уловляемых "оборотнях" и нарастающей борьбе с коррупцией. Три года можно, но в конце-то концов надоедает - тем более что результаты помянутых реформ очень уж кислы, а результатами борьбы становятся (если становятся) аккуратно закрытые от публики судебные процессы. Но главная причина, по которой респонденты так резко снизили свою оценку окружающей действительности, думаю, в другом. Они - опять-таки вместе со всеми нами - если не поняли, то почувствовали, что власти перестали стесняться собственной коррумпированности. Попросту говоря, потеряли стыд.
Поневоле подумаешь, что и мы в "Эксперте" тому помогли. Наш журнал уже много лет (начиная со статьи "Ворующие по закону" [1] - 2000, N7) пишет о том, что становой хребет российской коррупции - специфически выстроенная нормативная база. Мы так усердно проталкивали этот тезис, что у него появились сторонники, в частности и во властных структурах. Но, увы, не все сторонники одинаково полезны. Нам-то хотелось, чтобы люди сказали: по нашим законам воруют - давайте изменим законы! Такие люди и вправду находятся, но нашлись еще и люди, которые говорят: так ведь воруют-то по закону - чего же стесняться? И более не стесняются.
Поразительно наглядный тому пример - недавний вердикт Мосгорсуда. Один из кандидатов на место в Мосгордуме подал в суд на Московский избирком за то, что тот постановил не требовать от участников выборов декларации, помимо личного, еще и семейного имущества. Речь, как поняли некоторые, шла о Лужкове: хорошо ли, мол, что в декларации об имуществе мэра ни полсловом не поминаются гигантские авуары спутницы всей его градоначальнической жизни, бизнесмена Батуриной? Суд сказал: избирком прав. Хотя, по Семейному кодексу, половина батуринских активов принадлежит Лужкову (если в брачном контракте не оговорено иное), закон не требует, чтобы муж отчитывался за жену. Точка. К суду никаких претензий: раз закон не требует, так тому и быть. Претензии тут возникают к пропагандистской машине, почти без заминок истолковавшей вердикт как новое торжество всенародно любимого мэра. А в чем, собственно, торжество? В том, что закон позволил ему не сказать вслух общеизвестного. А почему не сказать вслух общеизвестного? Можно было бы прибавить, что мэр нисколько не стесняется состояния, нажитого его супругой, поскольку все нажито законными путями, без малейшего использования служебного положения мужа, - и это была бы сущая правда. Нисколько не стесняется.
Не только он. Министр Греф, привычно толкуя о борьбе с коррупцией, подчеркивает: "В правительстве я коррупции не вижу", - она, мол, вся где-то внизу. Странные слова. Не о том же речь, что министры в своих кабинетах конверты берут (хотя про некоторых так упорно говорят, что не усомнишься, - но мы чтим презумпцию невиновности), и даже не о том, что если она внизу, то уймите подчиненных. Речь о том, что вы же, голубки невинные, так пишете свои бумажки - те же федеральные программы, - что из них коррупция фонтаном бьет. Речь о том, что, пытаясь оградить свои социальные проекты от разворовывания, президент вынужден создавать для них специальный курирующий орган, отличный от правительства, где Греф не видит коррупции. И правительство этого не стесняется. Правда, в новом спецоргане сидят те же самые люди, но и это решительно никого не смущает: какие есть люди, такие и сидят. Какие перспективы по части коррупции навевают эти пересаживания широкой публике?
Само представление о том, что у государственного служащего имеется репутация, которой нужно дорожить и при запятнании которой надо убираться со службы, утрачено полностью. Люди, о которых написано и наговорено столько, что надо вешаться, даже если правды во всем этом два процента, не требуют гласного расследования своих деяний. Вместо этого они обращаются к президенту за подтверждением доверия к себе - и получают таковое. Но если прежде, когда, например, Дарькин или Илюмжинов были народными избранниками, неопровергнутые речи об их подвигах пятнали только их самих (ну и избирателей региона - в меру честности выборов), то теперь, когда они становятся назначенными Кремлем людьми, официально отмеченными доверием президента, эти речи пятнают всю систему власти, всю страну. Едва ли стоит при этом удивляться сто двадцать восьмому месту из ста шестидесяти.
Да и вообще - что я тут расписываю? Возьмите, да и перечитайте щедринскую сказочку "Пропала совесть". Невеселое, но очень своевременное чтение.
"Эксперт" No40
24.10.2005
http://www.expert.ru/columns/2005/10/24/raznoe/
Док. 461065
Перв. публик.: 24.10.05
Последн. ред.: 12.07.08
Число обращений: 224
Привалов Александр Николаевич
|
