Объявив под новый год о своей отставке, советник президента РФ по экономике А. Н. Илларионов интригующим образом сообщил главному редактору "Эха Москвы" А. А. Венедиктову, что некоторое решение им принято, но еще "решение не принято об обнародовании этого решения". Впрочем, присовокупил советник: "В настоящее время, чтобы успокоить вас... политикой заниматься не планирую". Успокоение, вероятно, произошло, а обнародование решения, сколь можно понять, случилось тремя неделями позже, когда бывший советник опубликовал установочную статью "Другая страна".
Констатирующая часть статьи не вызвала особого интереса, поскольку в основном воспроизводила тезисы, неоднократно высказывавшиеся автором ранее. Частичная новизна была разве что в страновом анализе, когда со ссылкой на "Фридом хаус" Россия была поставлена в один ряд с Руандой и Суданом, а без ссылки (вероятно, речь шла о собственных разысканиях) - с Чадом, Ираном, Саудовской Аравией, а также Сирией и Ираком. В последнем случае непонятно, с каким - то ли саддамовским, то ли нынешним. Критика сложившегося у нас "корпоративистского государства" венчалась сравнением Общественной палаты с Большим фашистским советом и приговором: "Уход из цивилизации..." "Рамзанизация России".
Принципиально новым и даже противоречащим обещанию - никто за язык не тянул - не заниматься политикой служит резолютивная часть, предлагающая выход из тупика: "Начать кампанию гражданского неучастия в делах корпоративистского государства. И таким путем - не со стороны государства, а со стороны общества - начать восстановление гражданских, политических, экономических свобод. Свобод, уже предоставлявшихся российским гражданам ранее - в 1905, в 1917, в 1991, - но затем ими утраченных". Какие именно новые свободы были предоставлены в 1917 г., кроме свободы резать друг друга на улицах, неясно, но не будем придираться, февралисты - это такой народ. Хуже то, что самое ударное место статьи, ради которого она, очевидно, и писалась, выводя советника в ранг политика или же писателя-пророка, оказалось скомканным. "Начать кампанию гражданского неучастия" - как именно?
В ходе радиообсуждения статьи с либеральной аудиторией ясности не прибавилось. 76% позвонивших на радио поддержали призыв, но при попытке какой-то конкретизации одобрявшие делались не очень внятными. Наиболее популярной оказывалась разве что идея не платить налоги, хотя с нашим уровнем налоговой морали у нас с гражданским неучастием и так давно все в лучшем виде.
Неудачливость пророка-советника оказывается особо наглядной на фоне классического текста на сходную тему. В феврале 1974 г. А. И. Солженицын писал: "Самый простой, самый доступный ключ к нашему освобождению: личное неучастие во лжи!". Разница в том, что "Жить не по лжи" - конструктивнейший текст, почти половина которого есть детальное и не оставляющее места для невнятности раскрытие заголовка: "И с этого дня он: впредь не напишет, не подпишет, не напечатает никаким способом ни единой фразы, искривляющей, по его мнению, правду.... не поднимет голосующей руки за предложение, которому не сочувствует искренне; не проголосует ни явно, ни тайно за лицо, которое считает недостойным или сомнительным etc., etc.". И только после этого следует призывный финал: " Станут нас десятки тысяч - и мы не узнаем нашей страны!". Спустя 32 года советник завершает текст в том же ключе: "Удастся нам это сделать - может появиться новая Россия... Другая страна", - но только ничего не раскрывает. Милый мой, хороший, догадайся сам.
Трудно сказать, в какой степени автор статьи вдохновлялся солженицынским образцом - хотя известные схождения несомненны, но механическое воспроизведение тезиса о неучастии в делах говорит о сильном непонимании различий между 1974 и 2006 гг. В 1974 г. действовала традиция, предписывающая гражданам блюсти демонстративную лояльность (ходить на открытые партсобрания, участвовать в выборах из одного кандидата, ритуально славить КПСС etc.). Слом этой обязательной сопричастности действительно выбивал у режима почву из-под ног. Значит, Передовое Учение не всесильно, и значит, можно жить по-другому. Как ни относись к нынешнему режиму, никакой демонстративной лояльности от широких масс граждан он не требует. Не хочешь ходить на выборы - не ходи. Не хочешь участвовать - да бога ради. Определяя режим как "нашизм", он же "своизм", советник не замечает, что характеристической чертой "своизма" является как раз замкнутость и междусобойчик: "чужие здесь не ходят". Но тогда и неучастие чужих в делах корпоративистского государства может вызвать у агентов этого государства только облегченное "уф-ф-ф". Тем более что нижний и средний классы и так не участвуют, и странно со своими призывами ломиться в открытую дверь. Та же поправка, что имеется в виду вовсе не самоустранение из политической жизни, а, напротив, активная жизненная позиция - не давать взяток, неукоснительно требовать соблюдения закона etc. - обессмысливает исходный призыв, ибо это позиция как раз лояльного гражданина, желающего участвовать в делах государства.
Единственный класс, к которому как-то может быть применимо такое обращение, - это класс верхний, который в силу своей природы всегда и везде в большей степени участвует в делах государства и с ним взаимодействует. Если для рядового человека 99% случаев свидания с государством - это товарищ милиционер, то у верхнего класса бывают свидания и с министром, и даже с президентом. Если смысл призыва в том, что капиталистам не нужно ходить к И. И. Сечину, а политическим лидерам - к В. Ю. Суркову, но заниматься своими делами автономно, даже и имея в виду могущие от того проистечь убытки и упущенные выгоды, такой призыв, безусловно, неплох. Другое дело - сколь он реализуем. После роспуска II Думы кадеты составили Выборгское воззвание, где в рамках широкого гражданского неучастия призвали жителей империи воздержаться от употребления казенного вина, чтобы лишить царизм питейных сборов, но сильного действия воззвание не имело. Призывать капиталистов к неучастию в междусобойчике можно, но результаты скорее всего будут те же.
Судя по перекличке советника с Солженицыным, вольный или невольный плагиат великих образцов прошлого приводит разве что к пародийному эффекту. Особенно если переписчик плохо вчитывается в пародируемый текст.
